Лента Мёбиуса - Франк Тилье

– А как он это проделывает? Попадает в вихрь? Седлает падучую звезду?

– Я серьезно, Джеки.

Физик покрутил свой «бокал», словно в нем был хороший коньяк.

– Со школьных времен многое переменилось, знаешь ли… Когда взрослеешь, ум твой делается все более рациональным. И кривые линии становятся прямыми, радуга превращается в феномен дифракции, а звезды небесные сияют благодаря энергии атомного синтеза. И это почти грустно.

Стефан указал на золотую цепочку, которую друг носил на шее:

– А свой медальон ты еще носишь? И Бог все еще обитает в твоем доме?

Джеки поспешно и неловко поправил воротник старой клетчатой рубашки.

– В данный момент Бог мне не особенно помогает.

– А раньше ты мне постоянно твердил, что судьбы заранее предопределены, что…

– Я всегда считал, что наука ограничивается тем, что открывает явления, которые должны быть открыты. А случай – всего лишь чулан и существует исключительно для того, чтобы объяснять явления, смысл которых от нас пока ускользает. Но черт возьми, в природе все так дьявольски хорошо запрятано… И я не сплю по ночам, докапываясь до всего. Хлопот чертова прорва, и от этого ужасно устаешь… Такая жажда открытий, стремление шагнуть вперед, чтобы обеспечить себе отступление, – все это ведет к одержимости. Чем больше находишь, тем шире становится круг поиска.

Похоже, Джеки был в нелучшей форме. Об этом говорили синие круги под глазами.

Он с резким стуком поставил свой стакан.

– А ты? Неужели даже после всех своих бед ты еще веришь в то, что судьбу можно изменить? Что можно… помешать случиться тому, что должно случиться?

– Я в этом убежден. И теперь убежден больше, чем когда-либо.

– Ой-ой-ой!

– Нет, со мной полный порядок, уверяю тебя, – улыбнувшись через силу, заверил Стефан. – Прошу тебя, объясни мне все на моем примере.

Джеки устало улыбнулся:

– Ладно-ладно… Хорошо… Возьмем твой частный случай и отметем возможные различия. Это несложно, главное, чтобы ты понял.

– Спасибо, что заботишься о моих ничтожных мозгах.

– Итак, представим себе, что тебя закрыли в каком-то погребе и объявили, что, для того чтобы из него выйти, тебе надо найти ключ, спрятанный там же. Тебя там заперли, предположим, 4 мая 2007 года, о’кей?

– О’кей.

– К концу недели, одиннадцатого мая две тысячи седьмого года, ты все еще сидишь в этом складе, потому что ключ ты не нашел. Того тебя, который там сидит, мы назовем Ты-из-будущего.

Стефан почувствовал, как в нем растет надежда, словно Джеки вот-вот даст ответ на вопрос, на который ответить невозможно.

– Давай отправимся ко Мне-из-будущего, – сказал Стефан, немного оживившись.

Джеки принялся расхаживать по комнате, как пятнадцать лет назад расхаживал по лужайке лицейского двора. Бывают впечатления, которые со временем изменяются и стареют, а бывают такие, что не стареют никогда.

– Предположим, что некий внешний наблюдатель обладает возможностью проникать в прошлое. Следовательно, существует и другой ты, Ты-из-настоящего, которого закроют в том же самом погребе 4 мая 2007 года.

– То есть ты хочешь сказать, что существует некто, отличный от Меня-из-будущего?

– Ты-из-настоящего – это Ты-из-будущего 4 мая 2007 года.

– Ладно, понял.

– Ты-из-настоящего принимаешься искать ключ, но внешний наблюдатель знает, что ты его никогда не найдешь, раз его уже ищет другой ты, Ты-из-будущего. Пока все понятно?

– Логику улавливаю. Я-из-будущего ключ не вытащил, и Я-из-настоящего его никогда не найду, потому что Я-избудущего и Я-из-настоящего – это один и тот же человек, с теми же мыслями, теми же реакциями. И нет никаких оснований полагать, что эта ситуация изменится.

– Именно. А потом у Тебя-из-настоящего начинаются «провидческие» сны. Однажды ночью Тебе-из-настоящего снишься Ты-из-будущего. И во сне ты видишь, что Ты-избудущего проходишь возле самого ключа! Ключ лежит на большом белом ящике в глубине подвала. Ты-из-настоящего его видишь, а Ты-из-будущего – нет!

Стефан плеснул себе в горчичную баночку еще немного виски и выпил его двумя маленькими глотками.

– И вот, проснувшись, Ты-из-настоящего отправляешься на поиски белого ящика, чтобы взять ключ и немедленно выйти из склада! И что происходит дальше?

Джеки поднял вверх указательный палец:

– А вот тут начинаются интересные вещи. Тут, на этом уровне, выбор может быть разным. Во-первых, проснувшись, Ты-из-настоящего пользуешься тем, что увидел во сне, быстро находишь ключ, выходишь из подвала, возвращаешься домой и ложишься спать. И Тебе-из-настоящего снова снишься Ты-из-будущего. Что же именно ты видишь? Как Ты-из-будущего все еще ищешь ключ?

Стефан жадно ловил каждое слово. Случай, описанный другом, в точности совпадал с тем, что происходило с ним. Он ответил:

– Нет, не думаю. Моя… судьба изменилась, потому что Я-из-настоящего ключ уже нашел.

Джеки плюхнулся на софу, запрокинув голову, и резко выпрямился:

– Вот как? Ты что, думаешь, что Ты-из-настоящего вот так сразу телепортировался и очутился совсем в другой ситуации? Но ведь в прошлом ты не смог найти ключ! И во сне будущее Тебя-из-настоящего меняется, но прошлое Тебя-из-будущего измениться не может, потому что оно уже произошло! Ты-из-будущего по-прежнему будешь искать ключ!

Стефан прикрыл глаза, а Джеки продолжал объяснять:

– Ты не все уловил, и это естественно. Потому что в этом случае мы оказались перед физически неразрешимым парадоксом, который может привести к серьезным несовпадениям, если не принять во внимание теорию параллельных миров.

– Что за несовпадения?

– Ну, к примеру, ты уже существуешь, а твоя мать тебя еще не родила. И получается, что ты старше собственного отца. Или еще того хуже: ты встречаешь на улице самого себя.

– А если принять во внимание теорию параллельных миров?

– Это не более чем пустая болтовня, я в нее не верю.

Чувствовалось, что он в нерешительности.

– Эти парадоксы дают почувствовать, насколько трудно подойти к духовной концепции путешествий во времени, если слишком твердо стоишь на позиции картезианства и слишком близок к научным взглядам.

– А если отойти от картезианской позиции?

Джеки помотал головой:

– Это решение тебе не понравится, как не понравилось оно научному сообществу. У меня и еще у нескольких философов на этот счет своя позиция, и мне не хотелось бы о ней распространяться.