Ужас Данвича - Говард Филлипс Лавкрафт

Решив действовать совместно ради спасения душевного здоровья молодого человека, мистер Вард и доктор Виллетт стали по крупицам собирать все сведения, какие только могли им понадобиться в их деле. Начали они со слухов в Потюксете, и это оказалось не самым трудным, потому что у обоих были друзья в тамошних местах.

Большая часть работы легла на плечи доктора Виллетта, так как с ним говорили охотнее, чем с отцом, и он сделал вывод, что жизнь молодого Варда представляет собой нечто несусветное. Досужие языки не переставали обвинять домочадцев молодого Варда в вампирских преступлениях прошлого лета, и приезжавшие и уезжавшие по ночам грузовики все более будоражили людей, которые предполагали самое ужасное.

Местные торговцы рассказывали о странных заказах, которые передавал им, как правило, бандитского вида мулат, но главным образом о непомерном количестве мяса и свежей крови, поставлявшихся двумя мясными лавками по соседству. В доме жили всего три человека, которые при самом болезненном аппетите не могли съесть все, что закупали.

Еще люди слышали шум, доносившийся из-под земли. Проверить эти слухи было гораздо труднее, тем не менее даже самые нелепые из них имели реальную основу. Ритуальное пение также продолжалось, но исключительно когда в окнах гас свет. Возможно, шум доносился из подвала, но люди настаивали, что слышали голоса из-под земли. Вспомнив старые предания о катакомбах Джозефа Карвена и предположив, что дом был выбран исключительно благодаря его местоположению, ибо где-то здесь была ферма Карвена, как следовало из документов, найденных за портретом, Виллетт и мистер Вард уделили этим слухам особое внимание и довольно долго, но безуспешно искали дверь на крутом берегу реки, о которой упоминали старые рукописи.

Что же до мнения соседей об обитателях бунгало, то скоро стало ясно, что мулат вызывал омерзение, бородатый доктор Аллен в очках – страх, а бледного молодого ученого попросту ненавидели. За последние одну-две недели Вард очень изменился, даже не пытался быть любезным и говорил только неприятным шепотом, да и то в случае крайней необходимости.

Эти сведения, полученные из самых разных источников, мистер Вард и доктор Виллетт обсуждали довольно долго и педантично. Они пробовали, как могли, использовать дедукцию, индукцию и конструктивное воображение и сопоставлять все известные факты из последних лет жизни Чарльза, включая отчаянное письмо, которое доктор показал его отцу, со скудными документальными свидетельствами о Джозефе Карвене. Они бы ничего не пожалели за возможность заглянуть в бумаги, найденные Чарльзом, так как им было совершенно ясно, что ключ к безумию молодого человека заключен в том, что он узнал о колдуне и его делах.

И все же в том, какой оборот приняла эта непонятная история, нет ни малейшей заслуги мистера Варда или доктора Виллетта. Отец и врач пребывали в полной растерянности и бездействовали, не зная, как им распорядиться тем неопределенным и неосязаемым, с чем они столкнулись, а напечатанные на машинке письма молодого Варда приходили все реже и реже. Наступило первое число, когда происходят все банковские расчеты, и служащие в банке стали в изумлении качать головами и звонить друг другу.

В конце концов в бунгало к Чарльзу Варду были отправлены знавшие его в лицо официальные представители, которые спросили, почему подпись на его чеках похожа на грубую подделку, и не очень успокоились, когда молодой человек шепотом объяснил им, что это результат нервного потрясения, который он никак не может исправить. Он сказал, что почти не в состоянии написать правильно ни одну букву и может доказать это письмами к родным, которые вынужден печатать на машинке.

Однако банковских служащих привело в недоумение не столько это неприятное обстоятельство, в котором, в общем-то, не было ничего особенного и подозрительного, и не столько слухи, распространившиеся в Потюксете, которые дошли до кого-то из них, сколько непонятная речь молодого человека, свидетельствовавшая о полной потере памяти в отношении всего, что касалось финансовых дел, а ведь прежде он с ними справлялся без всякого напряжения. Что-то с ним случилось ненормальное, несмотря на его связную и разумную речь, если он неожиданно стал совершенно невежествен в жизненно важных делах. Более того, хотя эти люди не были близко знакомы с Вардом, они не могли не обратить внимания на перемену в его речах и манерах: конечно же, они слыхали, что он занимается стариной, но даже самый увлеченный историк или археолог не мог с такой достоверностью перенять фразеологию и жесты другого века.

Короче говоря, странный шепот, параличные руки, плохая память, изменившиеся речь и поведение убеждали банковских служащих в тяжелой болезни стоявшего перед ними человека, которая стала причиной зловещих слухов. Покинув бунгало, они решили немедленно и решительно поговорить с Вардом-отцом.

Таким образом, шестого марта 1928 года состоялась долгая и серьезная беседа в конторе мистера Варда, после чего доведенный до крайности отец, чувствуя свое бессилие, вызвал доктора Виллетта. Виллетт посмотрел на нелепые каракули на чеках и мысленно сравнил их с почерком, каким было написано последнее отчаянное письмо. Разница была совершенно очевидной, однако в новом почерке доктору Виллетту почудилось что-то очень знакомое. Похожие на птичьи следы, буквы имели явно старинное написание и резко отличались от тех букв, которые прежде выводила рука Чарльза Варда. Доктор не мог прийти в себя от изумления… Но где он мог их видеть? Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что Чарльз сошел с ума. Совсем никаких сомнений. А так как в этом состоянии он не мог распоряжаться своим имуществом и поддерживать контакты с окружающим его миром, то необходимо было немедленно поместить его под присмотр врачей и начать лечение.

Именно тогда вызвали психиатров – доктора Пека и доктора Уэйта из Провиденса и доктора Лимана из Бостона, – которым мистер Вард и доктор Виллетт дали исчерпывающую информацию и которые совещались в заброшенной библиотеке их молодого пациента, не забыв посмотреть те книги и рукописи, которые там еще оставались, чтобы получить представление о его духовных запросах. Они также прочитали письмо, которое Чарльз отправил Виллетту, и согласились с тем, что занятия Чарльза Варда могли разрушить или в лучшем случае покалечить обыкновенный разум. При этом они выразили сожаление, что не могут познакомиться с теми книгами и бумагами, которые Чарльз держит под рукой, однако с пониманием отнеслись с тому, что если это и возможно, то только после посещения бунгало.

Виллетт с лихорадочной энергией еще раз просмотрел все имевшиеся у него документы и опросил встречавшихся с Чарльзом людей. Именно в это время он разговаривал с рабочими, ставшими свидетелями того, как Чарльз нашел документы за деревянной панелью с портретом Карвена, а также отыскал вырезанные из «Джорнал» статьи с описанием странных происшествий в городе.

В четверг восьмого марта доктор Виллетт, доктор Пек, доктор Лиман и доктор Уэйт в сопровождении мистера Варда нанесли молодому человеку краткий визит, не скрывая его цели и дотошно расспрашивая своего несомненного пациента. Чарльз же, хотя долго не появлялся перед неожиданными гостями и был весь пропитан странными и малоприятными запахами лаборатории, когда наконец пришел, кстати, очень взволнованный чем-то, был настроен мирно и тотчас признал, что его память и душевное равновесие много претерпели от непосильных занятий. Ему как будто даже не пришло в голову возражать против настоятельного желания гостей осмотреть другие помещения, и вообще он продемонстрировал блестящие умственные способности, если не считать провалов в памяти.