Ты мне не нравишься - Татьяна Новикова

– У меня есть своя, не беспокойся.

Денис Владимирович всё это время молчит, и чудится мне, что мысли в его голове крутятся свои, отличные от маминого беспокойства за дочь-растяпу. В любом случае, не подам повода сомневаться в себе. Да, споткнулась и вмазалась в угол. Такое случается.

Наконец-то меня отпускают, пообещав позвать к ужину. Я запираюсь в спальне и впервые за эти дни рассматриваю своё лицо со всей пристальностью. Не всё так плохо, зря только переживают. Синяк светлеет, скоро он совсем исчезнет.

Внезапно я замечаю на шее следы укусов. Легкие, но сомнений быть не может: они принадлежат Артему. Я хватаюсь за шею и охаю, но потом успокаиваю себя: про нашу связь с Мироновым-младшим никто не знает, кроме подружек. Даже если Денис Владимирович заметил что-то, он не сможет связать это со своим сыном.

Мало ли с кем я целуюсь в автомобилях…

– Ника больше не звонила тебе? – спрашиваю Ирку, прижав телефон к уху и пытаясь намазать синяк новым слоем мази.

– Не-а. А тебе?

Отрицательно мычу.

– Как думаешь, почему она так взъелась? – задается вопросом подруга, который я и сама крутила в голове. – Этот скот прилюдно сообщил, что не прочь получить в качестве подарка тройничок, нахамил ей, тебя ударил. Неужели она его простила?

– Ника любит сирых и убогих, – мрачно хмыкаю, отмечая, как в смешке появляются интонации Артёма; ну вот, я несознательно начала копировать его манеры. – Небось теперь Игорь стал для неё даже желаннее прежнего.

– Ну и что будем делать? Спасать подругу или пусть сама осознает, куда вляпалась?

Да черт его знает. Нужно ли влезать? Если Никос уперлась во что-то лбом, её не переубедишь. Одумается и вернется, когда соскучится. Другое дело: я не намерена прощать Игоря, как и слушать жалостливые рассказы о нем. Для меня его не существует.

Но если Ника решит остаться с ним, я не перестану с ней дружить.

– Давай подождем немного? Там и решим? – предлагаю, и Ирка соглашается. – Ир, пожалуйста, не втягивай больше Артема в мои проблемы. Не надо. Мы сами разберемся.

– Соф, ты бы сама ни за что не написала ему. Но так нельзя. Если вы встречаетесь…

– Мы не встречаемся, – пресекаю жестко. – Мы спим друг с другом, но между нами ничего нет. И не нужно вмешивать его без моего разрешения. Это не просьба, а требование. Хорошо?

– Не злись, бука. Договорились. Больше не буду.

Я бросаю телефон на кровать и долго тру ладонями лоб, пытаясь прийти в себя. Следом и сама рушусь на покрывало, уткнувшись лицом в подушку, перевариваю события минувшего дня.

Как ты?

Смс приходит поздним вечером, почти ночью, когда я готовлюсь ко сну. Он написал мне, как и обещал! Первым! Не с язвительной репликой (обычно я получала от Артема только такие послания), а с вопросом, в котором чувствуется забота.

Всё хорошо, щека почти не болит. Ты ещё в городе?

Уже вернулся домой.

Жалко. Я надеялась напроситься на новую встречу. Где-нибудь в нейтральной обстановке. Провести вдвоем несколько часов, которых не хватило бы для утоления жажды. Но хоть что-то. Крохотный глоток пресной воды для дрейфующего в море.

Приезжай поскорее. Я скучаю

Приеду.

Пусть он не добавляет, что тоже соскучился, но мне не требуется слов. Я помню, с каким голодом Артем касался моего тела, как скользил губами по коже. Укусы начинает печь, стоит проиграть в памяти наши поцелуи. Он тоже скучает, пусть даже никогда не признается в этом.

Он прилетел для того, чтобы убедиться, что у меня нет сотрясения. Он избил этого подонка-Игоря. Ему плохо даются признания, но Артем тоже умеет чувствовать. Он заботится обо мне. Так, как умеет, но со всей серьезностью.

Чуть подумав, я всё-таки пишу ещё одно сообщение, на которое – точно знаю – Артем не ответит. Слишком оно личное, вырванное из меня, кричащее о моем не безразличии.

Прошу тебя, будь осторожен. Я очень переживаю.

Ок.

Мои губы трогает улыбка.

Услышал. Понял. Не воспротивился.

В день свадьбы мама взвинчена сильнее обычного. Гормоны вместе со стрессом и недосыпом скачут по ней галопом, а потому я даже завидую Денису Владимировичу, которого на всю прошлую ночь спровадили в гостиницу. Якобы нельзя видеть невесту перед свадьбой. Миронов-старший вообще не сопротивлялся. Уверена, он заказал себе пиццы, взял бутылочку пива, включил спортивную трансляцию и кайфовал до самого утра.

– Всё не так, – всхлипывает мама, натянув брюки от свадебного костюма. – Я похожа на жирную корову! Посмотри, как топорщится живот! Это из-за беременности или я набрала вес?

На самом деле, лишних килограммов не видно, как и признаков беременности. Проблемы исключительно в голове мамы. С ней невозможно находиться в одном помещении. Успокаивающие речи заканчиваются в девять часов утра, а в ЗАГС ехать только к обеду. Я заливаюсь крепким кофе и всё обреченнее вздыхаю.

К десяти приезжают визажисты и в четыре руки колдуют над лицом и волосами мамы, периодически соглашаясь на странноватые просьбы типа:

– Замажьте мне все отеки и заодно измените линию бровей.

– Сделайте так, чтобы не было видно проплешины в волосах.

Надо признать, она похожа на королеву. Я искренне любуюсь получившимся результатом. Мама выглядит прекрасно, лет на десять младше реального возраста. Светлый костюм отлично сидит на ней, волосы собраны и заколоты шпильками со стразами, напоминая, что перед нами всё-таки прекрасная невеста, а не деловая леди.

Сама я планировала по-быстрому причесаться и влезть в новенькое платье (которое выбирала специально для Артема), но мама доплачивает визажистом, чтобы они разобрались и со мной тоже.

На официальной части присутствуем только мы втроем. Артема нет. Наверное, его приглашали в ЗАГС, но он отказался или молча проигнорировал. Интересно, а в ресторан приедет? Он же обещал.

Не верится, у меня появился отчим. Конечно, моя жизнь не изменилась в одночасье, и я не буду называть Дениса Владимировича «папочкой», но в ту секунду, когда регистратор брака торжественно произносит:

– Объявляю вас мужем и женой!

Внутри меня что-то обрывается. Наша с мамой беззаботная жизнь окончательно кончена. Больше не будет съемной квартиры и посиделок на узенькой кухне. Не будет маминых ухажеров, которых я научилась отваживать мерзким выражением лица. В жизни Дениса Владимировича тоже больше не будет сторонних женщин – очень надеюсь! – зато скоро у него появится сынок или дочурка.

Мне недостает присутствия Артема, потому что в эти секунду меня настигает острое как клинок одиночество. Страх за будущее, которое наступило, становится реальнее прежнего.