Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская

С военным Володей Наташа была долго. Он даже представил её своей матери. Подруга Маша считала Володю женихом, но не тут-то было. Замуж идти Наташа была не готова, хотя прекрасно знала, что Володя видел себя её мужем, но в практическом и простоватом майоре она не видела своего героя. Они расстались, парень совсем скоро женился, а у Наташи случилось два бурных летних романа одновременно: с сотрудником милиции лейтенантом Валерой и студентом-медиком Андреем. Андрей был интеллектуальнее, но тусклее, Валера был проще, но ярче. Валера относился к Наташе слегка небрежно, считал её своей «летней» девушкой, а Андрей не на шутку влюбился и ездил к Наташе по тёмному шоссе в лагерь за 80 километров из Москвы на гоночном велосипеде. С ними обоими Наташа была три месяца и всё не могла выбрать. А коли не могла, то была и с тем и с другим. Сейчас она их обоих вспоминала очень редко, но никогда себя за ветреность не осуждала. Она была свободной молодой женщиной и никого не обманывала.

Странным образом Наташа вспоминала себя тогдашнюю через запахи. Очень жаркое лето 69 года. Дальнее по тем временам Подмосковье, большая территория бедненького лагеря: домики барачного типа, приземистое здание столовой, бетонные плиты линейки с пробивающейся между ними пожухлой травой. Запах сосен, разогретой земли, от страшного зноя даже птицы куда-то попрятались. Рядом с корпусом будки уборной. Из уборной пахнет: смешанный запах нечистот и хлорки. Подальше жестяной желоб, куда текут пару десятков водопроводных кранов. Запах сырости, мокрой травы, зубной пасты и земляничного мыла. В траве квакают лягушки. Из столовой несёт жирным супом и котлетами. Нормальные запахи пионерского лагеря. Наташа сидит после отбоя на крохотной терраске, в которую открывается закуток, где стоит её кровать с панцирной сеткой и двумя ватными матрасами. Наташе повезло, у неё своя комната. Она сидит на колченогом стуле в открытом сарафане. Ветерок шевелит верхушки сосен, лягушки оглушительно квакают, а ещё слышно настойчивое стрекотание цикад. Уже часов десять, пионеры пока не спят, слышен их смех. Суховей обдувает разгоряченную кожу, чуть поднимает подол сарафана. Наташа физически ощущает своё здоровое молодое тело. Спать ей совсем не хочется. Минут через двадцать ребята замолкают, и Наташа идёт в клуб на танцы. Танцев, впрочем, никаких нет. Молодые вожатые сидят на открытой площадке вокруг играющего на гитаре Валеры Лихачёва. «Эти глаза напротив калейдоскоп огней… вот и свела судьба…» – у Валеры приятный тенорок, он привык быть в центре внимания. Валера – среднего роста парень, с простым, но приятным славянским лицом, с хитринкой глаза, улыбка, цепкие умелые руки на грифе. Валера знает себе цену, девушки его избаловали. Особой разницы в них он не замечает: была бы ладненькая и миловидная, на ум Валере наплевать. У Валеры мягкое, даже чуть обрюзгшее тело, но под уютным слоем жирка перекатываются мышцы, у Валеры разряд по милицейскому боевому самбо. Он Наташе этим не хвастался, просто сказал к слову. А ещё у него есть медаль «За спасение на водах». Спас ребёнка, тонувшего невдалеке от выпивающих родителей. Они сидят с ребятами-вожатыми ещё час, потом Валера захватывает из своей комнаты тонкое шерстяное одеяло, и они с Наташей идут за ворота лагеря, проходят к лесу и на опушке под писк комаров любят друг друга. Валера умел, ласков, бережен. Наташе с ним хорошо, хотя он ни разу не сказал ей, что любит. Нет, не сказал, просто улыбался и всё. Ну, не сказал – и не надо. Наташа же всё понимает, зачем ей этот лейтенант, простой милиционер. Сейчас хорошо – и ладно, не стоит ничего на будущее загадывать, тем более, что в пятницу приедет Андрей.

Андрей приезжает каждую пятницу. Его никто не видит. Он долго выбирается на своём велосипеде из города на Каширское шоссе. По шоссе ему надо проехать почти 70 километров по узкой обочине. Мимо мелькают грузовики. У Андрея первый разряд по велосипедному спорту, он низко наклоняется к рулю, его длинные мускулистые ноги размеренно и мощно крутят педали. Он спешит к Наташке, устаёт, но ни разу до самого лагеря не останавливается. Приезжает часов в двенадцать ночи, потный, с зудящей головной болью от тесноватого кожаного шлема, руки в перчатках горят, ноги ноют от напряжения. Андрей облокачивает велосипед о стенку террасы и заходит к Наташе. Она с кровати поднимается ему навстречу, Андрей рывком прижимает её к себе. Их запахи, Наташин – недорогого крема, и Андрея – молодого пота, хорошей кожи, машинного масла, смешиваются. Не зря он ехал, не зря она его дожидалась. Андрей ест то, что Наташа принесла ему с ужина: котлеты с макаронами, накрытые тарелкой, стакан давно остывшего чая, булочка с повидлом с полдника. Андрей идёт к умывальнику, моется до пояса, забежав перед этим в туалет. Скорее, скорее, Наташка его ждёт… Они лежат, обнявшись, на узкой кровати, Наташа ощущает его твёрдую грудь, поросшую мягкими тёмными волосами. В темноте она видит его большой красный рот, чёрные возбужденные глаза, крепкие большие руки будущего хирурга. Андрей высокий, сухопарый, спортивный. Ни петь, ни шутить он особо не умеет. И не надо, пусть бы просто молчал, но Андрей не переставая признается ей в любви, горячечно повторяя одно и тоже: «Наташка, моя Наташка! Тебе со мной хорошо? Скажи». Зачем он ей это говорит? Зачем спрашивает, хорошо ли ей? Зря. Ей с ним вроде хорошо, а вроде и нет. Это смотря с какой стороны взглянуть. Технически хорошо, а морально – никак. Бывает так? А с Валерой? Она и сама не знает. А с кем ей лучше? Непонятно. Наташа запуталась. Андрей про Валеру ничего не знает, он бы с ума сошёл. А вот Валера про Андрея очень даже в курсе. Ночью Андрея почти никто не видит, но ребята знают, что к Наташе из Москвы приезжает её парень. Что тут такого? А Валера? Ему вроде всё равно. Только улыбается, принимая её «скользящий график». Готов делиться. С москвичом-врачом Наташа была раньше знакома, но если у них так всё серьезно, так что она с ним на опушку ходит? А раз ходит, то он у москвича выиграл. Вот что Валера, наверное, думает. Наташа даже была бы его ревность приятна, но он не ревнует. Обидно, но ничего, скоро лето кончится и будет у неё что-то в жизни другое.

В середине октября, когда Наташа уже не виделась ни с одним и ни с другим, неожиданно выяснилось, что она беременна. Такое всегда воспринималось