Книги онлайн и без регистрации » Приключение » Набег - Алексей Витаков

Набег - Алексей Витаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 92
Перейти на страницу:

Увидев своего предводителя выбитым из седла, татары попятились.

— Амир! — Мурза сидел на земле, широко раскинув ноги и крутил головой во все стороны.

— Да, почтенный! — Сотник вырос мгновенно.

— Сколько прошло времени?

— Ты уже приходил в себя. Мы хотели перенести тебя в шатер, но ты воспротивился. Шлем выдержал удар. Только вмятина осталась небольшая.

— Я спрашиваю: сколько прошло времени?

— Около двух часов, господин, — соврал сотник. На самом деле прошло более трех часов, и солнце стояло уже высоко.

— Берег взят?

— Нет. Атака захлебнулась. Воины подумали, что тебя смертельно ранила пуля, и стали отступать. Я тоже не знал, как поступить.

— Захлебнулась?! Вы стая трусливых собак! Ты, ты опытный командир, разве не видишь сам, что нам противостоит горстка совсем еще юнцов. Если бы я знал, что берег хорошо укреплен, то разве бы посылал своих людей на гибель? Я их видел, этих казаков! Каждому из них вряд ли перевалило за восемнадцать. Какие-то мальчишки задержали целое войско!

— Мы сейчас же возобновим форсирование… — Амир попятился.

— «Возобновим»! — передразнил Кантемир-мурза. — Мы вчера еще должны были встать арьергардом, а сегодня к вечеру закончить переброску основных сил на тот берег. Под Смоленском поляки перейдут в наступление, а мы не успеем ударить с тыла русскому войску. Ты хоть это понимаешь?

— Понимаю. И готов понести наказание…

— Они уже задержали нас на сутки! О, Всемогущий, почему вокруг меня столько дураков?! Ты хоть имеешь какое-то представление об их численности?.. Чего молчишь?

— Я думаю, не больше десятка, великий!

— Десятка?! Да я, рискуя жизнью, самолично видел только четверых. Четверых! Ты это понимаешь?

— Они дерутся подобно духам подземелий! Зачем такое упорство, не пойму! Мы ведь все равно их одолеем.

— Они сражаются не как духи, а как воины, выполняющие свой долг и хранящие честь. У нас немного таких воинов. А если бы…

— Отдай приказание, непобедимый, и ты увидишь своих воинов в деле!

— Я уже их видел. Сколько трупов придется хоронить?

— Всего пятеро убитых и семеро раненых.

— Врешь, Амир! Говори как есть.

— Убитых одиннадцать. Раненых почти нет. Я же говорю, у них клыки шайтанов и сердца безжалостных дэвов!

— Ладно. Нельзя терять время. Отведи свою сотню от берега. Атаковать теперь будет сотня Гумера.

— Но, непобедимый…

— Я все сказал! Мне не нужны сейчас осторожные овцы, медленно щупающие дно ногой, перед тем как ступить. И не нужны те, кто опасается пули, словно проклятия свыше. Пусть идут свежие силы. Гумера ко мне!

— Слушаюсь, лучезарный!

Гумер приказал взять с пожни несколько жердей, связать их между собой. Затем составить плотно друг к другу три щита, скрепить. На эти три щита положили сверху еще три и еще. Примотали щиты к комелю жерди. Получилось висячее, непробиваемое забрало. После этого воины подняли над головами скрепленные жерди с забралом. Сверху, прямо на головы, им положили каждому по двойному щиту. Получилась своеобразная «гуляй-крепость», где забрало находилось впереди примерно на шаг от первого воина в цепи. Сотник коротко скомандовал, и крепость двинулась к воде.

— Э, ты только глянь, Кородым, штуковину-то какую прут! — Буцко вытаращенными глазами смотрел на татар.

— Вот же ж… и целить не в кого! — Кородым пытался поймать прицелом брешь.

— Ты целься, Кородымушка. Сейчас они чуть завернут, и ты их уши увидишь.

«Гуляй-крепость» завернула по броду влево. Но к удивлению русских стрелков, там тоже не было ни одной щели. Щиты были и сбоку.

— А, попробую! — Кородым спустил крюк. Грянул выстрел. Пуля врезалась в обод щита и увязла в толстой коже и сухом дереве. — Не-а, Буцко. А тебя все хотел спросить, зовут-то как, ну имя, что ли?

— Да ну тя! — Буцко напряженно вглядывался в приближающихся татар, перезаряжая одновременно пищаль. — Вот, держи. А мне-ка пустой дай. Счас я им!

— Ты чего задумал?

— Казаки с поля боя без команды не уходят. Запомни это, если еще хочешь стать нашим! — С этими словами Буцко схватил за дуло пищаль, словно дубину, и выпрыгнул из ложбины.

А татары находились уже совсем недалеко от берега. Буцко влетел в воду так, что от его огромного тела шарахнулись волны. Размахнулся и со всей своей невероятной силой опустил приклад ружья на лоб «гуляй-крепости». Крепежи и веревки лопнули. Щиты посыпались в воду. Сама конструкция поехала набок. Казак замахнулся еще раз и буквально раскроил череп впереди идущему степняку. А потом заорал что есть мочи:

— Стреляй, Кородым! — продолжая метелить прикладом татарские головы.

На противоположном берегу сотник Гумер отдал короткий приказ и сразу несколько лучников выпустили свистящие стрелы. Буцко не стал уворачиваться, он поднял голову и смотрел, как по невысокой дуге к нему приближается смерть. Подобно клювам хищных птиц, стрелы вонзились в глаза, пробили щеки, вошли в плечи и грудь.

Версалий Буцко рухнул навзничь, и через миг течение уже несло его тело, медленно вращало вокруг незримой оси, став для совсем молодого, восемнадцатилетнего казака последней дорогой.

— Эх, Буцко, ты Буцко!.. Ну, ловите, псы драные! — Кородым выстрелил и был точен. Выстрелил еще дважды, отправив на тот свет столько же, сколько затратил пуль. А потом, оценив, что перезарядить не успеет, схватил татарскую пику и с ней наперевес бросился к берегу. Влетел по колено в воду. Перед ним уже выписывал кривым клинком по воздуху молниеносные дуги крымский завоеватель. Лицо, покрытое шрамами, кривой оскал, узкие стеклянные глазки. Кородым всадил в это лицо, в эти звериные скулы, в этот сведенный морщинами лоб наконечник своей пики. Но выскочивший из-за плеча своего товарища, другой степняк несколькими ударами сабли превратил лицо крестьянина в кровавый кисель.

На противоположном берегу, верхом на боевом коне, в помятом пулей золотом шлеме, возвышался человек, безумно мечтавший когда-то о славе поэта. Звали его Кантемир-мурза. Он смотрел на последние мгновения неравного боя и едва сдерживал слезы, ибо сердце его в тот момент было переполнено горьким стыдом, душераздирающим сожалением и необыкновенным восхищением перед павшими.

А сожалел крымский полководец не о своих воинах, и, безусловно, не их действиями был он восхищен.

Глава 12

Мощный конь по кличке Кайдал ходко тянул по коричневой жиже скрипучую волокушу, в которой находились Силантий, Ядвига и Инышка. Силантий сидел на поводьях, то и дело понужая животное своим негромким «тпру-у, окаянный!». Ядвига и Полужников лежали, прикрытые прошлогодней соломой, сверху соломы лежали куски меха, где-то в головах мороженая рыба, еще был сыр, мука и прочее, с чем обычно ходят коробейничать во время войн, засух и других лихолетий. Они покинули Сежу, как только начало смеркаться. По свету двигаться нельзя, поскольку легко напороться на стрелецкий караул, поэтому пошли после захода солнца. Силантий хорошо знал эти места, легко управлял конем и был молчалив. Полька то дремала, то проваливалась в настоящий сон, где кружились лешие, Баба-яга, болотные кикиморы и казак с вихрастым льняным чубом и с глупо улыбающимся лицом. Инышка лежал на боку, резко возмужавший после первой близости с женщиной и в то же время опорожненный до какого-то леденящего одиночества. Левая рука казака покрывала прохладную кисть пани, правая чуть ли не на всю длину была подсунута ей под голову.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?