Тень Лучезарного - Сергей Малицкий

Сборы были недолгими, зато процессия получилось богатой. Самых рослых дружинных воинов взял с собой Ванум, украсил лошадей золотом и живыми цветами из оранжерей Тигнума, пусть их лепестки и завяли тут же на холоде. В конце первой недели второго месяца зимы, преодолев под сотню лиг почерневшей от близости Светлой Пустоши дороги, эскорт подошел к северным воротам Ардууса. Столица поначалу встретила Ванума неприветливо.

– Что надо? – зарычал из окна надвратной башни стражник.

– Правда ли, что императором Ардууса стал Зелус?! – крикнул калам-десятник снизу.

– Правдивее не бывает! – рявкнул стражник. – А кто сомневается, уже давно лишился головы. Хотите добавить пару сотен воинов в ряды безголовых?

– Сейчас ты станешь безголовым! – завизжал, подав коня вперед, Ванум. – Открывай ворота, поганая тварь! Перед тобой отец и мать великого императора! Ванум и Клам Ренисус!

Ворота заскрипели через минуту. Видно, посыльный умчался уже во дворец Зелуса, да и что могло быть у нового императора кроме дворца, ибо и стража, и храмовники в зеленых балахонах униженно раскланивались, когда эскорт Ванума заезжал в Ардуус.

– Ванум, – может быть, впервые за несколько лет, в ужасе прошептала Клам, приблизившись к мужу. – Посмотри! Лед окрашен кровью. Всюду кровь! Мне кажется, что у крепостных башен, там, где помост, груда порубленных на куски тел. Посмотри, Ванум! И людей нет на улицах! Совсем нет!

– Какое мне дело? – важно отвечал состарившийся принц Бэдгалдингира. – Может быть, и так. Люди, спрятались. Боятся гнева императора. А куски тел… А ты как думала? Всякий император должен наводить порядок. Если бы я стал правителем Бэдгалдингира, у нас бы тоже лежали на улицах куски тел. А может быть, я и стану правителем Бэдгалдингира? У кого сын великий император? У меня или у Тутуса Ренисуса?

Улицы Ардууса и в самом деле были чисты, разве что кровь заливала все, и куски тел попадались тут и там. А уж возле ворот цитадели дымились костры, пахло паленой плотью, и обугленные тела висели на железных кольях. Клам вскрикнула и лишилась чувств, но стражники удержали ее в седле.

– Сюда! – обернулся от ворот цитадели провожатый. – Мало кому дозволяется приблизиться к великому императору! Вам оказана большая честь!

– Ты посмотри! – плеснул в лицо Клам квачем из фляжки Ванум. – Посмотри, как высока башня цитадели. Возьми себя в руки. Нам с тобой, только нам с тобой дозволено подняться на самый верх. Оттуда наш сын правит великим Ардуусом и будет править всем миром. И оглянись! Ты видишь? Все его стражники – женщины. Даже девки! Красивые девки! Узнаю озорника Зелуса!

– Прошу вас! – у начала лестницы Ванума и Клам встречал сам Церритус. – Дядя Ванум и тетя Клам! Поднимайтесь! Император ждет вас! Я завидую вам, мало кому удается встретиться с ним. Даже я встречался с ним лишь два раза. Только два раза, о которых я буду помнить до конца своих дней! Идемте! Я провожу вас до входа в башню!

Церритус поднимался по ступеням, что тянулись вдоль стены цитадели, и то и дело оборачивался:

– Город наполнен радостью и гордостью за императора. Но скоро настанет великий праздник. Через неделю. Император день и ночь трудится, чтобы сплести потоки силы, исходящие от Светлой Пустоши. И когда он их сплетет, то соорудит из них плеть, и пустошь подчинится ему, и великая радость наполнит Ардуус.

– А кровь и мертвые на улицах Ардууса тоже от великой радости? – спросила Клам, которая с трудом переводила дыхание, высоко вела лестница, очень высоко.

– Что ты говоришь, тетушка? – улыбался, оборачиваясь, Церритус. – Разве твои служанки ловят отвратительных мух, что залетают в твою опочивальню? Разве они ловят их и отпускают на волю? Или их еще и кормят, налив медовой водички в блюдце? Их убивают, тетушка.

– Разве люди – это мухи, Церритус? – спрашивала Клам, несмотря на то, что Ванум толкал ее сухим кулаком в бок.

– Люди куда хуже и опаснее мух, – отвечал Церритус.

– Что у тебя с лицом? – спрашивала Клам, отпихивая мужа. – Твои глаза черны, как будто ты накурился горной травы!

– Я пьян от счастья, – улыбался Церритус. – От счастья, что служу великому императору. И вы будете счастливы. Потерпите. Осталось немного.

Дыхание перехватывало уже на мосту, что вел от лестницы на стене к башне.

– Дальше без дозволения я не могу, – поклонился Церритус. – Проходите и поднимайтесь наверх. Ни охраны, ни слуг там нет. Только великий император на самом верху.

– Так он что, ничего не ест? – удивился Ванум.

– Почему же? – расплылся в улыбке Церритус. – Он велик и одновременно прост. Как родной человек. Ест. Пьет. Любит каждого из нас.

– Каждого? – усомнилась Клам.

– А как же он призывает слуг с едой или с вином? – не понял Ванум. – Как он отдает приказания? Кричит сверху?

– Ему не нужно кричать, – засмеялся Церритус. – Он император. Мы слышим его голос в собственной голове. Каждый его подданный. И каждый подданный знает, чего желает великий император и что нужно сделать. Вот и я провожаю вас, слушаясь этого голоса. Скоро он будет звучать и в вашей голове, и вы поймете, что есть счастье, о котором вы даже и не подозревали!

– Пошли, – толкнула в спину мужа Клам. – Признаюсь, я всегда была уверена, что мой сын взял от тебя худшее, то есть оказался настоящим мерзавцем, пошли, посмотрим, случилось ли чудо или его мерзость обрела величие?

– Ты дура, – прошипел Ванум. – Только не вздумай выговаривать ему за что-либо!

Они с трудом поднялись по витой лестнице на верхний ярус. Останавливались, чтобы перевести дух, на каждой площадке. Приходили в себя, глядя друг на друга с ненавистью. Наконец остановились у высокой резной двери. Ванум уже поднял руку, чтобы постучать, но затем просто толкнул дверь. В некогда роскошной опочивальне царил беспорядок. На огромном ложе было свалено кучей какое-то тряпье. В углу горой лежала грязная посуда и, судя по запаху, нечистоты. Вануму даже показалось, что среди мусора торчит странно вывернутая рука. Было морозно, во всяком случае, дыхание обращалось паром. Но посередине этого ужаса сиял золотом императорский трон! И рядом стоял сверкающий, удивительный меч!

– Узнаю своего сына, – покачала головой Клам.

– У него не было в комнате такого стула! – взгромоздился на трон Ванум. – И меча такого не было! У него ничего не было! А теперь у него есть все!

– Папа? Мама? – послышался откуда-то сверху голос. – Поднимайтесь ко мне.

– Вот лестница! – спрыгнул с трона Ванум. – Не медли, Клам!

Зелус как будто стал выше ростом. Нет, наверное, он стоял на табурете или какой-то тумбе, чтобы покормить сэнмурвов, которые кишели на торчащих из шпиля главной башни цитадели насестах. Стоял на тумбе, а тяжелый плащ, что увеличивал и плечи сына, спадал вниз до каменных плит. Наверное, очень неудобно ходить в таком плаще, но что же делать, ведь он император, его груз тяжек. Вот и теперь он занимался делом. Брал из корзины куски мяса и бросал их вверх. И сэнмурвы, словно дожидаясь известной лишь им очередности, по одному бросались на лакомство и ловили его в воздухе.