В трех соснах… - Дмитрий Сысолов

Вот я стреляю с пулемета на бегу, удерживая его практически одной только правой рукой. Левой так… Скорее держусь за ложе, чем поддерживаю.

Вот одна из татарочек словно споткнувшись падает навзничь и орет, ухватившись за ляжку.

Вот Эльба раззявив рот в диком крике высаживает целый магазин из своего укорота в лежащего пред ней противника. Причем, стреляет с расстояния в пару шагов, так что только кровь во все стороны брызжет.

Вот Леший, который так и бегает с нами, самозабвенно палит из пистолета куда-то в лес. В белый цвет как в копеечку. Ну говорили же дураку, что пистолет — оружие ближнего боя. Но нет… Не удержался.

Вот один из противников лежа на спине (раненый?) отбросив автомат кричит что сдается.

Вот я вижу улепетывающего противника. (теперь-то он без всяких выкрутасов бежит к Малиновке) и стреляю ему вслед. И всё никак не могу попасть. Ствол ходит под рукой ходуном. Да и вообще, слабость… Крови-то потерял. Как бы не свалиться совсем…

Окончательно в себя я пришел уже сидя, когда всё тот же Леший неумело, но старательно перевязывал мне рану на плече обрывками моей же футболки. Рана кровавая донельзя, но особо не опасная. Кость цела. Даже и сама рана не сквозная. Повезло… По касательной прошла пуля. Как раз может на свою толщину. Царапина, по большому счету. В книгах или фильмах герой, получив такую царапину, уже через две минуты вскакивает как ни в чем не бывало и тут же бежит воевать дальше. Царапина же… Ага… Вот и мне… Тоже нужно… Вставать и идти. Ещё ничего не закончилось, а я не в курсе, ни что с противником, ни что с нашими девчонками.

— Завязал? Молодец! — похвалил я мальчишку и тут же загрузил работой. — Так, слушай сюда, Лёша. Сейчас лесом идешь к Малиновке. К той позиции где Шрам остался наблюдать. Должны сообщить, что и где там у них происхо…

Автоматная очередь прозвучала далековато. Как раз где-то у Малиновки. Километр, может чуть больше… Это что же, Шрам там, как раз, воюет? И эти сейчас могут опять сюда явиться?

— Задачу понял? Выполняй. Но только ради Бога умоляю, не геройствовать! Ты — разведка! Ты — наши глаза и уши. Ты должен дойти и вернуться, а не воевать там. Уяснил?

— Да понял я всё.

— Ну и молодец, если понял. Давай. Действуй.

Леший растворяется в лесу, а я кряхтя поднимаюсь на ноги, подхватываю свой недопулемет и пошатываясь устремляюсь к своим девкам. Вон вроде копошатся неподалеку.

Подхожу. Испуганные Белка и Фея пытаются перевязать кровящую ногу бледной Дины.

— Что тут у вас?

— Дину ранило.

— Серьёзно?

— Я не знаю… — Белка сама не своя. Бледная и, того и гляди, заревет. Нет, так дело не пойдет.

— Остальные что? Эльба? Тётка?

— Я не знаю… — опять повторяет Белка. Но, на этот раз, вместо плачущих ноток — откровенно растерянные.

— Ты командир или кто? Где твои подчиненные? Где противник? Что с четвертым взводом? Выяснить и доложить немедленно!

— А Дина?

— Я сам ей займусь. Выполнять!

— Есть, — получив ясную и конкретную задачу Белка приободрилась и целеустремленно побежала в лес.

— Фея, — обратился я ко второй девчонке, опускаясь на колени перед раненой. — А ты давай-ка быстренько через железку перебеги и Кошака с его бандой сюда тяни. Срочно! Не дай Бог эти вернутся, а нам их даже встретить нечем.

— А…

— А о Динея́позабочусь. Если что — ребята Кошака помогут её до больнички дотащить. Ну давай, беги… Только смотри, чтоб они там с перепугу тебя саму не подстрелили. Окликни их сначала.

— Ага. Хорошо.

И девчонка тоже растворяется среди деревьев. Только что в другую сторону. Я же, опустившись на колени перед Диной, ножом распарываю ей штанину и те тряпки, что без всякого разбору девчонки ей пихали чуть ли не в рану и со страхом осматриваю ногу. В бедре есть крупная артерия, перебив которую человек умирает в течении нескольких минут. И спасти его почти нереально. Но кровь хоть и течет довольно обильно, но не пульсирует из раны. Просто проступает. Да и времени уже прошло… Если б ту самую артерию повредили бы — девочка уже истекла бы кровью. А пока вон глазами хлопает, стонет протяжно. Нет, артерия точно цела. Это уже хорошо. Ещё хорошо, что пуля навылет прошла. Вон вижу и входное отверстие (почти незаметное, так красное пятнышко на передней части бедра) и выходное… Вот тут отверстие крупнее. Оно-то и кровит. Ну, по крайней мере, хоть пулю извлекать не надо. Хоть в этом плюс.

— Вот, видишь? — стараясь говорить бодрым голосом успокаиваю девчонку. — Пуля навылет прошла. Сейчас я тебя перебинтую, а потом мы тебя к Малинке отнесем, и всё у тебя будет хорошо. Рана неопасная, через пару недель танцевать будешь…

Я нес я всякую успокаивающую ерунду, одновременно пытаясь перевязать ей ногу остатками ее же отрезанной штаниной. (еще раз подумав, что у нас даже по рулончику бинта ни у кого с собой не было, вот и мотаем раны всякой ерундой. Непрофессионально! Да и девчонки, кроме Малинки, как раз, и Спицы даже повязку правильно наложить не могут. Учить надо!)

В этот момент вернулась странно бледная Белка.

— Что случилось? Где Эльба?

— Эльба там… Блюёт… Она одного из этих расстреляла прям в упор и никак успокоиться не может. Ее буквально наизнанку выворачивает.

— А Тётка?

— Тётка пленного сторожит. Там один из них сдался. Раненый, сбежать не смог. Вот его Тетка и охраняет.

— Это молодец. А что там у Вики? Что с четвертым взводом? Кто в строю?

— Нет больше четвертого взвода…

— В смысле, нет? — тут, надо признать, ноги у меня подкосились. Едва устоял.

— Птица всё… Уже и не дышит… Вика и Юшка ранены. Причем, обе тяжело. Мари нет вообще нигде. То ли сбежала, то ли эти её с собой утащили… Нет нигде.

— Куда ранены? Они в сознании? — меня качало, то ли от потери крови, то ли от осознания что это вот моя вина… Девчонки. Мелкие девчонки идут на войну на равных со всеми и на равных же с ними погибают… Это я их привел сюда. Я не предусмотрел всего. Получается что практически подставил под