Возможно мы… - Надежда Скай

– Макс, где мы?

Я шёпотом его окликнул.

– Я не знаю, нас погрузили в джип, привезли сюда. Мы в жопе мира, Серый.

– Допустим. Нас – это кого? Много живых?

Я попытался приподняться и осмотреться вокруг, и в этот раз у меня получилось намного лучше.

– Нет, нас разделили и раскидали по разным помещениям к другим пленным местным. Они всего боятся, и ни один не знает ни нашего, ни английского.

Помимо нас, в маленькой тёмной, видимо измазанной глиной, комнате сидело ещё шесть человек, из них один – ребёнок лет восьми и две женщины. Все были запуганы, не смотрели по сторонам, только на свои ноги, и от них исходила ужасная вонь.

– Сука…

– Говори тише. Из-за малейшего шума сюда сразу врываются и избивают первого попавшегося. Вон тому влетело, хоть и не он громко стонал.

Макс кивнул головой на араба, что держался за бок и тихо плакал, на вид ему было около сорока пяти.

– Твари. Они Стаса убили просто так.

Прорычал я сквозь зубы и кое-как сел. Под потолком было небольшое окошко, через которое было видно розовое небо, а это значит, что скоро начнёт темнеть.

– Зачем они оставили нас в живых? Кого-нибудь из наших ещё видел?

– Краснова видел, Матвеева ранена, но жива. Карцев Михаил Егорович тоже жив… Ещё кто-то из медсестёр… Лиза, точно. И из военных несколько, но конкретно кто, не знаю.

– Плохо, очень плохо… Лизка смазливая. Чёрт!

Просидев так около часа, мы услышали шум за деревянной дверью, а затем громкие голоса, и её резко открыли. Вошли несколько бородатых арабов, среди них был и тот, что меня вырубил. Он же и заговорил на ломаном английском. «Вы, идти с нами, лечить надо». Он показал рукой на нас с Максом и двоих других. Нас подняли за руки и вывели из комнаты.

Мы прошли по тёмному коридору и вышли на темную улицу. Не давая нам останавливаться, нас подталкивали к небольшому соседнему зданию, вокруг которого находилось около двадцати боевиков. А по-другому я не мог уже их называть, это так и было. Быстро посмотрев по сторонам, понял, что мы конкретно попали, и самим сбежать шансов у нас пока нет.

«Идти. Быстро. Давай». В спину снова ткнули автоматом, и я прошёл первым. В большой комнате находились ещё боевики, среди которых было несколько раненых. Нам показали на них и на стол, на котором лежали различные медицинские инструменты и лекарства. Сволочи, они прихватили наше оборудование, обчистив медблок.

Я сразу понял, чего от нас хотят, и первым желанием было послать их в пекло. Перед моими глазами встала картина последнего вздоха моего ассистента Стаса. Но я тут же взял себя в руки, мой отказ, за которым последует моя смерть, ничего не решат. А я должен, просто обязан выжить! Я обязан вернуться!

– Серёга, я не буду… Я не могу.

Макс сделал шаг назад.

– Макс, можешь, иначе нас убьют.

«Тихо! Лечить».

– Макс, прошу…

Я прекрасно его понимал, он сейчас находился в шоке, но либо так, либо смерть.

– Я постараюсь.

До утра мы стояли за импровизированным операционным столом, разрезая плоть, вынимая пули, зашивая, делая всё, чтобы «лечить». Но как же это сложно делать, когда многого не хватает!

Когда наступил рассвет, знаком показал, что больше не могу, что нам надо поспать. Тогда нас отвели обратно, а через четыре часа бесцеремонно растолкали, дали какую-то коричневую жижу, пару лепешек, а потом снова отвели в их полевой госпиталь. Так продолжалось изо дня в день, и я перестал считать эти проклятые дни, лишь молясь и надеясь на чудо.

Сергей

– Сирежи, ставай… Они идут.

Я слышал голос арабского друга, но никак не мог проснуться. Я смертельно устал за последние дни, и эти короткие два часа отдыха показались мне минутами.

– Да, Хасан. Всё, я встаю.

Хасан немного отполз от меня и сел на голую землю, поджав под себя ноги. Сев, провел руками по лицу, снимая остатки сна, чувствуя себя всё таким же усталым и разбитым. Посмотрев на свои руки, ухмыльнулся. Да уж, совсем не как у врача, все в порезах и ссадинах. Сам виноват, так как вступился вчера за Хасана. Да и весь мой внешний вид уже далеко не напоминал меня того, каким я сюда приехал. Волосы сильно отросли, хорошо, что по-прежнему могу их завязывать резинкой, а вот борода из аккуратной, превратилась в длинную, растрёпанную и грязную. Да, что там, я сейчас весь был грязный до чёртиков и уже давно не обращал внимания на ту вонь, что от меня исходила. О том, чтобы искупаться и привести себя в божеский вид не стоило и мечтать. Спасибо, что хоть кормить стали нормально, и то после того, как я вытащил с того света одного из их полевых командиров. Теперь я был у них на особом счёту и теперь за мной ещё лучше присматривали.

– Ехать будем… Я слышал их завтра.

– Не завтра, Хасан, а вчера.

Чёрт, опять! Это уже четвёртый переезд. Чтобы не сойти с ума после смерти Макса, я стал учить Хасана русскому и заодно ассистировать мне на операциях. Хасан был из мирных, его взяли в плен три месяца назад. Я сразу смекнул, что этот сорокалетний араб смышленый, и не ошибся.

– Да, друг.

– Тогда ждём. Ты как?

– Харашо.

Я кивнул ему и стал разминать шею, думая, что сегодня нам предстоит. Хасан подполз ко мне ближе и у самого уха прошептал.

– Сирежи, нам надо… как это… уходить.

Я нахмурился, не понимая, о чём он.

– Куда?

– Да, бижать. Они говорят, русский военный сильный идёт, ищет, как собака. Боятся. Мы не нужны им.

Хасан так убедительно закивал головой, ловя мой взгляд, что у меня и мысли не было ему не верить.

– Мы балласт. Я понял. Но как это сделать?

– Надо упасть с машины, и быстро… как это…

– Бежать.

– Да, друг. Бижать.

Я очень хотел бежать, каждый Божий день думая об этом, разрабатывая различные варианты, но они все, как один, рушились словно карточный домик о гранитную стену непреодолимых обстоятельств. Во-первых, мы были уже не в том состоянии, чтобы бежать быстро и долго. Во-вторых, у них оружие, которым они непременно воспользуются, и тогда прощай жизнь. В-третьих, я абсолютно не знаю, где нахожусь, и куда податься, чтобы не напороться на таких же боевиков, как эти.

– Это не вариант, нас тут же пристрелят. Надо думать, Хасан.

Хасан кивнул и снова отсел, смотря в одну точку.

Странно, но за нами никто так и не пришёл, хотя мы отчётливо слышали шаги и громкие разговоры. Кое-какие слова я уже мог различить, но сейчас их не слышал. Хасан мне шёпотом, как мог, так и переводил. Из разговоров я понял, что они срочно собираются, и, как только к ним прибудут остальные, лагерь сворачивается и перебирается ближе к границе с Турцией.