Духовка Сильвии Плат - Юстис Рей

На первом занятии, которое Сэм вёл исключительно на немецком, выяснилось, что остальные ребята изучают язык вот уже второй год. Поэтому они могли свободно читать, неплохо писать и немного говорить. Я же пока не имела даже базовых навыков. Конечно же, я чувствовала себя глупо, ведь я не привыкла быть в отстающих. Хотя неудачи в немецком меня не сильно расстраивали – я пришла не ради знаний.書

Когда Сэм на первом же занятии задал мне вопрос, я растерялась, так как не смогла понять ни слова.

– Он спрашивает, изучала ли ты раньше немецкий язык, – шепнула мне Дороти.

В тот момент я не придала значения тому, кто именно мне помог.

– Нет, – ответила я Сэму.

– Тогда тебе придётся много работать, – сказал он по-английски, не став больше расспрашивать, за что я мысленно его поблагодарила.

– Я могу помочь, – снова шепнула Дороти, правда, в этот раз несколько громче. Она сидела слева от меня.

Конечно, мне стоило улыбнутся и сказать «да, спасибо, с радостью», однако в тот миг её искренняя готовность помочь меня практически ошарашила, поэтому я не смогла притворяться.

– Ты меня совсем не знаешь, – отозвалась я сухо.

– Вот и познакомимся, – тут же нашлась она. – Мне это совершенно несложно.

Неужто Реднер ничего не рассказывал ей обо мне? Неужто она сама ничего не слышала? А может, это был хитрый ход с её стороны?

– Ладно, хорошо.

Мы договорились, что будем заниматься каждую среду после уроков. Она также пообещала дать мне свои конспекты и, если понадобится, список учебников для начинающих.

Как я и сказала, Дороти сперва показалась мне милой. Пожалуй, она и вправду была такой. Но её дружелюбие, чрезмерная вежливость и желание угодить всем меня раздражали, так же как и её правильность. Она не обладала никакими особыми талантами, разве что интеллектом чуть выше среднего, хорошими манерами и обворожительной улыбкой. Именно таких девушек ставят в пример всем остальным. Они кажутся идеальными.

На самом же деле вся Дороти состояла из противоречий. С одной стороны, ей жутко хотелось быть особенной, возможно, потому, что особенным был Реднер. По крайней мере, она так думала. С другой стороны, она во всём подражала остальным. Дороти никогда не стала бы первопроходцем в новом, а тем более рискованном деле.

Но больше всего меня раздражало то, что Дороти жутко избаловали родители и судьба. Причём избалованность не проявилась в ней сразу же при первом знакомстве, поэтому и становилась ещё более опасной. Дороти никогда и ни в чём не знала отказа. Казалось, весь мир создали для того, чтобы Дороти Пай получала желаемое. И она очень раздражалась, когда что-то шло не так, при этом виня кого угодно, но только не себя.

Когда я узнала её чуть лучше, она мне стала неприятна, хотя и была со мной дружелюбна. Через несколько занятий с ней мне подумалось, что если я копну в её душу глубже, то не найду там ничего, кроме желания нравиться и беспросветной пустоты.

13

В четверг в дом престарелых снова приходил Патрик. Все удивились его нежданному визиту, но в то же время и обрадовались. Выслушивая постояльцев, он часто смотрел на меня украдкой. Я тоже исподтишка поглядывала на него. В какой-то момент мне и вовсе подумалось, что он пришёл ради меня, но я тут же отбросила эту безумную мысль.

Когда Патрик ушёл, медсестры, остальные ребята и Прикли помогли постояльцам добраться до своих спален. Я осталась убирать в общей комнате. Для меня лучшей работы было не придумать, ведь вечер оказался довольно насыщенным и всё, чего я желала, – это не видеть больше ни одного живого существа. Расставив шахматы и шашки по местам, сложив карты и настольные игры в коробки, я принялась подметать пол, после чего поправила покрывала на диванах. За окном уже давно повисли густые сумерки.

Взяв свой рюкзак, я направилась к двери. Идя по коридору, я заметила в одном из его ответвлений воркующую пару, стоявшую далеко от меня. Сперва я не придала этому значения и двинулась дальше. Пройдя несколько футов, я поняла, что увидела Реднера с незнакомой мне блондинкой. Очевидно, это была не Дороти. Вернувшись, я аккуратно выглянула из-за угла.

Они стояли почти вплотную друг к другу. Она что-то шептала ему почти в губы, а он держал её лицо в своих руках. Она говорила, с силой вцепившись в него, словно могла упасть. Он сосредоточенно слушал, а после грубо схватил её за шею, отчего даже я вздрогнула, но она не издала ни звука. Казалось, он угрожал ей, но я не могу утверждать точно. Отпустив её, он какое-то время стоял молча, а потом полез к ней целоваться. Она не оттолкнула его.

Я не имела понятия, что их связывало, но, судя по всему, точно не дружба. Увиденное не шокировало меня, но заставило сердце ощутимо ныть. Вероятно, я никому не решилась бы рассказать, но я знала, каково это – быть третьей лишней. К счастью, это осталось в прошлом.

Я встрепенулась, вспомнив слова Прикли: «Найди лазейки в людях и сможешь с лёгкостью ими управлять». Я слышала его голос так отчётливо, будто он стоял рядом со мной. Живо достав из кармана телефон, я сделала одну-единственную, но чёткую фотографию, на которой идеальный Брэндон Реднер целовался с другой. К слову, даже издалека она показалась мне гораздо симпатичнее Дороти.

14

Я так никому и не рассказала об увиденном. Сперва мне просто хотелось распространить эту фотографию как можно большему количеству людей, чтобы они увидели его реальное лицо, чтобы знали, к кому прислушиваются. Однако поняв, что, испортив его репутацию, я не улучшу свою, я отказалась от этой идеи.

В следующий вторник, когда мы с Реднером остались убирать в общей комнате, он заговорил первым.

– Наверное, мы с тобой не с того начали, но всё же советую тебе отказаться от места в совете.

Я не хотела даже смотреть на него, так как после того что узнала, меня от него воротило.

– Не слишком-то дружелюбно, а? – снова заговорил он, не восприняв моё игнорирование как преграду. – Этому вас учат в больших городах?

– Считай, что так, – неохотно отозвалась я, поправляя покрывало на диване, стоявшем перед телевизором. Реднер в это время подметал пол.

– А раньше ты была куда более острой на язык, – заметил он, усмехнувшись.

Я холодно взглянула на него. Не знаю почему, но я действительно не хотела использовать ту фотографию. Однако видя самодовольное выражение на его лице, я поняла, что хуже не будет.

– Из-за запрета на цвета в школе всё выглядят отвратительно. Отмени это.

– С чего бы мне это делать?

– Пока я прошу по-хорошему.

Он покачал головой.

– А иначе что? Продолжишь свой неумелый саботаж, нацепив клоунский нос? Они у нас тоже пока не запрещены.

– Нет. Но, поверь, тебе понравится. А еще больше понравится Дороти.

Он ничего на это не ответил, но что-то еле уловимое дрогнуло в его лице.