Сестры? No way! - Сиобхан Паркинсон

Как же я была права! Наша директриса на линейке при всех поздравила с замужеством миссис Эллис, как она назвала ее. Меня всю передернуло. Так звали маму. Лиза толкнула меня локтем в бок и прошептала

— Ага, Синди, ты даже не сказала мне.

Я не виделась с ней с самой свадьбы, да и не те это новости, о которых хотелось говорить. Холл сразу же наполнился жужжанием. Кто-то говорил, что догадывался о том, что она беременная, но, боже, от отца Синди Эллис! Некоторые начали хихикать, и я чувствовала, что вся школа смотрит на меня. Это было чудовищно. Затем Маргарет поднялась, ее лило было ярко-розового цвета, поблагодарила всех., но сказала, что хотела бы, чтобы ее называли по-прежнему — мисс Мэгги. Мы всегда звали ее именно так, хотя, судя по всему, она должна была быть миссис. Возможно, она не хотела афишировать, что была раньше замужем. Я не поняла ее феминистских причин, хотя после ее слов почувствовала себя лучше. Я единственная Эллис в этой школе, и хочу, чтобы это так и осталось. Я рада, что Маргарет не хочет носить нашу фамилию, так же как и какую-либо еще.

После линейки все крутились вокруг меня, желая узнать поподробнее о свадьбе. Я очень спокойно и твердо заявила, что меня на свадьбе не было, но одна девочка Мара, которая жить не может без сплетен, не могла успокоиться, задавая свои бесконечные вопросы: как Милли — Молли — Манди выглядит за завтраком, хорошо ли она готовит, какие программы смотрит по телевизору, почему они не поехали в свадебное путешествие, спит ли она в кровати моей мамы? Услышав последний вопрос, я набросилась на нее. Я вцепилась ей в волосы обеими руками и дергала со всей силой. Она визжала как резаная, а Лиза стала бить меня по рукам и пыталась оттащить в сторону. Тогда я повалила Мару на пол, и она плакала, прикрыв голову руками. В этот момент мимо нас как раз проходил мистер Грави. Он остановился и спросил, что случилось. Все принялись кричать наперебой., а Лиза схватила его за локоть, оттащила в сторону и все ему тихонько объяснила. Выслушав ее внимательно, он велел всем не опаздывать на урок, а Мару попросил зайти в класс. Она пошла, продолжая хныкать, держась руками за голову.

Только сейчас до меня дошло, что у ребенка тоже будет фамилия Эллис.

Лизина мама выписалась из госпиталя, но ребенок до сих пор в инкубаторе. Вообще девочка чувствует себя хорошо, набирает вес и все такое и вполне может обходиться без интенсивной терапии, но пока ей лучше побыть в больнице. Обо всем этом Лиза рассказала мне в субботу. Мы пошли в кафе, чтобы поболтать, чего не делали уже сто лет. Лиза волнуется за маму. Она говорит, что уже пора перестать рожать детей, а еще у нее есть подозрения, что отец может уйти из семьи.

— Лиза! — возмутилась я. — Зачем ты так плохо думаешь о своих родителях? Они живут вместе, и это нормально, что у них рождаются дети. С чего ты взяла, что твои родители могут развестись, какая причина?

Я была потрясена ее словами, а Лиза продолжала. Она рассказала, что отец и мать постоянно дерутся, и она думает, что мама специально рожает детей, потому что боится, что отец бросит ее, а это самый худший повод, чтобы иметь детей. (Дети — плохая причина, чтобы выходить замуж, и жить вместе ради детей — тоже не повод, забавно, как замужество и дети зависят друг от друга.) Еще она сказала, что им было бы намного легче без него. Я не верила своим ушам.

— А я-то считала вашу семью образцовой; такие замечательные детишки, совместное разгадывание кроссвордов.

Лиза изумленно смотрела на меня:

— Кроссворды? Да мы в жизни не разгадывали их.

— Ну тогда играете в какие-нибудь настольные игры или в «Монополию»?

Лиза ответила, что ничего подобного в их семье не происходит, а выходные проходят в полном угаре. С самого утра отец смотрит футбол, постепенно напиваясь, пока крыша не съедет (его собственное выражение), у телевизора, а мать разрывается среди домашних дел.

Я поинтересовалась насчет разделения труда в их семье. Родители должны по очереди сидеть с детьми в выходные.

— Ха! — отмахнулась ома. — Ему самому нужна нянька. А все эти посещения родительских собраний и тренерская работа в школьной футбольной команде — полнейший камуфляж.

Я была ошеломлена. Мне не верилось, что все это правда. Неужели я так сильно ошибалась?

— У твоего отца проблемы с алкоголем? — спросила я настороженно.

— Проблемы? Да он практически алкоголик. А к тому же еще игрок. А когда напьется, делается агрессивным.

— Агрессивным! Я никогда бы не подумала. О Лиза! — произнесла я и пожаловалась, что моя мачеха играет в лотерею, выпуски, которые идут по телевизору в восемь часов утра.

— А, знаю! — негодующе воскликнула Лиза, Забавно, как иногда люди реагируют, когда в чем-то солидарны с тобой.

Еще Лиза подозревает, что ребенок родился раньше потому, что, возможно, отец ударил маму или довел ее до такого состояния, что у нее начались преждевременные роды. Я сидела напротив нее, при этих словах соскочила со своего стула и села рядом с нею. Потом легонько похлопала ее по плечу. Она оттолкнула меня, и мы доели пончики в полном молчании. Выйдя из кафе, мы отправились пешком вниз по Графтон-стрит. Только на этот раз мы не разглядывали витрины магазинов, как делаем это обычно, а просто шли рядом, почти что касаясь плечами друг друга, шаг в шаг, как настоящие подруги. А ведь еще недавно я начала, было, думать, что не могу назвать Лизу своей лучшей подругой. Потом она пошла домой помогать маме с детьми.

Я не привыкла к такой жизни. Не могу сказать, что последний год она у меня была бурной, если, конечно, не считать переживаний по поводу изменений в нашей семье.

Нет ничего более ужасного, чем школьная дискотека. Сюда приходят ребята со всей округи. Не знаю, почему они выбирают именно нашу школу, просто абсурд какой-то! Проблема в том, что само мероприятие проходит пол строгим надзором старших, которые следят, чтобы девочки танцевали с мальчиками своего возраста. А мы все прекрасно знаем, что пятнадцатилетние подростки — прыщавые, исключительно тупые, со своими плоскими шутками. И от их ног такой ужасный запах! Я думаю, что это свойство ног всех представителей мужского пола, но у пятнадцатилетних оно проявляется хуже всего. Кажется, они думают, что если ты согласишься потанцевать с ними, то это значит, что тебя можно лапать. И нет ничего хуже, когда до тебя дотрагивается тот, кто тебе неприятен. Но обычно никто не говорит обо всем этом громко, потому что тогда могут закрыть дискотеку, а никто этого не хочет. Но я терпеть не могу дискотеки.

В этот уик-энд я остаюсь у Имилды. В субботу Эшли исполнилось семнадцать лет, и они устроили вечеринку. Я не хотела туда идти. Во-первых, я не знаю никого из ее друзей, но самое главное, я бы не вынесла того, что, по моим предположениям, там могло быть. Они все собирались нарядиться в платья. И не просто в платья, а в вечерние, чтобы были корсажи и тюль. Я ничего не имею против вечерних нарядов, но только в том случае, если вы едете в ресторан на такси с коробкой дорогих шоколадных конфет и букетом орхидей, да и то все это выглядит слишком вычурно. Но зачем они дома (в данном случае, у меня дома)? Я не смогла бы смотреть на этот маскарад, на всех этих девочек с их парнями, на которых костюмы сидят, как на обезьянах. Уф! И кстати, у меня нет никого, с кем бы я могла прийти. Поэтому я сказала, что лучше проведу вечер у Имилды, и честно говоря, я думаю, узнав это, они все облегченно вздохнули. Сто процентов, Эшли боялась, что я припрусь в своих башмаках, отдавлю всем ноги и выпью много фруктового пунша (а он в основном из воды и апельсинового сока, да еще немного сидра для градуса, но они все будут притворяться вусмерть пьяными).