Год 1976, Незаметный разворот - Александр Борисович Михайловский

- Не Германию, - назидательно произнес я, вернувшись к образу Артанского князя, - а Третий Рейх, что совсем не одно и то же. Германия и немцы сохранятся, а вот помешавшееся на ненависти ко всем соседям нацистское государство должно сгинуть в никуда. Это одновременно и мое личное желание как русского офицера из двадцать первого века, который не может забыть и простить вашей бешеной своре похода на восток за поместьями и рабами, и целевая установка моего Патрона. Такое совпадение в жизненных целях и задачах между человеком и Всевышним Творцом и является праведностью, а все остальное от Лукавого.

Гейдрих вскинул голову как ужаленный и каркнул:

- Германской нации не пристало быть рабами славян-унтерменшей! Убейте нас лучше сразу!

И тут я непроизвольно расхохотался: настолько смешно и нелепо выглядел в этот момент посланец Гитлера.

- Я сказал что-то глупое, герр Серегин, или вы смеетесь надо мной, чтобы насладиться унижением поверженного врага? - обиженно спросил он.

- Вы действительно сказали глупость, Рейнхард, причем два раза, - ответил я. - Во-первых, у нас не бывает рабов и господ, а есть только бойцы и командиры, подчиненные и начальники. Если победителями в мировой войне станет один из европейских народов, то хорошо жить потом будут только его представители, и то далеко не все, а остальные окунутся в кромешный ад. Но если победим мы, русские, то жить потом будут все одинаково - и победители, и побежденные. Так уж мы устроены. Во-вторых, мои предки, построившие самую большую в историю человечества многонациональную империю, были кем угодно, но только не унтерменшами...

- Но ваша Россия в начале века начисто проиграла две войны с Японией и Германией! -в азарте выкрикнул Гейдрих. - Потом вы три года воевали между собой, выясняя, каким будет ваше государственное устройство, а начало нынешней кампании до вашего вмешательства, герр Серегин, иначе, как катастрофой большевистского режима, и не назовешь.

- Проблемы Российской империи, - сказал я, - были вызваны действиями императора Николая Второго, в котором русской крови было около полутора процентов, а остальная наследственность у него была, выражаясь вашим языком, чисто арийской. И именно фатально провальная политика этого человека привела к двум поражениям в войнах, трем революциям и затяжной гражданской войне. В других известных мне вариантах истории, где этого человека устраняли или отстраняли достаточно рано, ничего подобного не происходило. Что касается начала этой кампании, то гордиться вам тут нечем. Вероломное вторжение с внезапным разрывом Пакта о Ненападении, неоспоримое предательство части старшего командного состава Красной Армии, а также опыт двух лет войны в Европе дали вермахту значительную фору в развертывании и боевой готовности. Но, несмотря на этот фактор и тяжелейшие потери начала войны, позволившие германской армии дойти до ближних подступов к Ленинграду, Москве, Воронежу, Сталинграду и предгорьям Кавказа, Красная Армия смогла оправиться от первоначальных поражений, переломить ход войны в нескольких тяжелейших сражениях и за четыре года ожесточенной войны дойти до Берлина. Окончательная точка в вашем походе на восток за рабами и поместьями была поставлена на раздолбанных вдребезги руинах Рейхстага, уже после того, как Адольф Гитлер покончил с собой, сожрав порцию яда. Но только цена этой победы для Советского Союза оказалась слишком высока: двенадцать миллионов погибших военных, из них четыре миллиона военнопленных, замученных в ваших концлагерях, а также пятнадцать миллионов гражданских, целенаправленно убитых при исполнении плана «ОСТ». Мое вмешательство аннулировало первоначальное преимущество вермахта, достигнутое бесчестным путем, и теперь ему придется драться с Красной Армией при равных возможностях и при условии взаимного непричинения вреда гражданскому населению и военнопленным. В противном случае пеняйте на себя, ибо у меня очень хорошо получаются небольшие точечные акции возмездия по уничтожению особо избранных мерзавцев, и прятаться от меня тоже бесполезно - найду хоть в небе, хоть под землей; и только тот, кто добежит до самого Ада, может считать себя в относительной безопасности...

Некоторое время Гейдрих молчал, размышляя над раскрывшимися перспективами, потом спросил:

- Но, герр Серегин, зачем столько возни? Не проще ли было бы уничтожить нас, немцев, как нацию, и забыть о том, что такие существовали на свете?

- Господь желает не смерти грешника, а его исправления, - сказал я. - К тому же истребление целых народов - это не наш метод. Все нации и этнические группы, которые прежде проживали на территории, которая стала Россией, либо без остатка влились в состав русского народа, либо сохранились в полной целости и сохранности. Но и это далеко не все. В моей собственной армии контингент германского происхождения составляет не менее одной десятой части. Как следует из встречной клятвы, которую бойцы и командиры дают при вступлении в Единство, я - это они, а они - это я, по отдельности мы ничто, а вместе мы неодолимая сила. Мои солдаты - это продолжение моей воли, а мои желания - это продолжение их желаний. Мои германоязычные кригскамрады хотят родине своих предков покоя и процветания, и я вместе с ними хочу того же самого.

- Ну и чего же в итоге хотите от Германии вы, герр Серегин, раз уж мы имели несчастье стать вашими врагами? - спросил посланец Гитлера. - Ведь вы сами сказали, что немецкого контингента в вашем войске не более десяти процентов, а все остальные ваши люди должны ненавидеть все немецкое, как и вы сами, ведь мы причинили вам слишком много зла. Оружие, которое вы применили в Вилен-штадте и Лемберге, просто ужасает своей мощью, а то, что сожгло дивизии первой панцергруппы, и вовсе выходит за рамки человеческого понимания. Что потом останется от Германии, - обугленные руины заваленные трупами, среди которых будут копошиться только отдельные выжившие?

- Вы, Рейнхард, вместе со своим фюрером просто помешались на убийствах, и других подозреваете в том же, - ответил я. - Германия нам с товарищем Сталиным нужна целой, с неповрежденной промышленностью и транспортной инфраструктурой, при живом и здоровом гражданском населении. Когда придет время, все закончится быстро и по возможности бескровно, а немцы, как равные среди равных, станут частью великого советского народа. Умрут только непосредственные виновники устроенных вами безобразий, а также самые упорные апологеты людоедских расовых теорий...

- Это значит, - с тяжелым вздохом произнес Гейдрих, - что алчное мировое еврейство снова сядет на шею трудолюбивой, но многострадальной германской нации...

- Запомните, Рейнхард, - рявкнул я, попутно снова обзаведясь нимбом, - у человечества нет высших и низших рас, в части,