Душа - Анна Веди

– Что ты смотришь на меня и мекаешь? – кивает он в мою сторону. – Сказать что-то хочешь?

– Меее, меее, – отвечаю я.

– Мучает меня совесть, что я не продолжил дело матери. Хотя это даже не её дело, ей его поручили, а она мне перепоручила и завещала. А я запустил. Я должен был следить за программой и ловить импульсы души женщины, которая начала этот эксперимент. Я ждал, ждал долго, и не дождался. Мать ещё умудрилась назвать меня именем мужа этой женщины. Надо же. И зачем всё это? Я ничего не понимаю. А догадки, которые у меня возникают, только пугают. Может, мне надо было больше учиться и стать умнее? Я по своей безграмотности и невежественности не могу понять смысл этого дела. И вот сейчас я умираю с горьким чувством, что бесцельно прожил свою жизнь, бессмысленно. Даже потомства не завёл. Моя мать, хоть и без мужа и отца, а меня вырастила. А я даже и этого не смог сделать. И для чего прожил жизнь, непонятно. Вот отвезут тебя после моей смерти на жертвоприношение, может, хоть от этого будет польза.

Патрик треплет меня по голове. Я пытаюсь укусить его пальцы. Прихватываю губами, как соску и причмокиваю.

Так мы проводим дни. Проходит несколько лет моей жизни на Земле в бараньем теле. Мне предстоит умереть снова. Я уже точно не боюсь, и мне не страшно, главное, чтобы душа Патрика не заблудилась и не попала в ад. Я проведу его через мостик в рай. И вот Патрик умирает, а мне отрезают голову. Из всех его баранов оставалась только я, потому что была моложе остальных. Других зарезали раньше и съели. Я еле-еле распознаю душу Патрика среди множества других в вязкости. Мне помогают в этом ангелы. Бьёнстри Патрика уже раздираются в разные стороны. Наконец мне удаётся схватить его и протащить сквозь вязкость в световое пространство. Здесь полегче, хотя тоже выходит спор между ангелами, и его хотят отправить на исправительные работы. Я отстаиваю любимого и говорю, что он ошибся, заблудился, я принесла в жертву для него своё тело барана. С трудом мне удаётся его отвоевать у тёмных цветов, но в светлые тона его не пускают ни в какую.

– Оставь его здесь на некоторое время. С ним ничего не произойдёт. Хуже уже не будет, – советуют мне ангелы. – Вскоре мы проконтролируем, чтобы он попал в рай. Ну и ты не забывай о нём.

– Да уж, теперь постараюсь не забыть. Мы ведь хотели наш эксперимент продолжить.

Ангелы прощаются и исчезают. А я снова оказываюсь в раю. Повесила портрет с бараном, который сама нарисовала, и он мне всегда напоминает мою жертву ради души Патрика. Рисунок помогает мне не забывать о нём.

– Ну, наконец-то ты вернулся, – однажды душа Патрика присоединяется ко мне во время трапезы и отдыха на лужайке.

– Да, я вернулся. Кажется, ты меня спасла, – говорит он благодарно.

– Что-то в этом роде, – я улыбаюсь и с нежностью любуюсь мужем. – Я соскучилась.

– И я тоже, – Патрик обнимает меня и крепко прижимает к себе.

Моя душа растворяется в его душе, проходит сквозь неё и возвращается, и остаётся в ней.

– В следующий раз отправимся вместе, в одно время, чтобы не было такой большой разницы в возрасте, и мы имели большую вероятность встречи на Земле.

– Да, согласен. Лучше отправляться вместе. И то это не исключает вероятность попадания во временную воронку и торможения в ней.

– Попросим ангелов, чтобы убрали с нашего пути разные неожиданности. Это ни к чему хорошему не приводит.

– Гм, попросим, попросим.

– Ты так отвечаешь, как будто не веришь.

– Ой, нет! Да что ты! Верю, конечно, просто устал. Всё, отключаюсь, – душа Патрика устраивается у моих ног прямо на газоне и умолкает.

В это время на Земле проходит ряд войн и катастроф. Минуло ещё примерно триста лет. Здание института разрушено и практически сравнялось с землёй. Но эксперимент продолжается, правда, в полностью автоматическом режиме. По завещанию Евы оборудование с работающей программой 5 марта 2191 года заключают в капсулу, которую помещают под землёй, на сто метров глубже захороненного в инкубаторе тела Евы. Для этого бурят почти вертикальную скважину и по этому тоннелю спускают капсулу. Вход в тоннель закрывают прочной металлической крышкой с гравировкой «Открыть в 3000 году». Дети Евы и Патрика давно умерли, умерли и их дети и внуки. Правнуки Руди и Амира носят те же имена и очень похожи на своих прародителей. Руди такая же непоседа, а Амир такой же тихоня и амёба. Абсолютно все забывают про эксперимент Евы, и все посылы её души погребены под землёй навечно. Родственные связи нарушены, и потомки одной семьи разбредаются по всей Земле, даже не зная о существовании друг друга. БАК, – большой адронный коллайдер, – запрещён к использованию и демонтирован, так как это угрожает Земле. Учёные сделали вывод, что он своей вибрацией и энергетическими выбросами влияет на земную гравитацию. Вследствие сдвига тектонических плит происходит ряд землетрясений и катастроф, в том числе и техногенных. Человечество, пусть поздно, но всё-таки признало, что коллайдер нарушает все законы природы.

Руди планирует завести потомство, и в капсуле-имбераторе скоро созреет её плод. С тех пор как женщинам запретили рожать и вынашивать детей в связи с возросшей смертностью и ущербом для здоровья, вырос спрос на имитированную беременность – имберацию. Теперь плод созревает в капсуле, где полностью созданы условия, как в чреве матери, и родители самостоятельно следят за его развитием. У Амира тоже созревает плод, и он становится более активным и деятельным. В отличие от естественного протекания беременности, имберация длится двенадцать-пятнадцать месяцев. Медики пришли к выводу, что такое продление фетального периода оказывает адаптивное влияние и способствует появлению более здоровых младенцев, чем через девять месяцев. К тому же оказалось, что продолжительность жизни напрямую зависит от количества месяцев внутриутробного развития. Увеличение срока до пятнадцати месяцев дало эффект в продолжительности жизни до ста пятидесяти лет.

– Какая хорошенькая девочка! – восхищается мать Амира.

Он так и не смог встретить спутницу жизни и по настоянию своей матери решился вырастить ребёнка самостоятельно. Так же, как и его мать, которая, не встретив любимого мужчину, прибегла к имберации и вырастила Амира.

– Давай назовём её Евой. Это имя одной из первых женщин на Земле. И ещё, моя мама как-то говорила мне, что так звали мою прапрапрабабку. Она была очень умной и проводила эксперименты над душой.

– И чем закончились эти эксперименты?

– Не знаю. Мама это рассказывала, как легенду, и я не очень-то верила в это. И как я ни пыталась найти своих родственников, у меня ничего не вышло.

– Понятно, – Амир рукой приглаживает свои волосы. – Раз такие дела, давай назовём Евой. Мне вообще-то без разницы, имя – не главное.

– Да, конечно, не главное. Просто это мои глупые суеверия. Что если ребёнка назвать именем предка, душа вселится именно в него.