Мастер ножей - Ян Бадевский

Обдумал его слова.

В них имелась логика. Демиурги много веков охраняли Безымянный Скит. Если их знаниями овладеют Посторонние – всему, что мы знаем, придет конец.

– Пока мы наблюдаем за действиями Коэна, – сказал Изменчивый. – Если будет принято решение впустить его в круг избранных – так тому и быть. Но подобные решения принимать не мне.

Я заколебался.

– Его нельзя отпускать, – вмешалась Мерт. – Теперь он знает слишком много. Если Ивен Демиург – нам повезло. Если шпион со второго материка – это обернется серьезными проблемами.

Убедительно.

– Идем, – сказал я. – Поговоришь с Коэном.

Ивен покачал головой:

– У меня другие планы.

Проводник ударил посохом об пол и превратился в туман. Это не метафора – все так и произошло. Фигура старика сделалась зыбкой, распалась на призрачные клочья и перестала существовать. Клочья собрались в облако и бестелесными щупальцами потянулись к выходу. Мы с Мерт наблюдали за этим представлением, ощущая собственное бессилие. А туман спокойно просачивался в дверные щели.

– За ним! – рявкнул я.

Выбежав из кубрика, мы увидели спину старика. Ивен вновь обрел плоть и теперь улепетывал по коридору. Вынужден признать, двигался он бодро, с огоньком. Кроме нашей троицы, в коридоре никого не было.

Мы устремились в погоню. Мерт бежала первой, поскольку хорошо ориентировалась во внутренностях браннера. Я старался не отставать.

Коридор упирался в трап, спиралью поднимавшийся на верхнюю палубу. Когда мы выбрались туда, в лицо мне ударил поток холодного ветра. Я ухватился за металлические поручни – на такой высоте руки обожгло льдом. «Мемфис» плыл над мрачным полотном леса, кое-где прорезанным серебристыми венами рек. Вечернее небо обложило нас бесформенными тучами, закрывшими большую часть звезд. Очертился огрызок первой луны. Над нашими головами вспучилось брюхо небесной твари, скованной такелажными сетями. Браннер издал протяжный звук, унесшийся вдаль. Зрелище настолько заворожило меня, что убегающий старик на пару мгновений выскочил из головы.

– Эй, – окликнула Мерт.

Я подобрался.

Ивен был в двадцати шагах от нас. Теперь он двигался осторожнее – пробирался на корму, огибая надстройки, бухты канатов, лебедки и прочие приспособления, которым я и названия дать не мог. Мы двинулись вслед за ним.

В центре палубы высилась зловещая рубка, ощерившаяся стволами орудий. За этим сооружением приютилась кабинка погонщиков. Сейчас двери надстроек были плотно задраены. Иллюминаторы горели внутренним светом, тщетно пытаясь рассеять надвигающуюся тьму.

Мы двинулись вдоль рубки, огибая ее с противоположных сторон. Я старался не думать о бездне, раскинувшейся под моими ногами. Все-таки мое детство прошло в горах Трордора – это отчасти помогло справиться с навалившейся паникой. Летать на браннерах мне доводилось крайне редко. И, разумеется, я никогда не прогуливался по техническим палубам.

Ивен добрался до кормы. Дальше идти было некуда. Мы остановились в нескольких шагах от Изменчивого, приготовившись к сюрпризам. Впрочем, никто из нас не ожидал трюка, приготовленного оппонентом. Хотя догадаться о подобном фокусе можно было – если все обдумать основательно. Сейчас я понимаю, что у нас не имелось главной роскоши любого человека – времени.

Ивен не стал драться, трансформироваться в какое-либо чудовище или растворяться в воздухе. Он даже оборачиваться в нашу сторону не стал. Изменчивый отрастил крылья и взмыл в ночное небо. В мою память он врезался странным гибридом человека и пернатого существа. Отталкиваясь от палубы, старик не выпускал своего посоха. Этакий мифический Гаруда, повелевающий заоблачными стаями и планирующий в восходящих потоках.

Я метнул нож – и промахнулся. Изменчивый слишком быстро проделал свой фокус. Воспарив над ограждением, он камнем рухнул вниз, мешая мне хорошенько прицелиться. Я увидел его спустя несколько мгновений – в доброй сотне метров от нас. На такой дистанции старика достал бы лишь лучник. Но лучника под рукой не оказалось.

Лениво начертив руну возврата, я поймал ребристую рукоять. На душе было гадко – никто не любит проигрывать.

Небо окончательно превратилось в бездонный колодец, открывающий врата во Внемирье. Над нами сияли бесчисленные миры – абсолютно равнодушные к неудачам и поражениям. Я понимал, что произошло событие, чреватое многочисленными последствиями. Теперь о нас знают. Кто – иной вопрос.

– Пошли, – буркнула Мерт.

Ее голос охрип.

Я замерз. Организм запоздало начал реагировать на окружающую среду – ветреную и безжалостную.

Спустя десять минут мы отчитывались перед Коэном. Мерт начала рассказ, я его закончил. Сидели мы в личной каюте нанимателя – довольно тесной и аскетичной. Из предметов мебели – койка и вездесущий письменный стол. Карта на стене. Иллюминатор. Больше ничто не свидетельствовало о пребывании здесь хозяина «Мемфиса».

Каждый из нас получил по чашке с травяным отваром. Весьма кстати – я успел промерзнуть до самых костей. Коэн усадил нас на кровать, а сам присел на краешек стола. Выслушав отчет, волшебник долго молчал.

– Что теперь? – не выдержал я.

Коэн пожал плечами:

– Случившееся может означать несколько вещей. Если наш проводник принадлежит к Ордену Изменчивых – он доложит о моей миссии Архивариусам. Можно лишь догадываться об ответных действиях.

Пауза.

– Другие варианты хуже, – задумчиво протянул Коэн. – Он может работать на Посторонних или другую фракцию, решившую вступить в игру. Наверняка мы ничего не знаем.

Я вновь почувствовал себя виноватым. Наши взгляды пересеклись – и Коэн покачал головой.

– Ты не мог знать, – сказал он. – Я его нанял. Это моя оплошность.

Легче не сделалось.

– Ладно. – Коэн отлип от столешницы. – Отправляйтесь спать. Мне нужно хорошенько все обдумать.

И мы отправились.

Каждый – в свою каюту.

Я бросил рлоку две кроличьих тушки и закрыл дверь кладовой. Меня коснулась запоздалая волна благодарности – зверь начал есть. Ему этого хватит на несколько часов, потом в номер принесут еще мяса.

За окном громоздились тучи.

Буря, следовавшая по пятам «Мемфиса», накрыла дряхлеющий Верн. Матросы разбрелись по кабакам – никто не собирался выходить из гавани в такую погоду. Срединное море наваливалось на волнорезы массивными валами, пытаясь прорвать каменную оборону. На утесе высился маяк – казалось, в небо воткнули палец мертвеца. Луч света пронзал дневную мглу, растворяясь в бесконечной серости. Картина дополнялась извилистыми каменными переулками портовой зоны, сбегавшими вниз по холму.

Постоялый двор был построен на вершине холма, обросшего брусчаткой, канализационными стоками, крутыми ступенями лестниц, смотровыми площадками и обычными домами. Верн сплошь состоял из взгорков, одетых в камень каналов, мостов, переходов, переулков и галерей. Странный и по-своему очаровательный город традиций, мхов и упадочных настроений. Мешанина черепичных и жестяных крыш, причудливые водостоки, ощерившиеся мордами горгулий, шпили ветхих дворцов и тени величественных храмов – прибежищ вымирающих культов. Таким я впервые увидел Верн, покинув гондолу браннера.