Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - Йохан Икс

территории Белоруссии, но в те годы был польским), где иезуиты проводили период послушничества. Затем стал профессором и ректором семинарии в Дубно, на Украине. В декабре 1939 года он нелегально отправился во Львов, который уже заняли большевики (сегодня это украинский город, но тогда входил в состав Польши), где по подложному паспорту сумел устроиться на работу на нефтяной склад компании «Нефтегаз».

Отец Москва находился в постоянной опасности, поскольку за ним неусыпно следили советские власти. Когда он вернулся в Рим в 1940 году, он не только побывал на упомянутой выше аудиенции, но и попросил у понтифика благословения для себя и своих товарищей. Вместе с просьбой он передал приветствия от Андрея Шептицкого, архиепископа Львовского.

Шептицкий проявил большой интерес к тайной миссии отца Москвы, «пока что очень скромной, но значение которой, с Божьей помощью, будет возрастать с каждым днем»2. Тем не менее аудиенция отца Москвы у папы и его сподвижников не обошлась без затруднений.

Нам известно, что несколько ранее, в конце января 1940 года, отец Москва въехал в Польшу по итальянской визе, поставленной в паспорт, который ему выдали при посредничестве Государственного секретариата3. Из документов, хранящихся в Историческом архиве, мы узнаём, что затем он вернулся во Львов. Несколько месяцев спустя, поздним вечером 23 августа, Государственный секретариат получил телеграмму от нунция Ротты из Будапешта, в которой сообщалось, что Москва остался без паспорта и просил о немедленной встрече со Святым Престолом в лице епископа Андрея Шептицкого. Он также ждал инструкций перед «своим возвращением в Польшу-Россию»4.

Немного ранее, 15 августа 1940 года, отец Москва был арестован венгерскими пограничниками при попытке тайно перейти границу и помещен в тюрьму в Будапеште. При посредничестве тюремного священника он сумел известить об аресте не только собратьев-иезуитов, о чем говорится во многих публикациях5, но и официальные каналы Святого Престола, о чем прямо свидетельствует телеграмма Ротты. Благодаря их совместным усилиям месяц спустя отец Москва вышел на свободу.

Однако ему пришлось преодолеть целый ряд препятствий, чтобы выехать из Венгрии и попасть в Италию. Война набирала обороты, и проезд через Германию становился слишком сложным и опасным предприятием. Какое-то время он планировал ехать через Венецию6. После дипломатического вмешательства министерство иностранных дел Италии 28 сентября 1940 года известило Бюро о том, что «вышеозначенный» отец получил разрешение прилететь в Рим на самолете7.

Поскольку отсутствие его затягивалось, 4 октября заместитель Монтини послал в Будапешт еще одно шифрованное сообщение с целью выяснить, сможет ли «вышеозначенный» отец прибыть в Рим или будет проще отправить кого-нибудь в Будапешт, чтобы поговорить с ним. Наконец 5 октября отец Москва сел на самолет и оказался в бурлящей атмосфере итальянской столицы8.

В последние дни осени 1940 года, уже находясь в безопасности в Риме, отец Москва принялся за работу над исчерпывающим секретным отчетом. В ходе различных бесед с представителями Бюро он заявлял, что «если бы Его Святейшество пожелал узнать некоторые сведения, то отец Москва счел бы своим долгом представить их ему с максимально возможной точностью»9.

Шестнадцатистраничный секретный отчет, переданный в Бюро 28 декабря 1940 года, касался в первую очередь проблем, с которыми сталкивалась Церковь, и очень подробно освещал катастрофическое положение верующих в той части Польши, которая находилась под большевиками, и в самой России, а также содержал некоторые наблюдения относительно Красной армии10. В те времена в Польше и Украине большевики вели жестокую борьбу с католиками и с церковными институтами.

Однако усилия отца Москвы, хотя и пользовались большим доверием, были оценены далеко не всеми. В Риме многие из его собратьев-иезуитов поспешили высказать сомнения в достоверности отчета и добросовестности самого отца Москвы. Мы обнаруживаем письмо из головного учреждения римских иезуитов, в котором он подвергается критике. Внизу страницы можно увидеть написанные от руки коварные комментарии такого рода: «P. S. Ваш почтенный отец очень хорошо знает о[тца] М[оскву], и вы прекрасно осведомлены, что эти сведения следует воспринимать cum grano salis [критически]!»11 Эти три последних слова подчеркнуты красным, что должно было усилить их эффект.

Письмо с критическим отзывом об отце Москве12

Это замечание проливает свет на атмосферу, царившую в определенных церковных кругах. Недооценивая всю серьезность ситуации в Европе, в них без колебаний отметали отчеты священников и других людей Церкви, писавших прямо и с риском для жизни о разграбленных и закрытых церквях, о массовых депортациях католиков и т. д., усматривая в этих сведениях всего лишь фантазии. Хотя, возможно, иезуиты просто завидовали близости отца Москвы к Святому отцу…

В своем отчете отец Москва рассказал все без прикрас. Он писал, что большевики депортировали более полумиллиона украинцев, но при этом, несмотря на антирелигиозную пропаганду, церкви были полны истово молившихся верующих13.

«Особенно жестокой, – поясняет он, – была депортация студентов львовского Университета Святой Магдалены. Бедные дети пришли на занятия, как обычно, и даже не смогли известить родителей, когда их посадили на грузовики, отвезли на вокзал, заперли в вагонах, продуваемых ледяным ветром, и депортировали. Часто случается, что по прибытии девушек заставляют выходить замуж за местных мужчин. Это произошло с племянницей профессора Воланчика из Львова, утонченной девушкой с университетским образованием. Ее депортировали, по прибытии изнасиловали, а потом выдали замуж за животновода. Во избежание подобного унижения депортируемые молодые люди часто женятся друг на друге, иногда в возрасте четырнадцати лет»14.

Несмотря на презрительное отношение иезуитов к данным отца Москвы, Святой Престол, судя по всему, отнесся к ним серьезно и пожелал, чтобы он продолжил свою миссию. Его попросили вернуться в советскую зону, чтобы завершить свое «пасторское служение», что фактически означало продолжение его расследований под прикрытием.

* * *

Епископы, оставшиеся в Польше, оказались в крайне опасной ситуации. В конфиденциальной ноте польский посол при Святом Престоле сообщал следующие сведения о вильнюсском архиепископе Ромуальде Ялбжиковском: «В последние дни нас заставили явиться в отделение большевистской полиции, где подвергли множеству допросов и угрожали депортацией. Эта угроза столь серьезна, что монсеньор Ялбжиковский стал ходить на допросы с маленьким чемоданом, заявляя советским властям, что ожидает ареста в любой момент. Судя по всему, вильнюсский архиепископ пользуется все большей популярностью как среди католиков, так и среди православных, евреев и даже большевиков. Это одна из причин, почему у него столько проблем с властями»15.

До лета 1941 года Польша была разделена на две зоны, большевистскую и нацистскую, и ситуация в последней вызывала у Ватикана не меньше тревог, чем в первой. От апостольского делегата в Лондоне Государственный секретариат получил меморандум, составленный достопочтенным Сигизмундом Качиньским, в котором рассказывалось следующее:

«В последние месяцы немецкая пресса и радио распространяли за рубежом информацию о том, что в Германии нет религиозных гонений и что католическая Церковь как в рейхе, так и в оккупированных странах пользуется полной свободой. Согласно этим заявлениям, религиозная