День закрытых дверей (сборник) - Блейк Крауч

– Да.

– Тогда скажите, где сейчас Бог? Где Он был, когда Лютер убивал ту семью?

Вайолет сердито взглянула на меня, и ее влажные глаза блеснули.

– Не знаю.

Безлунный и безветренный, холодный, молчаливый и темный, остров хмурился. Оставив в церкви рюкзак, мы прошли по тропе к старому универсаму и на перекрестке повернули на юг и на другую тропу, чтобы выйти к руинам в середине деревни, в глубине острова. Перейдя Докторский ручей, миновали пустующее здание школы и вступили в оливковую рощу. Вайолет шла впереди.

Тишину нарушали лишь шорох мокрого «гортекса» и шлепки ботинок по воде.

Тропа сужалась.

Мы не разговаривали.

Со всех сторон нас окружал буйный, непроходимый подлесок, совершенно дикий, анархический, с мокрыми дубами и цепляющимися за руки и ноги ветвями. Я едва видел Вайолет, а она едва видела вьющуюся перед ней тропинку и порой сбивалась с пути, но, вздохнув, возвращалась на правильный курс. Можно было бы вернуться за фонарем, но от этой мысли я, подумав, отказался. Мы уже прошли четверть мили, и до деревни, если верить карте, оставалось не так уж и много.

В какой-то момент я поймал себя на том, что вполне доверяю Вайолет как проводнику и смотрю не на нее саму, а на задники ее ботинок.

Чего я боялся больше: того, что мы найдем Лютера, или того, что мы его не найдем?

Наконец мы выбрались из чащи и оказались на краю широкого травяного болота.

Я шепнул Вайолет, чтобы та остановилась.

Перед нами лежали руины.

Слева от тропы я заметил останки какого-то строения – разваливающуюся каменную трубу в куче гниющих досок. Другие следы исчезнувшего поселения были разбросаны по ближайшему лесу. Еще одна труба высовывалась прямо из болота, а вот от дома, который она согревала более ста лет назад, ничего не осталось.

Дальше тропа шла по переброшенному через заболоченный участок хлипкому мостику. Где-то шумно плеснуло, над водой пролетел громкий пронзительный крик. На память пришли сказанные Чарли Тейтумом слова: «Есть несколько старых охотничьих домиков». И тут же вспомнился отрывок из дневника Орсона: «У них там есть домик на одном отдаленном островке, идеальное место для отправления ритуала боли».

По другую сторону топи нас снова встретила чаща. Только здесь виргинские дубы сменились виргинскими соснами. Тропинка опять разделялась, и Вайолет остановилась.

– Куда? – шепотом спросила она.

– Не знаю. Попробуем держаться юга.

– А что именно мы ищем?

– Какое-нибудь жилье.

– Мне кажется, Эндрю, на этом острове никого больше нет.

– Да. Я и сам начинаю склоняться к такому же выводу.

Мы продолжили путь на юг. В воздухе все острее ощущался запах влажной сосны, и наше дыхание срывалось с губ облачками пара.

Часы показывали начало десятого, когда тропинка оборвалась, доставив нас на берег топи, отделявшей Портсмут от острова Эвергрин. Я мысленно представил карту, и мне стало не по себе. Если домик Кайта находится на Эвергрине, нам придется прокладывать путь через заросли, а потом еще и обходить топь по береговой линии. Это могло занять едва ли не всю ночь. Я посмотрел на восток, где за далекими дюнами лежало море.

– Смотрите, – шепнула Вайолет.

Я повернулся лицом к лесу.

– Видите?

Вдалеке, между соснами, мелькнул оранжевый огонек. Лодка в заливе? Шаровая молния?

– Идем, – сказал я. – Опустите капюшон, чтобы лучше слышать.

Она откинула капюшон и убрала волосы за уши.

Сойдя с тропы, мы углубились в лес в поисках источника света. Ботинки чавкали в грязи, и это звучало оглушающе, а пятнышко света не приближалось. Что-то подсказывало, что оно вот-вот погаснет и мы останемся без дороги и в темноте.

Теперь мы шли быстрее, и оранжевое свечение за соснами как будто стало приближаться.

Я достал пистолет из внутреннего кармана дождевика.

– Вижу, – прошептала Вайолет.

Мы притаились в олеандровой рощице.

Между дубами в самом конце ручья затерялась деревянная хижина. В единственном окне мерцал какой-то источник света, фонарь или свеча. У маленького причала покачивалась на воде лодка.

– Оно? – спросила Вайолет.

– Понятия не имею.

Мы двинулись дальше. Я вспотел под тяжелым дождевиком.

В двадцати ярдах от хижины мы укрылись за деревом.

– Ждите здесь и оставайтесь на месте.

Я сдвинул предохранитель и осторожно направился к хижине, но на середине пути остановился и прислушался. Ветер стих, и в полной тишине слышался лишь стук сердца в моей груди.

Я подобрался к окну, но домик стоял на фундаменте в несколько футов над землей, так что заглянуть внутрь не получилось.

Сделав три ровных вдоха, я подошел к ступенькам, которые вели к единственной, передней двери.

Достигнув верхней, я оглянулся – Вайолет стояла, пригнувшись, за деревом – и, прижав ухо к двери, прислушался.

Ни звука.

Я взялся за ручку и медленно повернул ее, чувствуя, как катится по левому боку ледяная струйка пота. Дверь слегка приоткрылась, и я подтолкнул ее мыском ботинка.

Скрипнули петли.

Ничего. Только тени от огня прыгали по стенам и потолку.

Всю обстановку составляли изъеденный крысами матрас, карточный столик с грязными тарелками, чашка с шелухой от фисташек и кувшин с водой. В хижине воняло тухлыми яйцами и рыбой. На подоконнике догорала свеча, единственный источник света.

На секунду я опустился на колени, пытаясь унять дрожь в руках и ногах.

Господи… Какое-то движение в правом углу.

Я обернулся – и едва не выстрелил в Бет Лансинг, привязанную к складному стулу. Зрачки ее расширились от ужаса, голова тряслась, волосы спутались, а щеки потемнели от синяков и грязи.

Я опустил пистолет, шагнул к ней и уже протянул руку, чтобы сорвать со рта полоску клейкой ленты, но остановился и прошептал:

– Бет, Джон Дэвид и Дженна в безопасности. Я пришел сюда за тобой, чтобы отвезти домой. Не кричи, когда я сниму ленту.

Она закивала.

Я сорвал полоску скотча.

– Энди, он ждет тебя.

– Что?

– Человек с длинными черными…

Из леса донесся крик. Вайолет звала меня по имени.

Чьи-то шаги быстро приближались к хижине.

Прежде чем я успел что-то сделать, дверь захлопнулась.

Я окликнул Вайолет и рванул дверь.