Осторожно - дети! Инструкция по применению - Маша Трауб

– Ничего не случится, с Божьей помощью. – Катечка оказалась глубоко верующей девушкой, которая была убеждена, что если помолиться, то ничего страшного не произойдет. – Вот Господь мне вас послал.

Я смотрела на нее, раскрыв рот. Она кротко улыбалась. И я понимала, что теперь буду нести ответственность не только за своего сына, но и за остальных пятнадцать детей, да еще и за Катечку – меня об этом просила ее мама:

– Приглядите там за ней, – и перекрестила меня на дорогу.

А другую вожатую я потеряла на третий день. Девчушка влюбилась в местного жителя и ушла к нему в светлое будущее. Если бы девушке было тридцать лет, я бы только вздохнула с облегчением, но ей было двадцать, и я переживала. Телефон ее молчал. Через два дня вожатая появилась, заплаканная, нечесаная. Любовь оказалась, естественно, несчастной. Парень ее обманул в самых лучших ожиданиях – оказался женатым. И до конца смены я ее искала по всем углам – то она закрывалась в ванной и рыдала, то уходила в подсобку и плакала в телефон, то запиралась в комнате и не открывала дверь. На детей она могла реагировать только всхлипами и слезами – ведь она так мечтала о ребенке! В какой-то момент я собиралась купить ей билет на самолет и отправить ближайшим рейсом. Но девушка все еще надеялась на чудо, только ей ведомо, какое именно. Мне было важно привезти ее домой, на родину, живой и здоровой. А ведь она упиралась – собиралась остаться и ждать не пойми чего. То есть понятно чего – счастья и любви до гроба.

Была еще одна девица. Не дура совсем: неглупая, образованная, могла любого подростка уболтать, заинтересовать. Только находила себе приключения на одно место. Мы ее теряли по вечерам. Но ближе к обеду следующего дня она возвращалась как ни в чем не бывало. Дома ее при этом ждал жених – умный парень, то ли физик, то ли химик. А ей хотелось настоящего, простого и временного! Вот и искала.

Мне нравились эти девочки, но своего ребенка я бы им не доверила даже на сутки. Им самим нужна была вожатая – разговаривать, успокаивать, следить, чтобы чего не натворили. Дети – это колоссальная ответственность, а девочки этого не могли понять в силу возраста и отсутствия опыта и страха – родительского страха, который приходит только после родов.

Я все школьные годы провела в лагерях и не хотела, чтобы у моих детей был такой же опыт выживания, какой приобрела я. Поэтому я готова была следовать за сыном хоть тушкой, хоть чучелком – уборщицей, вожатой, кем угодно, – но только чтобы быть с ним.

Когда Васе исполнилось двенадцать, он сказал, что на школьные каникулы поедет на экскурсию в Питер. С классом. И если я поеду с ним, то вообще… Это ему физрук посоветовал, когда надо было играть в футбол за округ. Вася сообщил, что у него в этот день репетитор, занятия… Физрук сказал: «Просто поставь перед фактом». Теперь Василий следует совету физрука.

Вася принес домой инструкцию для родителей: дети прибывают на Ладожский вокзал, живут в гостинице такой-то, экскурсии по пушкинским местам, встречать тогда-то.

– Ладожский? – У меня упало сердце. – Где в Питере Ладожский вокзал?

Я уже рассчитала, что если уеду на Сапсане, то успею перехватить ребенка на вокзале. И только один клик отделял меня от заказа билета.

– Мама, если ты это сделаешь, то я не знаю, что сделаю! – пригрозил сын.

Три дня. Три перемены белья. Обувь, тапочки, чистые рубашки. Телефон, зарядка. Деньги на телефон. Еще раз проверить зарядку.

– Очень тебя прошу, звони мне два раза в день – утром и вечером! – заламывала я руки.

– Хорошо, – кивал сын, вырываясь из моих жарких и тревожных объятий.

Телефон он отключил сразу. Потом все-таки позвонил – сообщил, что сидит в поезде. Вагон плацкартный. Все хорошо – рядом мужики пьяные. Я успела только вскрикнуть. Сын оказался вне зоны доступа.

Утром телефон был выключен. В обед тоже. Вечером – никаких признаков жизни. Я даже зашла на страницу сына «ВКонтакте» – исключительно из соображений безопасности, но и там его следов не обнаружилось.

Я хотела позвонить учительнице, которая их сопровождала, но почему-то боялась.

– Позвони ты, – попросила я мужа.

– Уже поздно, после одиннадцати звонить неприлично, – ответил он.

– Речь идет о нашем сыне! – заорала я. – Звони!

Телефон учительницы тоже был выключен.

– А она какой предмет преподает? – поинтересовался муж.

– Не помню! Не спросила! – Я глотала валерьянку. – Завтра они пойдут по пушкинским местам. Надо их перехватить.

– Где именно? – вежливо уточнил муж.

– Не знаю! Надо подключать питерских знакомых!

– Ну, можно позвонить Инне. Она как раз по этим местам специализируется. Экскурсоводом работала. – Муж как-то мечтательно задумался.

– Знаю я, по каким местам она специализируется! – Я орала, валерьянка не действовала.

Инна когда-то была влюблена в моего на тот момент еще не мужа. Она водила его по пушкинским местам, дворам-колодцам и очень хотела выйти за него замуж. Я видела Инну один раз в жизни. Она подошла ко мне и заявила: «На твоем месте должна была быть я!»

Мой муж очень любит Питер. В той же степени, в какой не люблю этот город я. Ну, меня можно понять. Ведь там я встретилась с Инной, которая завела меня в какой-то двор и сказала все, что обо мне думает. Кстати, у нас с городом нелюбовь взаимная. Когда бы я ни приехала в Санкт-Петербург, он встречает меня шквалистым ветром, ураганом, снегопадом, резким скачком температуры. В гостинице отключают воду, а если и включают, то вода пахнет болотом, отопление работает с перебоями, странные люди хватают меня за руки, машины обдают душем, я мерзну и страдаю. Однажды меня водил по городу знакомый мужа. Он все время смотрелся в витрины магазинов. Не мог собой налюбоваться. Стоял и подолгу смотрел в отражение. А с виду казался нормальным. Еще одна знакомая носила кружевные перчатки в любое время суток, была при этом лысой, то есть бритой наголо, и очень злобной. Впрочем, Инна тоже была со странностями. Моему будущему мужу она решила отомстить, связав свою судьбу с пушкинистом-фантастом, который писал роман о том, как на дуэли погиб не Пушкин, а Дантес.

Я живо себе представила, как Инна разыскивает моего сына и отбирает его у меня, и пошла пить коньяк.

– Другие варианты есть? – поинтересовалась я у мужа.

– Есть. Там сейчас мой друг Дима.

Пришлось налить себе еще коньяка. Дима – чудесный человек, практически святой. Только пьет много и от этого становится еще чудеснее и святее. Он даже букашку не обидит. Женщин лобызает страстно, детей тоже. Любит всех. Готов всех взять замуж, удочерить, усыновить и еще раз взять замуж. Ну, смотря, сколько выпьет. У Димы есть дочь, которую он однажды потерял в гостях и не помнил, в каких именно. А еще один раз чуть не утопил в бассейне. Был еще случай, когда он забыл девочку на вокзале, перепутав с другой. Но все эти случаи заканчивались счастливо – с дружным братанием, лобызанием и распитием спиртных напитков. Я бы Диме даже морскую свинку не доверила, ее тоже жалко. Он бы ее научил пить, целоваться и подавать лапу. Дима знает подход к людям, его все любят…