Одержимость. Книга первая - Анастасия Шерр

— Тише, малыш, — Илья прижал девушку к своей груди, позволяя ей выплакаться. — Когда закончишь разводить сырость, объясни, что произошло? — он вопросительно взирал на парней, что построились у порога, словно солдаты на плацу. Те, в свою очередь, отрицательно покачивали головами, мол, они не в курсе, что приключилось с молодой хозяйкой.

— Илюшенька… Прости меня за все… Делай со мной, что посчитаешь нужным, только помоги папе, умоляю, — Арина тряслась от рыданий, а Ворохов уже начал терять терпение. Женские слезы — оружие массового поражения, а если это слезы любимой, то и вовсе…

— Мы обязательно все обсудим, как только ты прекратишь эту истерику и все мне расскажешь! — Илья взял ее личико в свои большие ладони и внимательно посмотрел в заплаканные глаза. — Ребят, вы свободны.

Как только парни попрощались и освободили помещение, Ворохов приобнял свою красавицу за талию и потащил вглубь квартиры, находу снимая «удавку», именуемую галстуком.

— Ну-ка, цыц! — он усадил ее на широченную софу и, встав на колени рядом, наигранно-грозно свел брови на переносице, отчего Кинчева нервно хихикнула и совсем уж по-детски хлюпнула носом. — Вот так-то лучше. Рассказывай, а то я ни хрена не понял, что ты кричала мне в трубку.

— У папы с сердцем что-то. Сейчас в реанимации. Врачи сказали, что нужна операция, а у мамы нет таких денег, — она выжидающе глядела на него, смахивая со щек слезинки.

— Сколько и когда?

— Двести тысяч… Операцию нужно сделать послезавтра, иначе папа может… — она опять зашлась в приступе плача.

— Так, угомонись немедленно! Деньги будут уже завтра утром. Позвони маме и успокой ее, — он встал на ноги и, выудив из кармана брюк мобильник, набрал номер секретарши. — Анджела, срочно забронируй два билета до Красноярска. Чем раньше, тем лучше.

— Все, малыш, давай на выход, — Илья подхватил ее под локоть и открыл дверь.

— Ой… А я Ирке так и не сказала… Она что-то не отвечает на мои звонки, — девушка растерянно приостановилась, но Ворохов раздраженно цокнул языком и подтолкнул ее к выходу.

— Ничего страшного. Переживет твоя… Ирка, — он было хотел отпустить в адрес Цветочкиной крепкое словцо, но вовремя одумался. Не хватало ему сейчас еще споров из-за этой перебежчицы. Уже давно бы башку свинтили, да Бугая жаль. Зацепила его эта фитюлька, хоть и не признается. Только вот Ворохова не обманешь. Конечно, неприятно было заприметить, что друг хотел слепить из него идиота, но случись что-то подобное с Ариной, он сам трупом лег бы, но ее защитил. И ведь не избавишься от этого наваждения…

Всю дорогу до аэропорта Кинчева беспокойно ерзала на пассажирском сидении, то и дело покусывая ногти. Девушке все время казалось, что что-то сорвется или пойдет не так, ведь невозможно так быстро достать авиабилеты. Она всегда думала, что их нужно бронировать, как минимум, за неделю до вылета. Хотя… Что есть невозможного для Ильи? Она нежно улыбнулась, глядя на сосредоточенного на дороге мужчину. Сейчас она видела его совершенно в другом свете. Мужественный, красивый, непоколебимый, но в то же время милосердный. Если бы не он, страшно даже представить, что было бы с ее отцом.

Арина смогла немного успокоиться уже когда самолет оторвался от земли, но полное расслабление не наступало. Конечно, волноваться особых поводов уже не было. Деньги еще с утра были перечислены в федеральный центр сердечно-сосудистой хирургии в Красноярске и главу семьи Кинчевых принялись готовить к операции, заверив его супругу, что все пройдет замечательно и по прошествии всех этих малоприятных процедур, мужчина еще побегает за мячом с внуками. И все же, девичье сердечко не находило покоя.

— Так, держи, — Илья протянул ей пузатый бокал со своим излюбленным напитком.

— Это коньяк? — она удивленно покосилась на мужчину.

— Да. Выпей, а то пока долетим еще и тебе хреново станет, — он впихнул ей в руку «успокоительное» и пригубил со своего бокала.

Да уж, заботливый! Очень в стиле Ворохова крикнуть на любимую девушку: «Одень, дура, шапку, а то замерзнешь!»

— Спасибо, Илюш, — она поставила бокал и прильнула к нему всем телом. — Ты правда лучший в мире мужчина.

Илья вздохнул, но ничего не ответил. А что тут сказать? Попросить, чтобы прекратила этот цирк? Он, разумеется, сделал великое дело для нее и ее семьи, но благодарности за это не требовал. Неприятно осознавать, что девушка ластится к тебе из-за денег. А может, и не так вовсе? В конце-концов, нравился же он ей сначала. Да так, что и про парня забыла и принципы свои детские из головы выбросила, когда в гостиницу приволок. Было ведь. Так почему он решил, что сейчас Арина стелется перед ним из чувства долга? Может…

— Ариш? — не удержался.

— Мм? — она подняла на него свои небесно-голубые омуты, ради которых он не то, что деньги, он сердце свое из груди вырвет и его, окровавленное на блюдо положит.

— Ты любишь меня? — какого хрена он творит?! Отрезал бы себе язык, да только поздно уже. Вопрос прозвучал. И теперь она либо пошлет его куда подальше, либо соврет, что любит, все так же из благодарности. Вот идиот!

— Илюш… — она отлипла от его груди и Ворохов разочарованно вздохнул. — Я не могу сказать, что люблю… Только не обижайся, пожалуйста… Но то, что ты сделал для меня — бесценно. И я правда благодарна…

— Не продолжай. Я не для этого помог. Все, закрыли тему, — его голос стал грубым, словно скрежетание металла и Арина невольно сжалась, прикусив губу.

Да не это она хотела сказать! Совсем не это… А что ей надо было говорить? Что уже своей жизни без него не представляет? Да, так и есть. Но ему знать об этом не обязательно. Выкинь она белый флаг и все… Конец ее молодости, беззаботности и прочим радостям жизни. Потащит под венец, наделает ей детей и из обожаемой, вожделенной девушки она превратится в толстую наседку, кудахчущую вокруг своих цыплят в то время, пока «петух» развлекается с молодыми цыпочками. Нет, она не готова к этому!

Кинчева выбросила из головы все эти глупости и погрязла в переживаниях по поводу реакции мамы на то, что Ворохов дал деньги на операцию. Во время телефонного разговора родительница многозначительно вздыхала и, судя по хлюпающим звукам, даже плакала, а под конец объявила, что будет рада познакомиться со спасителем их семьи лично. Но что-то было в ее голосе… Ариша слишком хорошо знала свою маму, чтобы поверить в ее напускное спокойствие.

Ворохов же был невозмутим, как удав, плотно пообедавший чем-то сверхпитательным. Его не прошибешь этими заморочками. И все же, девушка знала теперь — под этой непроницаемой маской циника скрывается хороший человек, знающий толк в жизненных ценностях. Он не жалеет для нее ни средств, ни своего времени, ни даже нервов, которые Ариша за последние дни поистрепала ему на славу. Быть может, ей стоит задуматься?..

Девушка вышла на улицу и, поёжившись от осенней прохлады, обняла себя руками. На глаза навернулись слёзы и, наконец, хлынули ручьями по щекам. Она всегда считала, что плакать позорно. Это проявление слабости. Если и приходилось горевать по какой-то причине, то делала она это исключительно наедине сама с собой и тихонечко, чтобы никто не услышал. Единственная, перед кем Ира не стеснялась пореветь — Арина. Но сейчас она не могла ей позвонить. Не хотела. Не потому, что разлюбила подругу, а просто из стыда. За себя неумёху, за свои поступки, за то, что чуть не подставила её под фатальный удар. И всё из-за чего? Вернее, из-за кого! Мужчина. Тот, который так глубоко залез в душу и там остался. Тот, с которым не хотелось другого. Тот, что заставил изменить жизненным принципам и убеждениям. А ещё тот, что закинул её в кучу мусора, оттрахал, после чего унизил, а теперь ещё чуть не убил и снова поимел, явно не задумываясь о её самочувствии. В голове постоянно звучал его голос: «Теперь ты не такая безбашенная, Цветок?»