Донгар – великий шаман - Илона Волынская

Но мужик, вместо того чтоб осаживать оленей, только громче заорал, размахивая хореем. Сзади орали тоже – молодой мэнкв попытался ухватить крайние сани за борт. Рывок оленей выдернул их из-под ладони людоеда.

Пукы отчаянно зажмурился – их сани летели прямо на не успевающие открыться ворота. Рядом высоко-высоко, на почти неслышной ноте заверещала девчонка…

Тень накрыла сани, послышался истошный скрежет. Стесывая борта, сани влетели в полураскрытые створки. На широкий двор крепости. Всей тяжестью повиснув на постромках, мужик бросил сани в крутой поворот, заставляя оленей обогнуть двор.

– На стены! Все, кто может держать оружие, – на стены! – Размахивая железным мечом, навстречу бежал старик в шлеме и куртке из тюленя, обшитой настоящими железными пластинами. – Сейчас начнется!

Ошалевший Пукы получил рукоятью меча по спине, его отбросило к прислоненной к ледяной стене лесенке, и он, повинуясь приказанию, растерянно полез наверх. В распахнутые ворота одни за другими влетали сани обоза. Врезались друг в друга, напротив ворот образовалась куча мала. Уцелевшие псы с лаем проскакивали между копытами.

– Лезь быстрее, малый! – его подпихнули сзади.

Пукы выскочил на верх стены над воротами. Створки под ним захлопнулись с неимоверной быстротой и диким грохотом.

Грохот повторился – бегущий первым мэнкв всей массой врезался в закрытые ворота. Широко раскинув лапы, распластался по створкам и с тихим обиженным ворчанием сполз вниз. Остальные двое лихо затормозили у самой стены, взрывая громадными пятками полотно дороги.

Сзади и вокруг тоже затопотали. По гребню стены, волоча связки копий, деловитой рысцой бежали воины в жестких доспехах из вареной рыбьей кожи. Только теперь Пукы сумел нормально оглядеться – и восторженно присвистнул. Такого, конечно, в родном пауле не увидишь. Верх громадной ледяной стены венчал сколоченный из дерева солидный помост – еще и с толстенными перилами. Видать, специально для ротозеев вроде Пукы, чтоб не сверзились, когда беснующимся внизу мэнквам на макушки плюют (Пукы украдкой отер губы, проверяя, не видел ли кто).

Вдоль стены на жаровнях с Голубым огнем стояли большие медные котлы. Вода в них покрывалась суетливыми пузырьками – закипала. Но самым главным дивом были луки. Если, конечно, это можно назвать луками. Огромные, выгнутые из цельных молодых деревьев, они лежали на сбитых из крепких досок колесных платформах. Стрелу заменял остро заточенный кол, расщепленным основанием упирающийся в толстую тетиву.

Пукы не то что не видал – даже в сказках о таких не слыхал! Задыхаясь от любопытства, он полез на платформу.

– Эй, ты! Пошел отсюда! – послышался звонкий злой голос.

Напротив него стоял мальчишка. Противный – жуть! Лицо не плоское, а какое-то все выпуклое, с высокими скулами и бронзовой кожей. Глаза лишь чуть растянуты к вискам, а нос, наоборот, непривычно длинный. Лоб перехватывал широкий кожаный ремень. Одет бронзовокожий-скуластый был лишь в замшевую рубаху да порты. Руки, густо измазанные чем-то черным, вытирал обрывком грязной шкуры. А глядел надменно, сверху вниз, будто он сам – воплощение Голубого огня в Средней земле, а ты – блоха у него под ногами. Парня Пукы не знал. Точно – не встречались. А вот рожу его наглую где-то видел, причем совсем недавно!

Под его презрительным взглядом Пукы сперва невольно попятился. Остановился. Да что ж это такое? Опять, как в родном пауле, каждый-всякий будет его гонять? Да он с мэнквом дрался, пока этот тетерев гордый за стенами прятался!

– Тебе можно – а другим нельзя? – стараясь говорить, как Орунг, когда осаживает обнаглевшего Аккаля, насмешливо бросил Пукы и снова наклонился к тетиве.

– Я кому сказал – убери свои грязные лапы! – срывая голос, крикнул скуластый.

– На свои посмотри, – хмыкнул Пукы, косясь на его грязнючие, с ободранными ногтями руки.

Плечо прошило острой болью – будто иглу с размаху на всю длину воткнули. Пукы и охнуть не успел, как парень оказался рядом. Грязные пальцы, неожиданно сильные, как кузнечные клещи, впились в руку. Скуластый, оказавшийся на полголовы выше Пукы, навис над ним:

– Тебе, стойбищный, что сказали? – процедил он, скаля зубы, как оголодавший ночной волк.

– Я – из пауля, – процедил в ответ Пукы – и с размаху пнул незнакомого мальчишку ногой в голень. – Раскомандовался тут, прям воевода!

Не ожидавший коварного удара парень кубарем слетел с платформы. И тут же чей-то кулак врезался Пукы в физиономию, вышибая слезы. Сквозь мутную пелену он увидел нависшего над ним старика в шлеме.

– Ты! – рявкнул старик. – Да я тебя сейчас… – Из ножен со свистом вылетел стальной меч и, сверкнув в лунном свете, взвился над головой Пукы.

– Я только хотел посмотреть, как оно работает! – Пукы прикрылся локтем, понимая, что бесполезно, остро заточенное лезвие сейчас развалит его надвое…

– Мэнквы лезут! – загремело над стеной. – Воевода – мэнквы!

Старик мгновенно забыл о Пукы, нагнулся над краем платформы:

– Мастер Хакмар! Вы как – готовы, мастер?

Прихрамывая от полученного удара, наглый скуластый, даже не глядя на Пукы, метнулся к гигантскому луку.

– Сейчас! Сейчас-сейчас, – торопливо забормотал он, что-то подтягивая.

Пукы переводил возмущенный взгляд с него на воеводу и обратно. У них в пауле Орунг добычи не меньше взрослого приносил, а все равно старики его за охотника не считали – чтоб место свое понимал. А тут воевода этого наглого, как его, Хакмар, сдается (ох уж имечко), – мастером зовет! Да ведь парень не старше Пукы! Неправильные какие-то тут люди!

– Лейте кипяток! Лейте! – заорал воевода. – Что стал, бестолочь? – старик оскалился. – Хватай котел, если жить хочешь!

Пробегающий мимо воин влепил мальчишке быстрый подзатыльник, подталкивая его к кипящему котлу. Не вполне соображая, что и как он делает, Пукы ухватился за обернутую плотной кожей ручку. Переступая мелкими шажками под обрывающей руки тяжестью, вместе с воинами водрузил котел на край стены…

И заорал от ужаса и неожиданности.

Прямо под ним, запрокинув все три лица вверх, висел мэнкв. При виде людей три пары его бессмысленных глазок озарились жадным восторгом. Мэнкв облизнулся в три языка и, утробно ворча, полез наверх, всаживая крючковатые когти в ледяную стену.

– Переворачивай! – гаркнул воевода.

Котел дернулся у Пукы в руках, едва не сбросив мальчишку со стены, и брызжущий паром кипяток хлынул мэнкву на макушки. Людоед завизжал, выдернул изо льда когти, пытаясь прикрыть головы, – и полетел вниз.

– Лейте! Лейте! – Еще один кипящий водопад рухнул с другой стороны стены, сшибая вниз четырехголовую молодую мэнквиху. И еще один… Струи кипятка прожигали в ледяной стене глубокие дорожки, тут же застывая на морозе.