Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен

Она фыркнула.

― Ему просто не нравится мое предложение пытать женщину.

― В то время как ты, похоже, наслаждаешься этой мыслью, ― проворчал Бьорн.

Лейф вскинул худые руки, на его лице было заметно раздражение.

― Вы двое вечно деретесь, как загнанные в угол кошки. Отец, как ты терпишь их постоянные склоки, я не понимаю. Ты должен положить этому конец ради всех нас.

― Для этого нужно заткнуть им обоим рот кляпами. Или вырезать языки. ― Снорри махнул на них рукой. ― Вы оба, помолчите, хотя бы раз. Рагнар, приведи пленницу, и мы посмотрим, что она скажет в свое оправдание.

Я нашла все происходящее захватывающим. Лейф и Снорри, очевидно, были хорошо осведомлены о конфликте между Бьорном и Илвой, хотя Лейф, казалось, был больше обеспокоен этим, что наводило на мысль, что он чаще выступал в роли миротворца. Как я впишусь в эту смесь личностей? Мое присутствие улучшит ситуацию? Или станет еще хуже?

Хуже, подумала я, не упуская из виду, что Лейф бросил на меня косой взгляд, когда Рагнар покинул большой зал. Старый воин вернулся через несколько минут с женщиной, лицо которой было скрыто мешком, а запястья связаны. На ней было невзрачное коричневое платье, спереди испачканное кровью, а подол весь в грязи. Светло-каштановые волосы с седыми прядями свисали на спине.

Снорри поднял руку и стянул мешок с ее головы, открыв перед нами пожилую женщину с бесцветными глазами. Она моргнула, глядя на меня.

А потом ее голова слетела с шеи.

В нос ударил запах жженых волос и плоти, когда ее тело рухнуло на землю, а из почти прижженного обрубка потекла кровь.

Я отшатнулась назад, когда Илва вскрикнула и прикрыла глаза Лейфа одной рукой, но он с раздражением оттолкнул ее, переводя взгляд с трупа на своего брата.

― Объяснись, ― прорычал Снорри Бьорну, который уже опустил свой топор, скрестив руки и застыв на месте.

― Ее зовут Ранхильда. Она присягнула Харальду, и, ― он потянулся вниз, чтобы разорвать заднюю часть ее платья, открыв алую татуировку глаза, ― она дитя Хёнира14.

Я прижала руку ко рту, уставившись на голову, покоящуюся у моих ног. Дети Хёнира умели говорить с теми, кто носил их знаки, и показывать им видения. И Ранхильда видела меня.

― Разве ты не проверил ее метки?

Снорри потребовал от Лейфа, щеки которого раскраснелись, когда он ответил:

― Я не собирался прикасаться к старухе.

― Твоя мораль противоречит здравому смыслу! ― Снорри поднял руку, чтобы ударить младшего сына, но вместо этого сплюнул на пол.

― Если повезет, я убил ее до того, как она смогла послать ему видения, ― сказал Бьорн. ― Иначе твой самый опасный враг уже знает, что твоя дева щита найдена.

― То, что она видела, ничего не значит! ― огрызнулась Илва. ― Харальд и так скоро узнал бы о Фрейе, но ради того, чтобы держать его в неведении еще неделю или две, ты лишил нас возможности узнать о нем хоть что-то. Мы могли бы заставить Ранхильду говорить!

― Вряд ли, учитывая, что у нее нет языка, а Харальд ― единственный, кто связан с ней.

Я тяжело сглотнула.

― Что это значит?

Его зеленые глаза встретились с моими.

― Он постоянно носит ее высушенный язык на шнурке у себя на шее. Он ― единственный человек, с которым она могла говорить.

Мне стоило большого труда удержаться от рвоты.

― Он вырезал его?

Бьорн покачал головой.

― Это сделал ее бывший хозяин. Харальд снял язык с его шеи, когда убил его. ― Его взгляд переместился на Илву. ― Харальд узнает о ней, да. Но любая отсрочка дает нам время подготовиться. Время заключить союзы, чтобы мы могли защититься от его нападения, которое обязательно произойдет. Он не хочет видеть Горные земли объединенными под твоей властью, особенно если учесть, что ты планируешь принести войну в Северные земли.

― Двадцать лет я ждал Фрейю. ― Снорри потер висок. ― И теперь, когда наконец нашел ее, время торопит меня, и я могу просто погибнуть, если сделаю хоть один неверный шаг.

Я изо всех сил старалась не фыркнуть от отвращения. Он мог готовиться к этому моменту всю свою жизнь, в то время как я всего несколько дней назад узнала о том, что могущественные правители двух стран сойдутся в схватке, когда мое имя станет известно. У Снорри не было оправданий тому, что он не готов.

Убрав руку от виска, Снорри посмотрел на Бьорна.

― Когда он сможет напасть?

Бьорн прочистил горло.

― Через несколько недель.

― С теми потерями, что мы понесли против Гнута, у нас не будет ни единого шанса противостоять Харальду, ― сказал Рагнар, а Лейф пробурчал:

― Ты уверен, что эта женщина того стоит, отец? Может, лучше убить ее? Кажется, она скорее прикончит всех нас, чем приведет тебя к власти.

Рядом со мной вспыхнул топор Бьорна, но тут же исчез, и Лейф нахмурился.

― Я просто задал вопрос отцу, ибо как ярл он должен принять решение.

― Никакого решения принимать не нужно, ― возразила Илва. ― Фрейя сделает твоего отца конунгом Горных земель, если только мы будем верны своей цели, и ты, как его сын, получишь от этого наибольшую выгоду.

Лейф закатил глаза.

― Бьорн выиграет больше всех, мама. Но я буду горд сражаться на его стороне, станет он ярлом или конунгом, разницы нет. Я спрашиваю, сколько потеряет наша семья, если мы оставим эту женщину в живых? Сколько потеряет Халсар? Что касается меня, то я скажу, что оно того не стоит.

Хотя мальчик предлагал убить меня, я была согласна с доводами Лейфа, ибо он, похоже, ценил жизнь выше власти, репутации и амбиций. Мудрый не по годам и явно достаточно взрослый, чтобы понять, что должно быть важно для ярла.

― Боги покарают нас за то, что мы проигнорируем дар, который они послали, ― ответил Снорри. ― Даже если бы они этого не сделали, если бы мы убили Фрейю, это было бы воспринято нашими врагами как слабость. Они поймут, что я из трусости и страха отказываюсь от возможности стать великим, и все наши враги нападут на нас. Мы будем придерживаться нашего плана.

Лейф нахмурился, но, когда Илва одобрительно кивнула, Бьорн спросил:

― Что за план? Как ты планируешь заключить необходимые союзы за то короткое время, которое у