Песнь копья - Илья Крымов

Обе встреченные недавно деревни оказались заброшенными, холодными мёртвыми. Прежде там жили люди, питавшиеся от близости к королевской дороге, но, когда пришла беда они просто ушли, оставив за спинами только пустые дома. Стаи голодных собак теперь рыскали в этих землях, обозлённые, испуганные и голодные.

Одна из них погналась за всадником, когда он ехал мимо и человек ещё слышал отголоски далёкого воя.

— Тпру!

С высоты седла он рассмотрел дорожный столб, придержал шарф, закрывавший нижнюю часть лица, и аккуратно направил кобылу на северо-запад. Цель была уже достаточно близка. За деревьями вон того околка, шевелившимися как вздыбленная шерсть, находилась торговая стоянка Ахтенайх. Сам всадник никогда её не нашёл бы, однако купцы из Краутхаузена были очень убедительны в своих просьбах проверить местечко. Они знали, что там случилось нечто неладное, связь со стоянкой прервалась, а проходившие мимо торговые поезда перестали сворачивать к гостеприимному прежде месту. В нынешние неспокойные времена такое происходило всё чаще, но интерес купцов был неугасим, ведь в Ахтенайхе застрял торговый поезд, везший груз тканей, масел, олова и свинца из Ривена. Наниматели отчаянно желали знать, есть ли резон посылать за товарами целый отряд вояк, или это будет пустая трата денег. Свой интерес они подкрепляли звоном серебра.

Пегая оставила околок позади только через час и лишь тогда стал виден раскинувшийся на небольшом холмике Ахтенайх. Всадник явственно ощутил недоброе предчувствие, будто сами кишки советовали быстрее гнать лошадь прочь. Но он не стал прислушиваться.

Прежде эта стоянка звалась проще, на вестерлингве, — Осьмидуб, но с тех пор как Риден[23] отнял сармарку[24] Ковхидар у Марахога семь лет назад, новая власть всё старалась переименовать по-своему. Ладно бы только марахогские имена вымарывали, так ведь и всеобщий язык риденцам отчего-то стал немил.

Осьмидуб кутался в жидковатый туман и хранил тишину. Издали слышались только вороньи голоса, а внешние стены казались чёрными. Всадник пустил пегую шагом, чуть подстегнул и оставил дорогу. Он неспешно объезжал всхолмье чтобы осмотреть стоянку со всех сторон. Местами, — это бросалось в глаза, — брёвна частокола были повалены внутрь. Прорыв оборонительного периметра? Изъян строительства? Ворота стояли целыми и запертыми, а перед ними лежал перевёрнутый набок фургон-лавка и… судя по всему, засиженные вороньём останки.

Сделав полный круг и с тревогой поглядывая на небо, всадник направил кобылу к воротам. Вороны с криками перелетели на частокол, где расселись, чтобы лучше видеть его. Кто-то искал убежища в Осмидубе и поплатился за это жизнью, но зато следы его неудачи стали предупреждением для других держаться подальше. Всадник вытянул из кобуры пистолет с кремневым замком, взвёл курок.

На земле валялась часть лошадиного костяка, почти полностью лишённая плоти; ещё несколько костей виднелись поодаль. Сам деревянный фургон сильно пострадал, будто по нем ударили осадным тараном, на уцелевших стенах виднелись следы когтей.

Тревожное предчувствие усилилось, и когда внутри послышалась возня, всадник оказался готов. Из проломленной стенки фургона выпрыгнуло нагое существо, похожее на бледного человека. Оно издало клокочущий звук, пригибаясь низко к земле, клацнуло зубами и помчалось прочь на всех четырёх, сверкая грязными пятками. Дуло провожало его недолго, но потом пистолет опустился. Тратить пулю на смрада, ещё и бегущего, было слишком глупо, особенно вблизи такого места.

Человек спешился, обошёл фургон, заглянул в остатки разорённой лудильной мастерской, где лежали ещё кости, — людские. Падальщик подъедал последние остатки, на большой берцовой кости виднелись совсем свежие следы зубов. Однако не могло идти и речи о том, чтобы всё это учинили смрады, ведь они даже большими стаями боялись приближаться к человеческим поселениям, да и борозды на древесине совсем не по размеру их коротким тупым когтям.

Вороны каркали, то ли посмеиваясь над человеком, то ли упреждая от глупостей и советуя убираться подобру-поздорову. Совсем скоро станет темно, а ночь ещё пережить надо.

Отведя лошадь ближе к деревьям и привязав её там на вольный узел, путник стал готовиться.

Он носил добротную кожаную куртку с капюшоном и пылевым чехлом-накидкой на плечах; под внешним слоем пряталась кольчужная подкладка и несколько стальных пластинок для живота и груди. В ножнах слева лежал скрамасакс, справа, — отличный кацбергер; оба пистолета устроились в кобурах на груди. Также на поясе сзади была маленькая сумка, в которой лежали две гренады и сложенный во много раз свиток Исцеления. Его путник переложил внутрь куртки под одну из пластинок. В последнюю очередь от седельных ремней освободился большой матерчатый свёрток, что обычно путешествовал на крупе лошади.

Когда ткань была размотана, тусклый свет заиграл на огромном двуручном мече, звавшемся Олтахаром. Из всего оружия охотница, это было единственным волшебным, выкованным из бронзы, а не из стали, с овальным чародейским камнем меж «кабаньих клыков» и посеребрённой гардой. На клинке мерцали тайнописные знаки, суть которых ускользала от хозяина, однако это не мешало ему раз за разом прорубать себе путь даже из самых отчаянных схваток.

Сунув лошади последний кусочек сахара и закинув меч на плечо, путник быстро зашагал к ближайшему проёму в стенах. По пути он думал о наступавшей темноте, голоде и о том, что израсходовал последнюю овеществлённую Телепортацию больше недели назад. Теперь, если станет совсем худо, он не сможет мгновенно убраться прочь, а жаль.

Невзирая на спешку, под самыми стенами он замедлился и стал двигаться особенно осторожно. Тишину нарушали только птицы и отдалённые завывания, но внутри частокола царила могильная тишь.

Зарабатывать вольной торговлей никогда не было просто, бродячие купцы, не состоявшие в торговых гильдиях, полагались только на себя и друг друга. У них был собственный тайный язык, множество секретов и связей, а вместо городов на постой они заезжали внутрь таких вот торговых стоянок. Королевские власти брали с них малую мзду, не мешали жить, но и защищать не желали, а оттого, когда стало совсем худо, стоянки принялись наращивать стены. Не всем, правда, это помогло.

Внутри Ахтенайх был большой деревней, которую торгаши возвели для торгашей. Те, кто жил в нём постоянно, строили деревянные здания, угловатые и тонкостенные; иные ставили временные палатки, шатры, либо ночевали внутри своих лавок. Были загоны для перегоняемого скота, были склады, таверны, — всё для тех, кто устал с дороги и желал развлечься.

Путник, оглядел развалины построек, уничтоженные шатры и разорённые загоны, в которых не осталось ничего кроме костей. Теперь нужно было пройтись по складам, но, судя по всему, именно это окажется самым сложным. Раз в других местах ничего опасного не нашлось, значит, найдётся именно там.