Лента Мёбиуса - Франк Тилье

– Это еще что за тип, мать твою?

Стефан остановился у нее за спиной и делал им знаки, чтобы не кричали.

– Послушайте, я хочу знать, что происходит в этой гостинице.

Он положил на кровать двести евро. Брюнетка с недоверием их взяла:

– Нам неприятности не нужны, нам…

– Я не сыщик. Мне просто надо понять.

– В общем, ты здесь ошиваешься и сам не знаешь зачем.

– Правильно излагаешь.

– Я же вижу.

Девушки переглянулись, потом рыжая отважилась заговорить:

– Гони еще сто евро.

– Я предпочел бы франки. Если бы вы сказали: «Гони сто франков», это бы меня не так разорило.

Рыжая положила купюру в карман и ответила:

– Здесь сексодром для людей с… со странными пристрастиями.

– Попытаюсь понять. В каком смысле?

– В смысле…

Она ткнула указательным пальцем в пол, и Стефан обомлел: на каждой ноге у нее было по шесть пальцев.

– Ну да, – улыбнулась рыжая. – Тем, кто сюда приходит, нравится трахать монстров. Обожженных, изувеченных, искалеченных. Тут, конечно, не найдешь женщин с тремя грудями, но что-то вроде того… Ты что-нибудь слышал про Freak show? «Шоу уродов»?

– Так, кое-что. У меня в подвале их целая коллекция.

– Ну так и здесь нечто подобное. Современное «Шоу уродов», разве что на добровольной основе, с теми, кто от этого кайфует. Те, кто ищет, кого трахнуть, находят тех, кто может себя предоставить во всех смыслах слова.

Стефан вспомнил обожженного мальчика из своего сна, однорукого Махину, портье с «винными пятнами», странные тени на парковке и призывное мигание фар.

– А как вы знакомитесь друг с другом?

Брюнетка, все это время державшаяся за спиной у рыжей, застегнула молнию сумки и потянула товарку за рукав:

– Кончай болтать. Валим отсюда. Даже ради бабок нечего все выкладывать, мать твою!

Стефан растерялся. Он не знал, что ответить, в какую сторону повести разговор.

– Слушайте, скажите хоть, как вас зовут, на всякий случай.

– На какой такой всякий?

– Я не могу вам сейчас объяснить.

– Да пошел ты… Педрила гребаный…

Она бросила ему под ноги ключи и от шестого, и от восемнадцатого, и разудалая парочка со смехом убежала.

Стефан вошел в комнату и опешил. Откуда это помещение было ему так знакомо?

Он вспомнил двенадцать пальцев на ногах девушки. Это врожденное уродство, оно ведь передается по наследству… И вдруг у него в мозгу молниеносно сложились связи. Музей Дюпюитрена, музей врожденных аномалий… Не посещение ли этого музея привело того Стефана – Стефана из сна – именно сюда, в отель «Три Парки»?

Он только что нащупал определенную логику своих кошмаров. Они явно были связаны между собой, и воображаемый Стефан вел какое-то расследование. Но какое?

Стефан внимательно оглядел помещение. Телевизор был на месте. Кровать та же самая, такая же скрипучая. Но что-то вызывало беспокойство, что-то «царапало». Он открыл записную книжку. Тогда он записал, что обои были зеленые в желтую полоску, а теперь они синие, как в номере восемнадцатом. Странно, между снами и реальностью возникло первое несовпадение. Может, он неправильно записал? Или такие несовпадения – явление нормальное? В конце концов, это же сны.

Всего лишь сны…

Стефан внимательно разглядел свое лицо в зеркале, что висело в ванной. Ничего. Ни царапинки. Тот, другой Стефан был весь в синяках, ссадинах и кровоподтеках. Может, он отбивался, украл пистолет у полицейского, а потом спрятался здесь, когда по радио объявили розыск?

Не выпуская из руки записную книжку, Стефан метался по комнате. А что, если он знал это помещение, а потом позабыл из-за того случая на железной дороге, в 1998-м? Тогда была короткая амнезия… Это могло бы объяснить и разницу в цвете обоев. А в снах все всплывало на бессознательном уровне.

Он перечитал запись телефонного разговора с Виктором. Виктор… Он не знал никакого Виктора.

Листочки выпали из записной книжки и упали на пол. Стефан поднял их и сунул в карман.

Спустившись к стойке портье, он спросил, чуть запыхавшись:

– Вам о чем-нибудь говорит имя Ноэль Сирьель?

Он имел в виду пометы на стене, которые видел во сне. «Ноэль Сирьель».

– Абсолютно ничего.

– А Мелинда? А Джон Лейн? Эктор Арье?

– Ты что, телефонную книгу мне, что ли, задумал прочитать?

– А Виктор?

– Нет!

– Мне нужен список жильцов шестого номера. Там совсем недавно должно было что-то произойти.

– Тебе надо с 1990 года по сей день?

– Да, да, было бы отлично!

Портье расхохотался:

– Ты что, издеваешься или как? Если ты думаешь, что мы всех учитываем, то забудь! Вот ты заселился в шестой. И мои сердечные подружки оттуда смылись, а перед тем рассказали, что ты им выдал кругленькую сумму. Слишком уж ты соришь деньгами для «чистого» парня. Что тебе здесь надо? Что ты вынюхиваешь?

– Эти две девушки… Дайте мне их имена и адреса.

– Шутить изволишь?

Стефан закрыл глаза. Рыжую он точно во сне не видел, а вот брюнетку – пожалуй… Пирсинг, тату… Изуродованная жертва с фотографий, связанная колючей проволокой. А если…

– Это очень важно! Мне нужен адрес брюнетки! Возможно, она погибнет!

– Отвяжись. А то позову Махину.

Стефан попятился, приподняв руки:

– O’кей… Но шестой номер я оплатил. Оставьте его за мной до завтрашнего утра.

– Так чего ты хочешь? Ты съезжаешь или остаешься?

– Я… сам не знаю. Возможно, и вернусь.

– Нет, ты точно чокнутый, парень. Тебе этого никогда не говорили?

Стефан выбежал из гостиницы. Перед ним кружил хоровод автомобилей, призывно мигая фарами… Деревья тянулись вверх, в бесконечность. Ничего! Ничего из всего этого не отпечаталось у него в мозгу. Что он тут делает? Может, он и вправду свихнулся?

Он вихрем вылетел на дорогу, подвергнув серьезному испытанию двигатель своего «форда». С этими снами и видениями пора кончать! Куда они его заведут? Разве что в тупик. Видения тащат его, как собачонку на поводке. Если так будет продолжаться, он разрушит и свою семью, и свою жизнь. Разрушит окончательно.

Он больше никогда не станет без причин бить по тормозам. С этим бредом покончено.

Вдруг он заметил грузовик с бревнами… и резко затормозил.

Покрышки оставили на асфальте длинные следы. На несколько секунд «форд» застыл на самой середине шоссе: столько времени потребовалось Стефану, чтобы прийти в себя от того, что он только что увидел.