Перекрестки судьбы. Время полыни - Игорь Соловьев

– Да, не слабо вы тут наворотили, – присвистнул Сергей, машинально считая добротные деревянные подпорки и любуясь на чистые, сухие стены. – Представить страшно, сколько сил и времени вбухано. Неужели окупилось?

– А то! Но ты прав: и пота, и крови за такую вот лазейку пролито немало. Это я тебе не для красного словца говорю, люди реально жизнь положили, чтобы это оставалось тайной.

– Я надеюсь, ты не имеешь в виду, что вы закопали тех, кто это строил? – сыронизировал Птица.

– Ну что ты, мы же не звери какие, чтобы на чужих костях возводить укрепления. Нет, но кое-кто предпочел умереть, чтобы информация о туннеле не досталась тем же военным. А они ох как хотели бы узнать о такой тропинке.

– И судя по всему, так и не узнали? Это даже странно, учитывая, сколько людей уже в курсе.

– А как ты думаешь, сколько? – заинтересовался Сухой.

– Ну, как минимум – весь поселок Октябрьский. Дед на лесопилке, опять же. Наверняка еще кто-то из его окружения, а это уже немало.

– Далеко не все в Октябрьском об этой дороге слышали. И еще меньше тех, кто по ней ходит. А что до Савелия… Знаешь, как его кличут? Цербером. Ты не смотри, что он такой благообразный да веселый. Говорят, что он в юности у самого Бандеры в любимчиках ходил. Да в акциях против сотрудников из аппарата НКВД участвовал. За это его чуть было к стенке не поставили. Повезло, пятнашкой в лагерях расплатился.

– Туфта, – подал голос Факел, – это я тоже слыхал, да только, думаю, брешут. Сколько ж ему лет-то должно быть?

– Ты не поверишь, но годков-то ему как раз в цвет, чтобы в молодости со шмайсером в лесах колобродить.

– Так, а Цербером-то его почему нарекли? – заинтересовался Птица.

– А он как пес из греческой мифологии – сидит на границе царства живых и мертвых. И следит, чтобы не ходили туда и обратно все кому не лень. Иными словами, он вовсе не придаток к шлагбауму, а хозяин этих врат. Пускает только тех, кого сочтет нужным. Или тех, кого ведут определенные люди – такие, как я.

– Выходит, ты наш Орфей? – смекнул Птица.

Сухой посмотрел на него задумчиво.

– Ты погляди-ка, какая образованная нынче молодежь пришла. Я думал так: парень с военным прошлым, рабочая лошадка. А вот поди же ты, удивил! – засмеялся Дима и, похлопав Птицу по плечу, пошел дальше.

– А вот я не понял, что там насчет Орфея-то? Это к чему было? – спросил Факел.

– В древних мифах был такой персонаж – Орфей. Он один из тех немногих, кто миновал Цербера – огромного жуткого пса с тремя головами, охранявшего царство мертвых. Это если вкратце и по теме вопроса, – пояснил Сухой.

– И как же он это провернул? Тоже на лапу сунул?

– Нет, своим пением. – Птица тяжело выдохнул, поправив тяжелую канистру с водой, которую он тащил на себе.

– Да ты что? Придумают же.

– А все-таки, как тогда остальные в Зону попадают, если не этим путем? – не унимался Сергей.

– Ну а ты как там очутился? Пути у всех разные: есть простые, есть сложные. Про наш путь я уже сказал, немногие о нем в курсе. Но и мы о чужих дорожках тоже мало что знаем. Или ты думаешь, они со мной своими маршрутами делятся? Да ни в жизнь. Вот и военные – одну лазейку перекроют, тут же другая появится.

– Я одного не могу понять, Сухой. Я у вас человек новый. И ты со мной таким секретом поделился. С чего бы? Тут либо секрет чепуховый, во что мне совсем не верится. Вижу же, сколько сил вбухано. Либо…

– Э, дорогой друг, думаешь, с тем прицелом, чтобы тебя только в одну строну сводить? А потом, чтобы секрет свой сберечь, лоб тебе зеленкой смазать? Так, что ли?

– А есть другое объяснение?

– Конечно, есть, смешной ты парень, ей-богу. Смотри, будь я такой, как ты нарисовал, скольких бы новичков мне пришлось в Зоне схоронить? Да всякого, кто со мной идет, я бы там и оставлял, верно? А как ты думаешь, как долго такое поведение бригадира Сухого могло бы оставаться в Октябрьском незамеченным? И кто бы стал после этого со мной дело иметь? Ну, смекаешь? А теперь хоть кого в поселке спроси, можно доверять Диме Сухому или нет.

– Допустим. Но тогда тем более странно, что ты, человек не глупый, не предпринял никаких мер, чтобы я не смог запомнить путь и способ, которым мы преодолеваем сейчас периметр.

– А как ты себе это представляешь? Мешок тебе на голову надеть? Или по шее дать, чтобы потом бесчувственного на себе нести? Так я тебя ровно с обратной целью взял – чтобы это ты нам вещи таскал. На первых порах, конечно. Ну а если серьезно, то я же вижу, что соображалка у тебя на месте. И даже завяжи мы тебе глаза, ты все равно впоследствии сможешь назвать такие косвенные детали, по которым не составит труда воспроизвести маршрут и место перехода. Сколько ехали от поселка, чем пахло в помещении, через которое ты шел. Что при этом было под ногами. Звуки, запахи, ощущения. В этом районе не так много подходящих объектов, где сойдутся все детали. Въедливый и дотошный следователь сумеет выстроить картинку. Но только в том случае, если ты захочешь ему помочь. Сам, подчеркиваю, захочешь.

– А специальные методы дознания? Пентотал, пытки, в конце концов? – не сдавался Сергей.

Факел фыркнул, как конь, и заржал. Сухой только вздохнул и покачал головой:

– Да ты голливудских фильмов, что ли, насмотрелся? Кому ты на фиг нужен, чтобы пентотал переводить. А пытки… Ну да, могут в браслеты заковать и «ласточкой» помучить. Или дубинкой по почкам отметелить. На большее у рядовых вояк ни желания, ни фантазии не хватит. И то только в том случае, если будут наверняка знать, что ты обладатель какой-то более-менее полезной информации. У тебя что, на лбу это написано? Ты для них самое большее – мародер, нарушитель периметра. Хрен ли с тобой возиться. Вот СБУ – это да. Могут жизнь и здоровье испортить вдумчиво и качественно. Но это надо очень постараться, чтобы их заинтересовать всерьез. Пока, насколько я знаю, ты заинтересовал только местного участкового. Не в обиду, но не бог весть какая криминальная карьера.

– И все-таки, – предпринял последнюю попытку Сергей, – попадись сталкер патрулю, логично же, что он где-то перешел периметр? В этом случае «как и где» – вот первые вопросы, на которые его или меня начнут колоть.

– Именно так, – легко согласился Сухой. – Но ты бежишь впереди паровоза. Скоро мы тебе покажем место, на которое ты сможешь сослаться военным – в случае чего. Оно не самое простое для перехода, но, поверь, все-таки более осуществимое, чем та твоя прогулка, где ты в грозу лез по минному полю. Ну вот, мы уже почти пришли.

Выход наверх был прост и незамысловат. Сухой толкнул крышку люка, осмотрелся и дал знак подниматься остальным. Они оказались посреди старого, сложенного из серого кирпича, коровника. Жестяные листы с крыши были ободраны, сквозь прогнившие балки, густо поросшие мхом, над артельщиками раскинулось бледно-голубое небо Зоны. В провалах окон, поднимая мелкий сор и опавшие листья, носился ветер. Коровник стоял прямо посреди неровного поля, покрытого густым, горько-душистым океаном полыни. Птица отряхнулся и с любопытством изучил окрестности. На севере, за цепью чахлых деревьев угадывался периметр ограждения. Тот самый, который они только что миновали, пройдя под землей. Южный край поля примыкал к заболоченной низине, из которой сиротливо торчала скособоченная вышка ЛЭП. С востока и запада бежал жиденький пролесок, постепенно переходивший в густые заросли.