Переплетения судеб - Даниэлла Роллинс

«Видишь, мне совсем не сложно достать пули, – будто говорил Мак. – И передать их твоим сообщникам, чью верность так легко можно купить, людям, которым ты на самом деле не слишком-то и нравишься…»

Она вдруг посмотрела на подарок Мака совершенно иными глазами. Выходит, он вовсе не пытался завоевать их с Романом доверие. Его главной целью были Фигляры. Он вознамерился переманить их.

По спине Дороти пробежал холодок. Без Черного Цирка они с Романом, по сути, никто. Они не обладают особой силой – ни физической, ни какой-либо еще. Единственное их отличие от других жителей этого несчастного города лишь в том, что у них есть машина времени, да и ту у них могут скоро отнять.

Дороти натужно сглотнула, впервые осознав всю опасность своего положения.

Она бросила взгляд на Романа. Он держался по-прежнему невозмутимо, разве что украдкой взял ее за руку, сжав запястье с такой силой, что Дороти невольно поморщилась.

– Помнится, вы хотели отправиться в будущее. Насколько далеко? – спросил он, понизив голос, чтобы остальные циркачи не услышали.

Глаза у Мака загорелись.

– Начнем с простого: лет на пять вперед. Как вы на это смотрите?

На миг на лице Романа вместо привычной невозмутимости, которую он так старательно сохранял, проступила тревога.

Но уже спустя мгновенье он вернул на лицо обычное выражение беспечности – и это получилось у него настолько убедительно, что сложно было поверить, что это лишь маска. По жилам Дороти разлился ледяной ужас.

– Что ж, по рукам, – сказал Роман и, помолчав немного, добавил: – Но должен сразу предупредить… то, что вы там увидите, вам не понравится.

* * *

2 МАЯ 2082 ГОДА, НОВЫЙ СИЭТЛ

Вынырнув из анила, они погрузились в кромешный мрак. Не было видно ни звезд, льющих бледный свет на призрачные белые деревья, ни слабых огоньков масляных ламп, мерцавших в темноте, точно светлячки, ни электрического света, ни луны – ничего. Казалось, кто-то закрасил окна «Вороны» черной краской, и теперь, кроме зеленоватых бликов приборной панели, ничего не светилось.

В этом зловещем сиянии Дороти различила силуэт Романа. Он напряженно сжал губы, а на висках вздулись желваки.

– Я думала, мы прилетим около полудня, – сказала она. Роман посмотрел на нее и отвел взгляд.

– Местное время – три часа две минуты пополудни, – сообщил он, а потом, немного помедлив, уточнил: – Просто солнце застлано вулканическим пеплом.

– Что?! – Дороти ахнула и затихла. Страшный смысл этих слов захлестнул ее беспощадной волной. Как это так – солнца нет? Ладони вдруг стали липкими от пота.

И как такое могло произойти всего за каких-нибудь пять лет?

Чувство было, словно она вынырнула из морских пучин и обнаружила, что весь мир объят пламенем. На миг ей нестерпимо захотелось повернуть назад, вернуться домой, сделать вид, что она ничего не видела.

Сзади послышался голос Мака.

– Но на корабле-то электричество есть?

Роман молча нажал кнопку на приборной панели, включив фары. Ровный белый луч разрезал темноту надвое, точно нож.

В воздухе летали куски черного пепла и пыли, придавая пространству за окном сходство с рябящим телеэкраном. Небо, простиравшееся над машиной времени, было беззвездным и черным, точно нефть, и сливалось с волнами, плещущимися внизу, так плавно, что нельзя было даже сказать, где заканчивается небосвод и начинается океан. Дороти обвела взглядом горизонт, выискивая очертания города. Но никакого города не было и в помине. Из воды торчала одна-единственная постройка, засыпанная черными обломками и пеплом.

Дороти обвела разрушенную постройку внимательным взглядом. Узнать это здание было непросто – от него мало что осталось. Фары выхватили из темноты кусочки стекла, еще держащиеся в оконных рамах, и кирпичные стены, густо присыпанные пеплом. Крыши не было, и по центру, точно огромный рот, зияла гигантская дыра.

Но колонны у входа, а вместе с ними и положение окон пробуждали смутные воспоминания…

Боже! Дороти прикусила губу с такой силой, что на ней остались отпечатки зубов. Она вдруг узнала эту полуразрушенную постройку.

Это был «Фейрмонт». Всего за пять лет он превратился из самого фешенебельного отеля в городе в эту груду жженого кирпича и битого стекла.

– Полюбуйтесь-ка своим дворцом, принцесса, – посмеиваясь, сказал Мак. – Ни следа былого величия, правда? – Он склонился к окну и постучал по стеклу пальцем, напомнив Дороти ребенка, который вертит в руках стеклянный шар со снегом внутри.

В голове пронеслось язвительное: «Что толку вот так барабанить – мир от этого не изменится», но она прикусила язык.

– И за эти руины мы столько воевали, ну надо же, – Мак усмехнулся и посмотрел на Дороти. Та отвела взгляд, не в силах скрыть отвращения.

Для Мака «Фейрмонт» – это трофей, не больше. Но она прожила в этом старинном отеле целый год, и он успел стать ей домом – домом, которого у нее никогда прежде не было.

Ей хотелось кричать. Хотелось закрыть глаза руками и потребовать, чтобы Роман немедленно выключил фары. Хотелось забыть обо всем, что она только что увидела, пускай она и понимала, что это невозможно.

Эти воспоминания останутся с ней навсегда. Каждую ночь картины разрухи будут вставать у нее перед глазами, точно выжженный на внутренней стороне век, не давая уснуть. И наверняка последним, что она увидит перед смертью, будет обугленный, разрушенный «Фейрмонт».

– Не забывайте, что это лишь один из вариантов будущего, – напомнил Роман. – Еще не окончательный.

– Но что, черт возьми, произошло? Отчего все в таком упадке? – поинтересовался Мак.

– Мы… точно не знаем, – медленно, точно взвешивая каждое слово, ответил Роман, а потом осторожно добавил: – Помнится, перед тем, как я ушел из Агентства защиты хронологии, Профессор выдвинул теорию о том, что очередное землетрясение случится через пять–десять лет. И может, даже не одно. Он считал, что тектонические плиты сдвинутся так резко и сильно, что поднимется эдакая волна вулканической активности.

Дороти повернулась к нему.

– То есть землетрясение может вызвать извержение вулкана? – нахмурившись, спросила она.

– Да, – подтвердил он. – По теории Профессора, нас точно ждут извержения Глейшер-Пика, Бейкера и Рейнира[10], но не факт, что дело ограничится только ими. Есть ведь и Йеллоустонская кальдера, которую еще зовут супервулканом. И японская кальдера Айра.

Мак вновь засмеялся – тихо и невесело.

– Спрашивается, как же мы спасемся?

Роман посмотрел в окно.