Молния среди леса - Константин Малахов

Утром, мы с доком, словно два джентльмена где-то в Лондоне или Нью-Йорке, за крепким кофе общались о наших поисках. Вариантов, кроме детальной разведки подземного хода, точнее выхода, не было. Костомаров предложил зайти к председателю, порасспрашивать на эту тему, вдруг что видел. Я не был против. Погода теплеть не собиралась, лишь грозилась лиловым тучами да ветром, но дождя не было, чему можно было только порадоваться.

Я привычным шагом направлялся к двери председательской избы, как Корней Аристархович неожиданно остановился и нахмурился. Ничего не говоря он проковылял вдоль боковой стены. Я с недоумением стоял на месте. Док скоро вернулся ко мне с выражением крайней задумчивости.

– В чем дело, док?

– Да вот странная деталь, – Костомаров водил глазами из стороны в сторону, – которая лишь подтвердила мои сомнения. За избой лежит немаленькая куча дров. А еще вчера Игнат Никитович сетовал на то, что придется идти на их заготовку. И вот прошел вечер, ночь, сейчас утро – неужели он за такое время сумел их столько нарубить?

– А где же он, по-вашему, их взял?

– Точнее сказать – у кого? – доктор посмотрел на избу и решительно зашагал на своих костылях ко входу.

Председатель был дома, как раз у растопленной печи, ставя на нее какую-то кастрюлю. Он уже не выглядел таким опустошенным как вчера.

– Бог в помощь, Игнат Никитович, – как-то особо зычно поздоровался Костомаров. – Кашеварите?

– Да вот сварю себе кушанье на пару дней, – прокряхтел старик, но звучало это как-то фальшиво, сам не знаю почему. Он коротко взглянул на нас и сразу же уперся глазами в пол, зашаркал возле печки. И все это тоже начинало казаться мне какой-то маской, словно он специально для нас старался выглядеть таким…ангельским цветком. Помнил же это выражение! Что за черт, нахожусь в России, а слова русские забываю.

– Хорошо у вас, тепло, – продолжал Корней Аристархович. – Никак с утра дровишек нарубили?

Председатель замялся с ответом, лицом к нам так и не повернулся, но все-таки сказал:

– Да я Денис Егорыча встретил. Он мне показал, где чурбачки есть хорошие. Говорит кто-то видно заготавливал да не забрал. Ну вот я и перетаскал потихоньку.

– Понятно, понятно, – закивал Костомаров. – А мы вот с Миттом пришли узнать, как вы и что. Такие события просто так не проходят, поверьте мне.

– Отошел уже спасибо, спасибо, – наконец-то повернулся к нам Игнат Никитович. – Э, да и не такое видали. Очерствела душа, вот теперь так просто не пропадет, как сухарь хороший, который долго лежит, не то что белый хлеб.

– Ну и славно, Игнат Никитыч, рад за вас. Ну мы тогда пойдем, – и док развернувшись пошел из избы, кинув на меня короткий взгляд.

Я рассеяно кивнул председателю и последовал за моим русским товарищем. Тот уверенно двигался, пока не отошел на несколько десятков метров.

– Думаю здесь мы можем спокойно поговорить, – доктор остановился и снова заговорил на своем аристократическом. – Я считаю, стоит обсудить поведение нашего уважаемого председателя.

– Док, вы довольно лихо расспросили Игната Никитовича, я бы так не смог. Мне и самому его поведение показалось не то чтобы странным, но неестественным. Он словно притворялся.

– Вот именно, Митт, вот именно. Он конечно не молод, но меланхолией и самоуничижением не страдает. Но почему-то пытался показаться нам именно таким.

– Божий одуванчик! – неожиданно вырвалось у меня.

Корней Аристархович удивленно смотрел на меня и губы его растянулись в улыбке:

– Именно так. Лучше и не скажешь, право слово. Но Вы ведь обратили внимание на упоминание о Звереве?

Я кивнул:

– Думаете он соврал?

– Может и нет, но с чего Звереву проявлять доброту?

– Может стало жалко старика?

– Возможно, но если приложить к этому факту напряженное поведение Игната Никитовича, то выходит какая-то недомолвка. Что-то здесь не так.

Звучало убедительно.

– Предлагаете поговорить еще и со Зверевым?

Доктор вздохнул:

– Поговорить нетрудно, а вот вызвать на хороший на разговор – непросто. Егерь наш имеет отторжение к душевным беседам.

– И как же быть?

В эту секунду невероятно ярко блеснула молния, заставив нас зажмурится и поднять руки к глазам. Грома не было слышно. Мы переглянулись друг с другом. О обоих вертелись какие-то слова, но они так и остались в форме мыслей.

– Нам нужно убедиться, что охотник наш чист. В смысле не занимается чем-то необычным для своей профессии и местного жителя, – Костомаров внимательно на меня посмотрел. – А здесь есть два важных момента. И можно эти моменты прояснить за один раз.

– Одним выстрелом? – усмехнулся я.

Док еле заметно улыбнулся и сказал:

– Вам нужно попасть в дом к Звереву, где помимо осмотра сможете еще и пообщаться с его дочерью. Чем Вам не дуплет?

Я так и застыл с приоткрытым ртом. Мне придется одному заглянуть в дом к самому опасному здесь мужчине, причём в том, момент, когда там будет только его юная дочь. А еще говорят, что писатели, в своих романах, специально сочиняют необдуманно опасные ситуации .

Наш с доктором план был и прост, и сложен одновременно. Как все наши планы. Я иду к лесному жилищу Зверева. В этот момент Корней Аристархович пытается как можно дольше удержать егеря в деревне. Каким образом – проблема дока, но в нем я не сомневаюсь. Под видом чокнутого туриста (Костомаров советовал назваться геологом, сказал, что так почему-то реалистичнее) я стучусь к живущей там дочери и напрашиваюсь в дом, где уже действую по обстановке. В идеале будет уйти до прибытия грозного хозяина, но если так не получится, то использую ту же версию: бродил по лесам и вот, случайно, наткнулся. Откуда же мне знать, дорогой Денис Егорович, что вы тут живете, да еще и с дочерью. Добрее от этого Зверев не станет. Я же надеялся на свой образ чудаковатого американца, каким я и являюсь, которого егерь уже знает и не сочтет опасным.

Я снова шел по импровизированной карте и уверял себя, что окружение уже знакомое и маршрут правильный.

Лес расступился предо мною. Хорошая фраза для очерка в альманах. Домик все также живописно стоял между деревьями, словно на открытке с видами леса. Уже перед входной дверью меня охватил мандраж, то ли от предстоящей встречи с девушкой, то ли от опаски заходить в тайное место сурового русского охотника. Я аккуратно постучал в дверь из массивных дубовых досок. Никакой реакции. Сердце сильно заколотилось. Снова постучал и никто не торопился открывать. Я растеряно шагнул назад, продолжая смотреть на дверь, словно оттуда мог кто-то выскочить. Так и оставшись, как пишут в русских сказках, к лесу задом, я все отдалялся от дома, но тут в окне что-то мелькнуло. Боится открыть? Ну конечно же! Девушка прожила столько лет в одиночестве, не считая отца, а тут вдруг гости. Да еще в кожаной куртке, будь она проклята. Я подошел к окну, аккуратно побарабанил по стеклу и крикнул: