Дольмен - Михаил Однобибл

– Да, – спохватился бомж, повернувшись и возвышаясь над ними наподобие горы, на которую звал их, – прекрасная Елена, ты извинишь меня, что я тебя так называю, а книга Медеи у тебя, надеюсь, с собой?

Бабушка с внуком, услышав вопрос, приросли к скамье.

«Вечерние новости»

На центральном пляже города, в районе Морского вокзала, произошел странный случай: отдыхающий, который летел на парашюте, прикрепленном к моторной лодке, – такого рода развлечения становятся все более популярными на черноморских пляжах, – внезапно увидел под собой в море некий подводный объект… Произошло это в тот момент, когда мотор заглох, лодка остановилась – веревка, связывающая парашют с моторкой, ослабла, и парашютист стал опускаться вниз. Он встал ногами на твердую поверхность и даже пробежался по объекту. Но в этот момент мотор заработал, лодка сорвалась с места, и отдыхающий взвился на парашюте под небеса. Объект, разумеется, остался в воде. В приватном разговоре отдыхающий сказал, что объект этот – подводная лодка неизвестной модификации. Можно, конечно, сказать, что у человека разыгралось воображение, или еще проще: что парашютист перед тем, как взлететь, хорошенько приложился к бутылке. Но все это домыслы, а вот факт: отдыхающий по профессии офицер-подводник. Правда, он просил не называть его фамилию, мотивируя это тем, что слишком быстро все произошло и, видимо, какие-то сомнения по поводу объекта у него остались.

Когда моторка вместе с парашютистом развернулась и вновь оказалась на прежнем месте, никакого подводного объекта в море уже не было.

Алевтина Самолетова, Виктор Поклонский,

агентство «Национальный телефакт»

Бомж тяжело рухнул на скамью рядом с Еленой, и она увидела, что Поликарп как-то подозрительно раскраснелся. Выпить он не мог – никуда не отлучался, да и ведь уверял он, что не пьет, и Елена верила ему, она уже поняла, что это не простой, очень не простой бомж. Если жара виновата, то отчего он прежде – когда бегал за ними по солнцепеку – не был таким красным, как сейчас, сидя в тени, на скамейке.

– У вас температуры нет? – спросила Елена, поднеся руку ко лбу бомжа, спрятанному под козырьком кепки, но Поликарп резко отстранился:

– Что? Нет. Конечно нет, румяноланитая.

– Вы сами румяный. Да еще какой!

Бомж попытался закутаться в свою рубаху-обдергайку – при том, что жара была под 30 градусов, – поднял воротник и обхватил себя за мощные плечи. У него просто зуб на зуб не попадал, отчего завязки кепки под заросшим волосами подбородком тряслись.

По рассказу бомжа выходило, что ранен он из-за них, и вот теперь у него поднимается температура, тоже, выходит, из-за них. В больницу его, конечно, не примут… Елена поинтересовалась на всякий случай, есть ли у него документы, но документов, конечно, не было. Так же, как у нее… Кто знает, может, и бомж этот тоже никакой не Поликарп, как она не Лена Лебедева… Совсем рядом была железнодорожная больница, бывший военный госпиталь, и Елена, оставив Александра с бомжом, отправилась в регистратуру. Но, как она и думала, ее там и слушать не захотели: бомж, хоть и крутился возле вокзала, к железной дороге прямого отношения не имел, он должен был работать на путях, быть стрелочником, проводником или хотя бы охранять мосты или тоннели, только тогда бы он попал на прием в железнодорожную поликлинику. Когда она вернулась, Поликарп лежал поперек скамейки, привалившись к спинке, и совсем стал походить на обыкновенного бомжа, только скамейка ему была маловата, будто взрослый решил оседлать детскую мебель. Саша стоял рядом и не знал, что делать. Елена послушала: дыхание Поликарпа было тяжелым и неровным. Она позвала его по имени – бомж не откликался, казалось, он спал, но глаза за темными очками были по-прежнему открыты. Везти его в любую из больниц смысла не имело, все равно без полиса и паспорта не примут. К себе домой? Нет, Клава с ума сойдет, да и невозможно было представить эту тушу в обычной малогабаритной квартире. Елена посмотрела на Александра и сказала:

– Что ж, Саша, придется ехать на Пластунку, бомж своего добился, не мытьем, так катаньем. Не бросать же его здесь…

Александр пожал плечами. А Елена, словно оправдываясь, что смеет заботиться о ком-то еще, а не о нем одном, ведь в первую голову она должна думать о внуке, понизив голос, продолжала:

– И, знаешь, я думаю, что он не опасен.

– Недавно ты говорила совсем другое, – язвительно возразил Александр.

– А ты думаешь – опасен? – подхватилась Елена.

Они покосились на откинувшегося бомжа и отошли в сторону.

– Не в том дело. Кто он нам – сват, брат? Жил же он до сих пор без нас, не помирал. Выкарабкается…

– Саша, его же из-за нас ранили! Могли и убить… И потом, он такой странный, мы должны все выяснить: и с убийством тети Оли, и с книгой Медеиной. Откуда он все знает?.. И – что он знает? Кто он такой? Из каких мест? Что все это значит? А не хочешь – поезжай домой, я сама отвезу его на Пластунку. Мне так и так надо туда съездить, посмотреть, что с домом. Вот и съезжу.

– Ну уж нет, я тебя с ним не оставлю.

Помолчав, Александр добавил:

– Просто ты теперь стала такая… такая ужасная авантюристка, что…

– Я-а? – воскликнула, совсем как бомж давеча, Елена. И должна была сознаться, что и вправду ни за что еще каких-то полгода назад не стала бы возиться ни с каким на свете бомжом, будь он хоть трижды по тридцать раз странный и загадочный.

Вопрос заключался теперь в том, как доставить бомжа на гору. Денег у них с собой было… Елена посчитала деньги, и свои, и Сашины: всего оказалось пятьсот пятьдесят рублей. Может и не хватить. Тогда она достала из пакета шкатулку с драгоценностями, которую вернул ей Поликарп, – ну какой бомж сделал бы такое! Тоненький перстенек с аметистом был подарок бабы Сони; обручальное кольцо она не хотела трогать; оставался перстень с рубином, она покупала его сама, еще в 70-е годы прошлого века. Этот перстень она и нацепила на большой палец, на всех остальных пальцах перстень болтался так, что мог ненароком соскочить. Оставив Александра наедине с бомжом (и впрямь авантюристка!), она отправилась в аптеку, купила несколько упаковок парацетамола, градусник, вату и бинты, в магазине, на оставшиеся деньги, – хлеба и колбасы; потом свернула на трассу, откуда выезжали с окружной дороги машины, и поймала пустой грузовик. В обмен на перстень с рубином водитель согласился доставить их на Пластунку.

Увидев бомжа, лежащего на скамейке, он отступился было, но Елена так умоляла его, что парень, пожав плечами, сказал:

– Мое дело маленькое, – и крикнул бомжу: – Эй, громобой, вставай давай, карета подана!