Танго смерти по-киевски - Александр Афанасьев

— К чему ты это?

— К тому, что президенту Украины отказали в очередном кредите МВФ. Трамп демонстративно не хочет знать про Украину. Украина фактически списана со счетов, хотя не все это пока понимают.

— Сколько раз это было…

— На сей раз это серьезно. Мы на пороге третьей волны кризиса. При которой — нам не помогут резервы, которые помогли нам при первых двух. Резервов больше нет. С лодок сбрасывают балласт, все от чего можно избавиться. Украина — как раз такой балласт, ее сбросили с лодки, как до этого сбросили Аргентину. [54]Всем плевать, что с ней будет.

— Ты хочешь сказать, что ее сбросили на нас?!

— Не знаю — потер глаза Слон — думаю, ее просто сбросили. Когда надвигается шторм — не думают, а просто сбрасывают. Думаю, всем просто надоело… сколько можно. На Украине никогда не будет ничего хорошего. Никогда.

— Думаешь, Салоид говорит не только от себя и СБУ? Что Банковая [55]ищет ходы?

— Возможно. Только надо иметь в виду, что денег у нас нет, даже я — это хорошо понимаю. В тринадцатом году — они были, мы реально могли помочь, а сейчас денег нет. Нам бы самим воды не нахлебаться.

Слон стукнул кулаком по спинке сидения впереди, полковник из Альфы — удивленно обернулся

— Уйти не хочешь?

— Нет.

— Хорошо. Тогда играем до конца. Попроси, чтобы тебя перевели в Киев, если ты не в Киеве. Мы тебя найдем, по маяку.

— Какому маяку?

— Тому, который я поставил на тебя — сказал Слон — не боись, не засекут.

— Что мне сказать Салоиду?

— Что согласие предварительно получено. Но нам надо проверить материалы. После чего — мы примем окончательное решение

То же что и Девятьяров…

— Хорошо, тогда давай

— Не теряйся

Мы стукнулись кулаками — и я пошел из машины. Намек на деньги я понял — ГРУ денег не даст. Но это не значит, что инфу нельзя взять обманом или силой.

И надо быть осторожным.

Суть происходящего скрылась за дымом пафосных фраз. В этом дыму люди перестают видеть друг друга, он искажает реальные очертания страны, где ежедневно сгорают жизни, обугливаются надежды и все еще тлеет вера. Дискуссии неизбежные и необходимые свелись к идиотскому противопоставлению надуманных "зрад" и "перемог", "нас сливают" и "ми здобули", к искусственному делению на условных "чужих" и условных "своих". Мы еще только "здобуваємо". С возможностью "слива" способно мириться только то, что не тонет, а этого добра, к счастью, у нас меньше, чем хочет враг. У нас пока скудно с "перемогами", но они неизбежно появятся, когда одни научатся замечать робкие успехи, другие — трезво их оценивать, третьи — трансформировать частные удачи в полновесные победы. Разговоров о "зрадах" будет меньше, когда каждый почувствует свою долю ответственности за все происходящее в стране. От президента до обывателя.

http://gazeta.zn.ua

Из Минска я возвращался в Киев со смешанным чувством… чувством стыда, отвращения и тревоги. Я, много лет проживший на Западе, работавший, а в детстве и проживший в сумме почти четыре года на Украине чувствовал, что мои коллеги не правы. Что Москва, не права. Что Центр не прав.

Что нельзя, озверев, вести себя с Украиной по принципу «чем хуже, тем лучше». Что нельзя ни раскапывать, ни содействовать раскапыванию смертоносного лубянского могильника, который не менее опасен, чем гитлеризм, который уже раскопали. Что единожды пущенная в массы зараза шпиономании и политического психоза — не сможет остаться в границах Украины, она обязательно перекинется на нас. Ведь и у нас… сколько народу готово верить и сбивать до крови руки, требуя «покарать»? А на всякий спрос обязательно будет предложение. Не может не быть. Украина это хорошо показала…

Но я по-прежнему чувствовал себя солдатом. Солдатом тайной войны. И сказать, что не буду выполнять приказ — я тогда не мог. Пусть даже этот приказ был облечен в форму вежливой просьбы…

Пусть крысы сожрут друг друга — сказал Слон. Да, но сколько они при этом сожрут людей, а? Ты не подумал об этом, Слоняра?

Кандальный — первым делом снял с меня «кандалы» и угостил сигареткой, которую я не взял. Вел он себя до отвращения угодливо и жалко… но я понимал, что с арестованными, он ведет себя и будет вести совершенно по-другому. Совсем по-другому.

Я смотрел на него, с виду нормального человека, служаку и думал — что же с нами не так? Откуда такие берутся… с хроническим прогибом спины, готовые целовать в ж… начальство или того, кого укажет начальство — а через несколько минут сживать со свету других… тоже тех, на кого укажет начальство или просто тех, кто слабее. Когда остановится это колесо «отрицательного отбора», когда наверх пробиваются самые наглые, лживые, беспринципные, поддакивающие, подлые и жестокие? И что делать, если даже Революция достоинства, которая затевалась с вполне благими целями — уже через три года оборачивается триумфом «вот этих».

Не знаю…

Когда въезжали в Киев… а я был уже не в статусе «задержанного», судя по обращению со мной — я заметил, что водители, заметив конвой машин, начинали сигналить. Плохой признак. Но Кандальный — ничего не замечал…

* * *

На сей раз — Салоид принимал меня, видимо, в своем настоящем кабинете. Он был в здании центрального аппарата СБУ и высокий начальственный его статус подтверждался, как и раньше, двойными дверьми на входе и пристроенной комнатой отдыха. Когда у власти в стране был Сталин — тогда и построили все эти комнаты отдыха, потому что вождь работал до утра, и вместе с ним — до утра оставалось на работе все начальство. Бессонница вождя — оборачивалась бессонницей всей страны.

Еще из окна был виден установленный пару лет назад памятник — Георгий Победоносец, или кто там — поражает копьем двуглавого орла. Смешнее этого памятника сейчас — не было ничего на свете…

Салоид был бодр и возбужден. Возможно, даже принял что-то. Он встал из-за стола, что означало особое почтение, пожал мне руку…

— Как съездили?

— Хорошо — односложно ответил я

— Вот и отлично. Отлично. Видите, все разъяснилось.

Салоид взял со стола скрепленные степлером листки бумаги, и протянул мне.

— Вот, ознакомьтесь. Можете занять комнату отдыха, сейчас, я распоряжусь, стол накроют… поедите.