Непорочная для бандита. Я тебя сломаю - Ада Ридель

– И когда это было?..

Мне жутко хочется обнять её. Слёзы на глаза наворачиваются.

Я всё это представляю.

Маленькую девочку, одну, в лесу. А если ещё…

– Четыре года назад, в январе! – зимой. Это дело было зимой. Продрогшая, синеющая. Какой кошмар… Знала бы, кто её родители, даже я не вытерпела бы. Хорошенько вмазала им по лицу. Если это сделали они.

Слёзы катятся по щекам. Шмыгаю носом и пытаюсь не выдать подступающей к горлу истерики. Потому что… Я представила на её месте своего малыша. Я и врагу такого не пожелаю. Это ведь ребёнок.

А ей-то было… Года три-четыре…

Совсем ещё малышка.

– Эй, рёва-корова, ты мне косички плести будешь?

Энергично качаю головой и улыбаюсь. Приступаю к косичкам и пытаюсь забыть тот ужас, всплывший у меня в голове.

***

Как только мы заканчиваем с причёской под болтовню, Соня убегает на кухню. Приносит мне немного фруктов, потому что когда я захотела есть, наступил вечер.

А Артур ясно дал понять - не выходить мне из комнаты в этот вечер.

И хоть по рассказам Сони этот человек очень добрый, то по моему личному опыту… Он раскатает меня в лоскуты.

Нет, я не хочу так рисковать, несмотря на то, что теперь под сердцем у меня растёт его ребёнок.

И вот сейчас жую банан, глажу себя по животу и много думаю. Об этом чудовище, что живёт в комнате напротив. О моём малыше. Девочка там или мальчик… Я не знаю. Но я очень хочу девочку. Как Соня.

Та… Классная. И я не верю, что она получила такой заряд позитива и воспитания в этом месте. Она никогда не перебивает, слушает до конца. Часто добавляет слова «пожалуйста», «спасибо». Хотя и видно – самая настоящая оторва. Хотя такой я её не представляю.

Однажды я думала, что в доме набитом головорезами, такого не существует. – несогласованное предложение, непонятно, что имеется в виду. Но эта девочка – исключение.

Она помогла мне, принесла еду, а потом ушла себе в комнату. Сказала, что скоро придёт Анна, женщина, что за ней присматривает и которая принесла мне одежду. Будет ругаться, если не увидит её в постели.

И я, пожелав ей спокойной ночи, сама ложусь в кровать, смотря на ночное небо. Если затихнуть и прислушаться – в доме ничего не слышно. Ни шагов, ни голосов. До этого кто-то ходил. И Артур тоже. Его шаги я услышу, где угодно.

А сейчас - мёртвая тишина.

И это пугает ещё больше.

И живот ещё тянет. Болит где-то, но не режет. А это уже нехорошо.

Сворачиваюсь калачиком и пытаюсь уснуть. Во сне боли не чувствуешь.

Но поворочавшись пятнадцать минут, понимаю, что так не могу.

Встаю с кровати, иду к Артуру в надежде, что он всё ещё в комнате. Не хочу этого делать, но я боюсь. Что с ребёнком может что-то случиться.

Но Алиева в комнате не находится. Заперта. Дверь Сони тоже.

И когда собираюсь идти обратно к себе, низ живота простреливает молниеносной болью. Чуть скорчиваюсь, но эта боль резко проходит.

И хоть понимаю, что Артур говорил не выходить сегодня из комнаты… Решаю сделать это. Меня ведь не убьют?.. Не думаю…

Алиев спас меня не для того, чтобы убить. А если пригрозит мне, или заставит сделать что-то… То у меня всегда есть, на что надавить. Теперь.

В любой момент прикинусь, что мне плохо.

Потому что сейчас мне действительно становится нехорошо.

Иду по коридору вперёд, к лестнице. А там, чтобы выйти в зал. И чем ближе я к ней подхожу, тем чётче слышу чужие голоса.

Они всё звонче. Ярче.

И я останавливаюсь, когда уже отчётливо хорошо их слышу, несмотря на то, что говорят они негромко. И прячусь за бетонной декоративной колонной, пока никто не видит. Высматриваю из-за неё и чуть не задыхаюсь. Отворачиваюсь обратно, полностью скрываюсь.

Боюсь, что кто-то услышит.

Слишком много людей. Больше двадцати-тридцати. Из-за этого двинуться не могу. И, когда слышу грозный, незнакомый голос, прирастаю к полу.

– Ты больной, Артур?! Хочешь нас из-за какой-то девахи в могилу всех загнать?

– Сидеть! – я не вижу, что там происходит. Но судя по разъярённому голосу Артура…Всё плохо. – Никто не умрёт. И девчонку я трогать запрещаю. Она теперь моя жена. И с этого момента живёт здесь. Поэтому тот, кто не хочет покинуть этот дом вперёд ногами, принимает этот факт. А если нет… Пусть недовольный встанет сейчас и выйдет вперёд. Чтобы я не задел остальных. Когда выстрелю ему в голову.

Его слова проникают глубоко в сознание.

Не могу поверить в услышанное.

Нет, не из-за того, что Артур защищает меня перед другими. Теперь он обязан это делать, если ему важен ребёнок.

Хотя, мне кажется, этому человеку неважно абсолютно ничего.

Только свои цели. Свои желания.

Другое. Совсем другое карябает мою душу острыми когтями.

Жена.

Он сказал, что я – его жена.

Но нет. Так нельзя. Не может быть.

Надеюсь, что это всего лишь слова. Такие убивающие одним звучанием.

Последний, за кого я хочу выходить замуж – Артур. Даже если это и ради меня же.

Поэтому молюсь. Что это всего лишь шутка. Отмазка. Чтобы его люди не тронули меня.

Но всё равно впадаю в ступор от этих ужасных слов. Противных. Нереальных.

И из-за шума в ушах не до конца понимаю смысл следующей фразы:

– Никого, – мужчина доволен реакцией. – Отлично, у Анны сегодня не будет работы.

О чём это он? Никто не встал и не воспротивился?

Аккуратно выглядываю из-за колонны. Удары собственного сердца оглушают.

– Так и что ты решил? Райский не успокоится. Ты у него девчонку сп*здил. Причём из-под носа, – голос незнакомый. Точно не Назар. Но их там так много, и я не удивлена. – Вряд ли он спустит тебе всё с рук.

Наблюдаю за говорившим. Точно незнакомец.

Артур сидит в кресле. Как хозяин. Не боится этой огромной группы. А ведь они могут в один момент достать свои пушки и грохнуть его.

Но нет. Молча сидят и слушают.

Кто-то доволен, а кто-то нет.

– Убью его, – Алиев отвечает так легко, что мне становится нехорошо. Ещё и мутить начинает. При воспоминании о Райском. – Давно пора это сделать. Он слишком многое себе позволяет.

– Слишком бездумно, – подаёт голос другой мужчина. Статный, в отличной форме. Слегка за тридцать. – И на тебя похоже.

– А что с деньгами за девчонку? – это говорит уже девушка.