Все было не так - Коди Кеплингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И разве уместно сейчас проводить молодежный митинг?
Не забывайте, что это произошло вскоре после моего первого срыва из-за новостей в Интернете, когда мама изо всех сил старалась держать меня подальше от новостей. После стрельбы я лишь несколько раз выходила из дома. Я пока не виделась с Денни или Эшли. Майлс не забирался ко мне на крышу. И я только что столкнулась с Иден на похоронах Сары и Рози.
Я была полностью изолирована, и ничто не имело для меня значения в этом мире после стрельбы, особенно эта листовка.
– Все купила, – сказала мама, присоединившись ко мне у доски. – Поехали домой, детка.
Я показала на листовку, на лицо Сары.
– Что это?
Она взглянула на него и быстро отвела взгляд. Она что-то знала. Я поняла это по тому, как опустились уголки ее губ, как потемнели ее карие глаза. У нас был один цвет глаз, и я помнила слова Сары о том, что при вранье цвет радужки у меня менялся.
– Не волнуйся насчет этого, – сказала мама. – Давай просто поедем домой.
Она попыталась положить руку на мое плечо, но я отстранилась.
– Что это такое, мам? Почему какая-то церковь проводит в честь Сары молодежный митинг?
– Мы можем обсудить это в машине.
– Нет! – Я топнула ногой, как ребенок. Очень разозлилась. Так сильно, что она еще раз попыталась обнять меня. Я не хотела, чтобы она что-то скрывала. Хотела знать все. Даже если будет больно. Даже если для меня это плохо.
– Лиэнн.
– Скажи мне!
Я крикнула так громко, что покупатели остановились и посмотрели на нас. Стоящий в нескольких метрах от нас кассир поднял бровь, явно гадая, стоит ли ему как-то отреагировать.
Мама махнула ему рукой, затем схватила меня за локоть и вывела за стеклянные двери, над нашими головами противно звякнул колокольчик. Как только мы оказались на улице, я скинула с себя ее руку и вся сжалась, отказываясь двигаться дальше, пока она не объяснит, почему фотография моей лучшей подруги, которую она ненавидела, висела на доске объявлений и почему сделали акцент на цепочке с крестиком.
Мама вздохнула и провела рукой по волосам.
– По всему штату проводят митинги в память о Саре, – смиренно ответила она. – Вот и все.
– Но почему?
Мама пожала плечами.
– Зачем церкви что-то делают? Ты спрашиваешь не того человека.
Отсутствие у меня тяги к религии связано с моей мамой. Она росла баптисткой, но после того, как к ней отнеслись прихожане, когда она забеременела мной в шестнадцать лет, она потеряла интерес к организованной религии. Я до сих пор, честно говоря, не знаю, то ли она потеряла веру в высшие силы, то ли только в церковь. Она не любит это обсуждать. Всегда говорит, что ее отношения с Богом – только ее дело.
– Но почему Сара? – спросила я. – Почему только Сара? И что за ерунда с этим крестиком?
– Я… я думаю, это из-за того, что произошло в уборной, детка.
– В уборной?
Она закусила нижнюю губу. Еще одна наша общая мимическая черта.
– Многие говорят о том, что Сара… что она сказала ему. – Моя мама ни разу не произнесла имя стрелявшего вслух. – Полиция нашла на месте преступления ее цепочку с крестиком. И учитывая, что он спрашивал ее перед смертью, во что она верила, а она дала ему отпор…
Она замолчала и со слезами на глазах посмотрела на меня. Уверена, я выглядела изумленной. Или, возможно, бледной. Мне стало тошно. И я была сбита с толку. В тот день на Саре не было цепочки. И в уборной, когда началась стрельба, она никому, кроме меня, не сказала ни слова.
Но мама, похоже, решила, что выражение моего лица что-то значит. Попыталась броситься ко мне и обнять, но я увернулась.
– Прости, – сказала она и, вытерев глаза, обхватила себя руками. – Все разговоры об этом… Не могу представить. Прости. Нам не обязательно… Ли?
Я уже понеслась прочь от магазина, к парковке. Не хотела ее объятий, слез или объяснений насчет Сары. Не хотела превращать все в смерть в своей голове. Не хотела, не хотела, не хотела.
В тот день я не думала о том, как началась эта история. Или с чего. Даже не подумала о Келли Гейнор. Я могла лишь думать о том, что ненавидела все в этом мире. Эту реальность после стрельбы. Мой разум смеялся надо мной. Мама сводила меня с ума.
А теперь даже мои воспоминания о лучшей подруге не казались безопасными или настоящими.
Когда ее убили, Бренне было восемнадцать, и она училась в выпускном классе. Звезда баскетбольной команды с ростом сто восемьдесят пять сантиметров. Она уже получила спортивную стипендию. Прошлой осенью, когда наша школа выпустила календарь звезд школы – таким образом собирались средства для различных спортивных команд, – Бренна и ее парень Эйден Страуд (капитан футбольной команды) оказались на обложке.
Когда я в первом семестре ходила на урок международного гражданского права, она была помощником тренера Нолана. Сидела в основном за его столом и играла на его компьютере, пока он не просил сделать копии.
Но я помню один день, ближе к концу семестра, когда мы все сидели и ждали тренера Нолана. Звонок уже прозвенел, но он еще не пришел. И вот в кабинет вбежала Бренна, ее лицо чуть не лопалось от такой широкой улыбки. Она закрыла за собой дверь и сказала:
– Слушайте. Тренер чем-то занят в администрации. Будет здесь через пару минут. Поэтому у нас мало времени.
А потом она попросила нас развернуть все парты. Мы даже не задумывались. Подскочили, и кабинет наполнился скрипом металла по плитке. Бренна все это время следила за дверью, периодически оглядывалась и просила нас поторопиться.
– Разровняйте ряды, – сказала она. – Будто так и должно быть.
Сара ходила на этот урок вместе со мной и все время хихикала, пока мы разворачивали последние две парты в нашем ряду.
– Он идет! – объявила Бренна, повернувшись к нам. – Садитесь, садитесь.
Она побежала по кабинету, длинные ноги в два шага донесли ее от двери до стула тренера Нолана.
Секунду спустя открылась дверь, и тренера Нолана поприветствовали пристальные взгляды девятиклассников. Наши парты теперь стояли лицом к двери в задней части кабинета, а не к доске. Он удивленно вытаращил глаза и просто стоял на месте, моргая.
– Вы опоздали, тренер, – делано строго произнес Ричи Макмаллен.
Тренер Нолан посмотрел на него, потом на Бренну.
– Это сделали вы, мисс Дюваль?
– Понятия не имею, о чем вы говорите, тренер. Разве парты не всегда так стояли? Я не вижу никаких изменений.
– Забавно, что ты это сказала, потому что я ничего не говорил про расстановку парт. – Он покачал головой, но под усами показалась улыбка. – Ладно. Хотите сидеть лицом в эту сторону? Будете сидеть лицом в эту сторону.
