Все было не так - Коди Кеплингер

Но потом нас сфотографировал местный журналист. Узнал наши с Мисти имена и откуда мы, а на следующий день вышла газета, где я, Иден Мартинез, выжившая в старшей школе округа Вирджил, держала в руках плакат и выступала за контроль оружия. Я не рассказывала журналисту про стрельбу, но два и два несложно сложить.

Не знаю, как газета оказалась у бабушки. Мой университет расположен в нескольких часах езды от округа Вирджил, но она все равно увидела ее. Со слезами позвонила мне и сказала, что гордится мной. Что мной гордится моя семья. Потому что я делала доброе дело. Я боролась за Рози. Родители поделились статьей на «Фейсбуке», а тетя и дядя написали мне имейлы с признательностью. Я впервые стала звездой. Стала Мартинез, какой они хотели меня видеть.

Вот так я стала активисткой. А еще начала пить.

Сначала немного. Один из митингующих предложил мне шот, сказал, он притупит тревогу. Так и случилось. До того дня я ни разу не пила, но мне понравилось. Понравилось, как стал тише голос паники, визжащий в голове. Поэтому, когда на следующих выходных Мисти повела меня на очередной митинг, я решила выпить еще один шот.

Но мне не хотелось расставаться с этим ощущением. Я начала пить на регулярной основе. Понемногу по вечерам, чтобы замедлить мысли и легко заснуть. Но в выходные я позволяла себе пить больше. Достаточно, чтобы не только притупить надрыв, но и заглушить эмоции. Достаточно, чтобы ничего не чувствовать. Я продолжила ходить на митинги. Мисти так этому обрадовалась, что предложила сотрудничество с другими организациями. Она помогла мне написать статью для газеты университета о безопасности кампуса. Обучила меня статистическому анализу и аргументации, а я рассказала ей все, что могла, о реальной ситуации со стрельбой. Когда меня пригласили на первую презентацию перед полной аудиторией, я испугалась, но Мисти решила совместить свои навыки статистического анализа и мой опыт. Пока я паниковала, они с моей девушкой Дженни написали для меня сценарий.

Благодаря их помощи первая презентация прошла отлично, и меня пригласили снова. И снова. И снова. Приглашали в старшие школы и университеты по всей Индиане. За последние несколько месяцев я засветилась на телевидении и в паре национальных публикаций. Мне даже выпал шанс посидеть с законодателями. И теперь за мной наблюдала не только моя семья. В соцсетях я получала сообщения от незнакомцев. От подростков, взрослых и других активистов.

«Ты борец, – написала в «Твиттере» одна девочка. – Продолжай бороться».

Борец. Такой все хотели видеть меня. Я борец. Девушка, которая готова кричать, чтобы ее услышали. Девушка, которая готова снова проживать в презентациях самый худший день ее жизни, чтобы выразить свою позицию. Они видят меня сильной, целеустремленной, человеком, которым восхищаются и…

А я так боюсь, что они узнают – я не такая.

Не хочу, чтобы казалось, будто мне плевать на то, за что борюсь. Не наплевать. Сейчас еще больше, чем до этого. Я хочу бороться. Хочу уберечь людей. Хочу удостовериться, что больше никто не увидит того, что видела я, и не будет мучиться, как я. Хочу быть активистом, которым гордится моя семья, но не только ради них, а потому, что хочу быть такой версией Иден.

Но за этим щитом я рассыпаюсь на части. Я пишу это письмо, а на столе возле меня стоит бутылка водки. Только при помощи спиртного я смогла заставить себя это написать. Только при помощи спиртного я могу заставить себя делать хоть что-то. Я пью почти каждый вечер, чтобы мысли в моей голове стали неразличимы. Ведь когда они ясные, становится слишком больно. И я продолжаю убеждать себя, что я в порядке, что у меня все под контролем. Что я студентка университета, а студенты иногда выпивают. И это все равно никак не влияет на мои оценки, так что все хорошо.

Но если все хорошо, зачем я прячу бутылку водки в ящике и достаю ее, только когда рядом никого нет?

Дженни и Мисти знают, что я пью на вечеринках столько, что меня потом тошнит. Понимаю, что они от этого устали. Понимаю, что злятся на меня. И придут в ярость, и забеспокоятся, если узнают, что пью и по вечерам. Не так много, чтобы на следующий день мучиться от похмелья. Но достаточно, чтобы пережить.

Мне кажется, я не в порядке. И я напугана.

У мамы Мисти проблемы со здоровьем, поэтому она переводится поближе к дому, в Теннесси. Мне придется жить с новой соседкой. Как бы в последнее время ни была раздражена Мисти, она была мне лучшей подругой. Помогала справиться с паническими атаками, переписывала речи и отправляла имейлы, когда я не могла с этим справиться. И смешила, когда я очень сильно в этом нуждалась.

А у Дженни этот год последний. Господи, только от одной этой мысли становится тошно. Если меня пугает отъезд Мисти, то отъезд Дженни просто ужасает.

Дженни Стюарт-Гу – моя первая девушка. Мы познакомились через несколько недель после начала первого семестра, на встрече клуба аниме. Этот клуб был ужасным. Этакая кучка белых ребят, которые швырялись случайными японскими словами, чтобы впечатлить друг друга. Они настаивали на том, чтобы смотреть нелегально скачанные аниме с субтитрами, ведь так «лучше всего», хотя одна из девочек была практически слепой и с трудом видела экран, не говоря уже о субтитрах. После первой встречи она не вернулась. Да и я бы тоже не вернулась. Но в тот вечер Мисти пошла на свидание, а я не хотела оставаться в комнате одна.

Пока парни из клуба пытались превзойти друг друга, я сидела в углу и рисовала. Не думала, что кто-то вообще заметил мое присутствие, пока голос рядом со мной не произнес:

– У тебя отлично получается.

Я вздрогнула и тихонько вскрикнула. Но Дженни притворилась, что это совсем не странно.

– Прости, – сказала она. – Но у тебя правда отличные рисунки. Можно посмотреть другие?

Я показала ей остальные рисунки в альбоме. Оказалось, ей нравились комиксы, и она всегда хотела рисовать, но из нее скорее вышел бы писатель. Она любила фэнтези, особенно истории про ведьм и магических существ. К концу фильма, который мы должны были смотреть, мы уже придумали идею первого веб-комикса. Так родилась «Каллиопа».

Мы перестали ходить на собрания аниме клуба и начали встречаться в библиотеке. Она писала, а я рисовала. К середине первого года я обзавелась красивой талантливой девушкой и первым веб-комиксом.

«Каллиопа» не очень известна, и при публикации я решила слегка изменить свое имя – на И. Б. Мартинез, – чтобы хоть что-то в моей жизни не было связано с активизмом и стрельбой. Работая с Дженни, я ускользала в выдуманный мир, где нет оружия, где мы можем просто играть и изучать. Это единственное веселье в моей жизни. И я не знаю, что случится с «Каллиопой» или моими отношениями, когда Дженни уедет.

– Мы справимся, – сказала она мне несколько дней назад, когда я подняла тему ее возвращения в Калифорнию. – Летом можем по очереди приезжать друг к другу. Я приеду к тебе осенью или, возможно, во время зимних каникул. А ты ко мне – во время весенних.

– Но что насчет времени между визитами? – спросила я. Мы сидели во дворе, положив учебники на колени. – Ты будешь в Лос-Анджелесе. Мне кажется, там все такие… красивые.