Кровь Империи - Алексей Любушкин

плохой показатель. И хотя по словам командующего жандармами Путилов потребовал для себя определенную автономию от французского руководства для меня это ничего не меняло. В общем, председателю Русско-Азиатского банка было сделано предложение и надеюсь он созреет до правильного решения.

После настолько громких проверок шестеренки в головах чиновников заработали, как надо и они забегали по высоким кабинетам, пытаясь понять, чем им грозит резкая смена курса. Одним из первых посетителей ко мне стала княгиня Юсупова буквально ворвавшись в мой кабинет в Петроградском отделении охранки.

— Дмитрий Павлович, я считала, что мы с вами друзья и будем помогать друг другу, а не вредить, — сходу набросилась Юсупова. — После гибели Николая у меня остался только Феликс и я не могу оставить род без наследников! Немедленно верните мне моего сына!

— Зинаида Николаевна, у вашего сына было несколько дней, чтобы сделать наследника, и я очень сильно надеюсь, что он воспользовался моим советом. Идет война и я рад, что он принял правильное решение.

Мой холодный ответ лишь сильнее раззадорил Юсупов. Думала ли она ранее какие демоны скрываются во мне.

— Ах, вот как вы теперь заговорили⁈ А когда вам была нужна помощь вы подбирали другие слова! Мне нужен мой сын!

— Вы ведь сами хотели изменений⁈ Но почему-то забыли, что для этого надо измениться и самим. Ваш сын взрослый человек и сам может выбирать, кем ему быть. Дайте ему свободу, наконец!

— Прошу вас! — княгиня применила последнюю тактику женщин — слезы.

— Хорошо, я дам вам возможность поговорить с ним, но не уводить силой и уговорами. Через две недели мы выходим на фронт, если он решит остаться, то это будет только его решение, но тогда я не хочу иметь с ним ничего общего. А теперь ступайте.

И таких разговоров были десятки. Меня уговаривали, пытались купить, угрожали, но я стоял на своем. Набранный курс офицеров будет служить. Только так можно сломать сложившиеся устои без кровавой резни. Получится или нет покажет время, но жизнь империи уже серьезно изменилась.

Интерлюдия 3

Недавно возведенный учебный центр на севере Москвы месяц назад пополнился первыми постояльцами. К сожалению, они не оценили стараний рабочих. Феликс Юсупов и другие представители золотой молодежи попав сюда в первые дни высказывали много слов недовольства ухмыляющимся наставникам. Отсутствие привычных удобств, прислуги, дешевая ткань формы и «простая» еда. Но опытные унтеры без особого рукоприкладства перевернули потребности в другое русло. Вечное желание поспать, поесть и про… избежать любых физических занятий и работ.

Дети дворян и богатых промышленников сменили дорогие костюмы на каску, тяжелый бронежилет и пропитанную собственным потом форму. Недавно добавили противогазы и после этого сразу всем курсантам стало ясно в первые дни прибывания в учебном центре было не так уж и плохо. Где спрашивается гвардейский лоск со знаменитыми кутежами?

За месяц курсанты немного привыкли к ежедневным физическим нагрузкам и занятиям, чтобы не валиться с ног после каждой тренировки, но сегодня старший наставник первого взвода с самого утра был не в настроении. Поэтому его подопечные на утренней зарядке бегали в полной выкладке по большому кругу вместо легкой разминки по малому.

— И чего он на нас так взъелся? — возмутился Юсупов, как только восстановил дыхание после разминки.

— Говорят, что его боевой товарищ недавно погиб, — продышавшись ответил на вопрос Смирнов, который всегда был в курсе всех событий.

Боевой товарищ новое словосочетание в лексиконе бывших представителей золотой молодежи Петрограда, правда значение этих слов им еще только предстоит понять. Каждый день на памятной доске в центральном корпусе добавлялись новые имена погибших из состава Особого Штурмового Полка. Построения с зачитыванием отличившихся и павших смертью храбрых заставило курсантов по-новому посмотреть на жизнь и ее окончание.

— Господа, как вы думаете, когда нас отправят на войну? — спросил упавший на землю Прохоров.

— Я думаю это будет зависеть от ситуации на фронте и наших успехах в обучении.

— Мой отец непременно вытащит меня из этого лагеря! Выдуманные обвинения его не остановят и совсем скоро я буду снова есть нормальную еду и пить достойные напитки.

— Александр, вы правда думаете, что наши родители имеют меньше влияние, чем ваши? То, что мы все еще здесь находимся говорит о непреклонности нового шефа Отдельного Корпуса Жандармов.

— Великий князь Дмитрий Павлович либо гений нашего времени, либо полный дурак!

— Вы забываетесь, Александр, он мой друг! — вскочил на ноги Феликс Юсупов, полыхая праведным гневом.

Сам Феликс не раз ругал про себя Дмитрия разными словами, но со временем свыкся со своим положением, а письма от жены даже стали приносить радость.

— Прошу прощения, я не хотел никого обидеть, — смутился Прохоров.

— Эх, а сейчас самый сезон в Вилла Родэ. Помню я оттуда одну знойную брюнетку. Скажу вам были времена, когда я всю ночь там проводил… жаль закрыли. Хороший был ресторан! — мечтательно протянул один из курсантов.

Глаза у курсантов заблестели от воспоминаний о былых временах. Беззаботные дни, веселье каждый день и никаких проблем. Юсупов тактично не стал упоминать, что именно он стал одной из причин закрытия печально известного ресторана.

— Говорят недавно в «Асторию» жандармы нагрянули, — начал делиться новостями Смирнов.

— И?

— Записывали суммы счетов у всех чиновников и интендантов, кто сколько денег оставил. Суммы я вам скажу приличные. За один вечер более пяти сотен рублей у тылового интенданта. Как вам?

— Вот ворье бессовестное…

Впечатлились все без исключения. Даже Феликс не всегда оставлял такие деньги, хотя имел все возможности для этого.

— Отставить разговоры! Много энергии, курсанты⁈ Вам повезло, что сейчас нет времени на проведение воспитательных мероприятий. Пора вм познакомиться с вашими первыми подчиненными, — довольно улыбаясь произнес старший наставник, но резко сбросил все веселье и строго посмотрел на курсантов. — Солдаты будут особенные. Недавно они сидели в тюрьме, так что будьте начеку. Всегда!

— Что⁈ Я не буду служить вместе с уголовниками!

— Будешь, Прохоров. Еще, как будешь! — ласково произнес унтер. — Упор лежа принять! Полсотни отжиманий с тебя.

Спорить о неправомерности наказаний отучили в первые две недели, поэтому курсант упал на землю и бодро начал отжиматься под взглядом своих товарищей по несчастью. Ломка проходила каждый день, и никто не собирался давать им поблажек из-за положения родителей в обществе. Постепенно закалка и психологическое давление приносили результат,