Загадка Бомарше - Людмила Котлярова

— Ах, вот кто вы, — выдохнул Бомарше. Слава о знаменитом предводителе революции уже разнеслась по всему Парижу. — Мне ничего не остается, как только надеяться на вашу справедливость.

— Не сомневайтесь, мы во всем разберемся, — пообещал Марат — Революция не ошибается.

— Очень хочется в это верить, хотя мой пример как раз говорит об обратном, — с горечью произнес Бомарше. — Я тут нахожусь по ошибке. Я тоже верю, что революция не ошибается, но я не могу избавиться от опасения, что у этого правила могут быть исключения.

— У революции не бывает исключений, — с металлом в голосе проговорил Марат. — Вы обвиняетесь в том, что хотите продать 60 тысяч ружей врагам отчества. Вы поплатитесь за это свое намерение головой!

Внезапная ярость охватила Бомарше.

— Ну и пусть, лишь бы только вы не были бы моим судьей! — с ненавистью выкрикнул он в лицо своему противнику.

— Я могу вам оказать такую милость. — На лице Марата не дрогнул ни один мускул. — Но сомневаюсь, что вас помилует другой судья.

— Ваши обвинения голословны, я требую доказательств. — Бомарше переполняла ярость.

— Не беспокойтесь, они будут. — Марат оставался невозмутимым. — Мы ищем в вашем доме изобличающие вас документы. И скоро предъявим их вам. А пока вам придется провести некоторое время в тюрьме.

Стоящий за Бомарше санкюлот, грубо толкнул его в спину, да так, что Бомарше едва устоял на ногах. Все, наблюдающие эту сцену, громко рассмеялись, кроме Марата, который едва отдав распоряжение, тут же склонился над бумагами, забыв про пленника. Бомарше с ненавистью посмотрел на него и понуро побрел, подталкиваемый конвоиром, к выходу.

На этот раз Феоктистов несся к Аркашовой, словно яхта под парусами. После того, что произошло между ними в подъезде, он вдруг ощутил, как круто изменилась его жизнь. Даже внезапный приезд жены не мог сокрушить это настроение. Оно было таким мажорным, что ему одновременно не верилось в это, и он даже немного ощущал смущение. Он все-таки уже мужчина среднего возраста, ему пора ко всему относиться спокойней, даже философски. А какое тут к черту спокойствие, если у него в душе, словно в оранжерее, расцветают цветы. И из-за чего? Из-за нескольких поцелуев в темном и грязном подъезде можно сказать полученных почти случайно.

В последнее время с ним творится что-то невообразимое, и он даже не знает, как следует к этому относиться. Может, несмотря на охватившее его чувство счастья, следует испугаться. Счастье всегда вызывало у него настороженную реакцию, обычно за ней следует нечто прямо противоположное. А с этой странной женщиной можно почти не сомневаться, что так оно и будет. Никаких хороших последствий этот его роман не принесет. Одни разочарования. Стоит прислушаться к предупреждениям ее бывшего супруга в независимости от того, чем диктуются его намерения. Зато Егор знает ее не понаслышке и, судя по всему, от нее ему много досталось. И будет только рад, если он, Феоктистов, попадет в туже западню.

Но никакие размышления не могли сбить с него радостного настроя. Он даже не стал заранее уведомлять ее о своем визите, так как не сомневался, что она будет рада его появлению. После того, что произошло между ними, другого быть просто не может.

Накупив всяких вкусностей, что они едва умещались в пакете, он помчался по знакомому адресу. Но к его большому изумлению, все оказалось не столь благостно.

Феоктистов позвонил, Аркашова открыла.

— Добрый вечер. Можно пройти? — весело проговорил он, и, не спрашивая разрешения, устремился внутрь квартиры.

Но никакой радости Аркашова при виде его не проявила. Наоборот, ее голос прозвучал неприветливо:

— Заходите, раз пришли. Я уже давно смирилась с вашими приходами. Отношусь к ним, как к какой-то неизбежности. Как к осенним дождям. Хорошо, что скоро премьера. Ее я жду, как избавления.

От изумления Феоктистов замер на месте.

— Странно от вас слышать такое. Мне казалось, что вы мне окажете более теплый прием.

Аркашова смерила его каким-то странным взглядом.

— На основании чего вы сделали такое заключение?

— Хотя бы потому, что наша последняя встреча была особенной. Она отличалась от всех остальных.

— Подумаешь, постояли недолго в подъезде, невелика особенность.

Феоктистовым вдруг охватило возмущение. Уж не издевается ли она над ним? С ней может и не такое статься.

— Причем тут подъезд. Я имел в виду наш поцелуй.

— Вы хотели сказать ваш?

— Не только и ваш тоже.

— Ну и что, с кем не бывает. На мгновение потеряла голову.

— Я полагал, что с вами это бывает редко. А, следовательно, это должно быть настоящим событием для вас.

Аркашова насмешливо улыбнулась.

— Ах, боже ты мой! Поцелуй с мужчиной! Мы с вами не в восемнадцатом веке. Даже во времена Бомарше на подобные мелочи никто не обращал внимания.

— Первый поцелуй — всегда событие.

— Я вижу вам так нравится эта мысль, что вы никак не можете от нее отделаться.

— Эта мысль справедлива только по отношению к вам. Для всех остальных это действительно ничего не значит. Но вы-то не такая, как все. Я вам много раз уже говорил об этом.

— Зачем же повторяться?

— Я вижу, что наш разговор заходит в тупик. И я никак не могу понять, что является причиной этого?

— Зачем вам причина, достаточно одного следствия, — пожала плечами Аркашова.

— На этот раз, видимо, вам приснился дурной сон.

— Да, мне привиделась премьера. Вы потерпели полный провал. И поспешили убраться из нашего города. И из моей жизни тоже.

— Неужели вас так расстроил мой отъезд. Но ведь это всего лишь сон.

— Он меня вовсе не расстроил. Наоборот, я бы хотела, чтобы так и случилось.

— Но почему?

— Какая вам разница. Хочу и все.

— Вы ведь никогда не следуете вослед своему желанию.

— Откуда вам знать.

— Насколько я понял, вы всегда ждете благословения свыше.

— Это касается только важных событий. А к ничего не значащим этот механизм не имеет никакого отношения.

— Вот оказывается как? — возмущенно произнес Феоктистов. — Я-то думал, что кое-что значу для вас.

— Какая самонадеянность.

— Вы определенно не хотите говорить со мной начистоту. Я чувствую, вы что-то не договариваете. Скажите, что на самом деле у вас на душе?

— Как вам угодно. Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни и как можно скорее.

— Понимаю. По каким-то непонятным для меня причинам, вы решили избавиться от моего присутствия. Только я тоже имею право голоса и не думаю, что вам это легко удастся сделать.