Третье пришествие. Демоны Рая - Виктор Точинов

Но я ведь не совсем для себя… Вернее, не только для себя… Короче, решился и спросил:

– Мария, ты не могла бы немного помочь нам с Еленой? У нас, видишь ли, нечто вроде отношений… И не вчера все началось… В общем…

Она спрашивает с улыбкой:

– Ничего не получилось в постели?

Как она умеет улыбаться… Можно влюбиться. Но не нужно. С двенадцати лет ее, тогда еще Марианну Купер, насиловал отчим. Иногда не один, в компании пьяных приятелей. Закончилось все банально: отчим и его подельники получили длинные срока, а Марианна, а затем Мария, с тех пор ни разу не была близка с мужчиной… Она любит всех, но платонически.

– Все получилось… – уныло говорю я. – С физиологической точки зрения все в порядке. Но… Нет искры… Ничего нет… Вообще ничего. Чистой воды телесная механика, а эмоции на нуле. Причем у обоих. Попробовали еще пару раз – то же самое, уныло и пресно.

– И чего же ты хочешь от меня, Петр? – спрашивает она, хотя прекрасно понимает, чего я могу в такой ситуации хотеть.

– Ну… ты не могла бы нам немного… Нет, не надо пылающих страстей и любви до гроба. Просто чтобы было как раньше, когда мы…

– Когда вы изменяли твоей жене и ее мужу, ночевавшим неподалеку, за стенкой?

– Вроде того…

– Думаешь, я не пыталась помочь сама, без просьб? Я же вижу, что между вами происходит.

– Пыталась? Странно… Не почувствовал. А когда-то на Садовой резко и неожиданно полюбил Жужу, как родную дочь. С твоей, между прочим, подачи.

– Пойми, Петр… Любовь как дерево: на подходящей почве разрастется, вытянется, а на душевной мерзлоте будет как деревце в тундре, захудалое, карликовое… Но чтобы выросло дерево, нужно семечко. Или саженец. Иначе – как ни поливай, как ни удобряй – не вырастет ничего. А у меня, продолжая сравнение, саженцев нет. Я не могу развить любовь совсем из ничего, без малейших предпосылок к ней. Улавливаешь суть?

– Понял, не тупой… Ладно, проехали. Вон уже обитель показалась.

* * *

Слухи не врали.

Что во дворе Староладожской обители находится «давилка», я почувствовал еще снаружи, стоя за воротами. А что она активно поработала совсем недавно, мог почувствовать кто угодно, аномальные способности для этого не требовались, – терпкий запах крови мог уловить любой человек, не страдающий насморком. Случайной гибелью здесь не пахло, в прямом и переносном смысле, – после Выплеска времени прошло достаточно, чтобы призвать из Рая кого-либо, способного обезвредить ловушку. Не говоря уж о том, что огородить ее, закрыть от доступа потенциальных жертв послушники могли и своими силами.

«Давилку» я уничтожил, не заходя во двор. Нечего тут разводить кровавое мракобесие. Сейчас и с мракобесами разберусь…

Мой кулак забарабанил по воротам, запертым по позднему времени. Изнутри прошаркали чьи-то шаги, недовольный голос посоветовал мне отвалить, а подношения принести завтра утром.

Неладное творится с обителью… Ворота должны отпираться для страждущих в любое время дня и ночи.

Кулак снова пошел в ход, с каждым ударом бил все сильнее, ворота содрогались, их створки прогибались внутрь. Я чувствовал, что массивный засов подается и скоро не выдержит. Привратник заявил, что отправляется спускать собак, – и тут ворота рухнули внутрь, первыми не выдержали петли.

– Ибо сказано было: стучите, и отворят вам! – прогремел мой голос на всю обитель.

Внутрь я прошел по упавшей правой створке, под которой ворочался хамовитый страж ворот. Не забыть бы покаяться Учителю в грехе мелкой мстительности.

Мария, разумеется, прошагала по левой створке.

Утром, при изрядном стечении народных толп, чудотворец Семен Волховский творил свое очередное чудо. Незамысловатое (для того, кто умеет управляться с гравитационными полями), но эффектное, производящее впечатление.

Чудотворец поворачивал вспять течение реки, протекавшей через город Волхов и носящей то же имя. Водная гладь стремительно вспухала исполинским горбом, а ниже по течению река столь же быстро мелела. Причем и горб, и уходящие воды были алого оттенка. Это чудо Семен сотворил накануне – окрасил реку кровью.

Разумеется, настоящей крови здесь не было и в помине: все та же вода с примесью какого-то красителя (я мог бы легко выяснить какого, но не хотел по пустякам тревожить Мбару, вопрос не принципиальный). Краситель оказался безвредный, даже рыба в реке уцелела, не передохла, хотя ниже по течению чувствовала себя сейчас не лучшим образом в условиях тотального обмеления.

Лжепророк был невелик ростом, но щупленькую его фигуру видели все собравшиеся до последнего человека в многотысячной толпе: чудотворствовал Семен не стоя на грешной земле, а воспарив в воздух на высоту три-четыре метра.

– Выпорю засранца! – пообещал я, с первого взгляда опознав левитирующего персонажа.

– Он очень несчастен и очень одинок… – сказала Мария, вглядываясь в чудотворца. – И он ребенок.

– А взрослых-то какой толк пороть? Ладно, уговорила, выпорю не очень сильно.

* * *

Мы повстречались с ним в Красном Замке, и оба во время первой и единственной нашей встречи были другими. Я откликался на идиотское прозвище Питер Пэн, а Семен, может, и тогда звался Семеном, но был представлен мне под прозвищем Уши.

Я прекрасно помню момент знакомства…

…Пальцы Безумного Шляпника – толстые, как ливерные колбаски, – неуклюже, не с первого раза цепляются за край маски, прикрывающей его лицо. Та отлепляется со звуком, заставляющим вспомнить о варварской процедуре – об эпиляции скотчем.

Лицо у Шляпника странное… Белое, словно мраморное, и при том напоминает заготовку, сделанную скульптором, отложившим на потом детальную работу над чертами лица статуи… Глазницы – просто ровные углубления, без какого-либо намека на глаза, даже зажмуренные. Нос – символическая выпуклость без ноздрей. Губы кажутся напрочь сросшимися, а уши… может, и есть какие-то отверстия на их месте, без ушных раковин, но в этом ракурсе не видны.

Под сводами Замка прокатывается зычный крик Шляпника:

– Глаза, идите сюда! И остальные дети – сюда! Нос, Уши – все сюда!

Затем он прибавляет прежним ровным тоном:

– Нет, Питер Пэн, я не хвастаюсь, не имею такой привычки. Всего лишь гордость мастера и творца…

Лишь когда он закричал, я наконец разобрался: что не так с голосом Безумного Шляпника.

Доносился он не сверху, не с возвышения, где стоял трон… Но откуда-то снизу – привет от фальшивого волшебника страны Оз, разоблаченного доблестным песиком Тото.

Они появляются из густой тени. Их пятеро.

И кто здесь Нос, кто Глаза, гадать не приходится… Да и вычислить функции остальных – не вопрос на миллион из шоу Криса Таррента.