Биограф - Инна Комарова

–Нунцио, прошу тебя, пока синьор Клаудио вернётся, не отходи от Пальмиро, – приказал Марио.

– Слушаюсь, синьор. Не извольте, пожалуйста, беспокоится.

Разговор с няней

Марио поднялся очень рано. Тревога закралась в его душу, и он не мог спасть. Марио бесшумно подошёл к постели спящего Пальмиро. Нагнулся над ним, прислушиваясь, как мальчик дышит.

– Синьор, я должна Вам сообщить нечто очень важное, – сказала няня, сидящая у постели ребёнка. Я понимаю, мне надо было поговорить с Вами гораздо раньше, но я не решалась, – обратилась Элиза к Марио.

– Давайте выйдем, не будем ему мешать. Его сон поверхностный. Он так тяжело дышит. Бедный мой мальчик, он и во сне не отдыхает, – произнёс Марио шёпотом, выходя из спальни Пальмиро.

– Что Вы хотели мне сказать? – спросил он у няни.

– В том день, Вы помните, когда наш малыш занемог?

– Помню, как не помнить? – ответил Марио удивлённо.

– Так вот в тот самый день произошло очень странное событие, – волнуясь, она начала свой рассказ.

– Что Вы имеете в виду? Что произошло? Какое событие? –недоумевал Марио.

– Вы только не расстраивайтесь, синьор Марио, – успокаивала няня, стараясь смягчить удар. – Утром я принесла из кухни завтрак для Пальмиро. Поставила поднос на стол в столовой. И ушла будить Пальмиро. Так я делаю каждый день, с тех пор, как ухаживаю за Пальмиро. Мы с ним побеседовали, пока я его одевала. Вы знаете, синьор Марио, у мальчика в то утро было прекрасное настроение, – вспоминала Элиза. – Затем я его умыла. И мы отправились в столовую на завтрак.

Элиза остановилась. В её поведении ощущалась неловкость. Похоже, она внутренне боролась сама с собой, не будучи уверенной, надо ли рассказывать барину о происшедшем.

– Элиза, я Вас слушаю, – поторопил её Марио.

Она подняла глаза на Марио и продолжила:

– Когда мы вошли в столовую, я увидела синьору Франческу.

– Простите, а что она там делала? – громко спросил Марио, воспринимая эту новость в штыки. Всё, что касалось его отношений с Франческой, вызывало в нём негативную, болезненную реакцию.

– Она не бывает на нашей половине, непонятно, – насторожился Марио.

– Не знаю, синьор. Я тоже очень удивилась. Она стояла у стола.

В руке, которая зависла над стаканом с соком для Пальмиро, она что-то держала, но рассмотреть мне не удалось. Синьора сильно сжала кулак. Вы знаете, она как-то странно на меня смотрела. Мне показалось, что она не в себе. Синьора задала мне несколько вопросов. Она чем-то была недовольна, не в настроении. Я ответила. Она постояла ещё несколько минут и ушла. Я усадила Пальмиро, накормила завтраком, пока собирала посуду, мальчик крутился рядом. Потом я отвела его в детскую. А там он показал мне свою находку – маленький пузырёк. На дне его была светло-коричневая жидкость. Я понюхала и у меня закружилась голова. Я тут же отнесла пузырёк нашему лекарю – Нунцию. Честно говоря, я подумала, что это он обронил. Нунцио посмотрел, но по запаху не смог определить содержимое пузырька. Сказал, что у него такого состава нет. Он спросил у меня, у кого я взяла пузырёк, желая разобраться, кто именно принёс его. Нунцио сразу же заподозрил неладное. Вылил эти капли на стёклышко под своим прибором (всё не запомню, как он его называет) и сказал, что у него такого состава точно нет. Он твёрдо уверен. Нунцио долго расспрашивал меня, где я его взяла. Я ему подробно всё объяснила. Он в ответ только пожал плечами.

А вечером того же дня у Пальмиро открылся жар, – завершила Элиза свой монолог.

– Очень странно. Почему же ты мне об этом не рассказала тот час? – спросил Марио.

– Побоялась гнева синьоры, – призналась Элиза, плача.

Марио догадался. Он всё понял. Однако не стал выяснять отношений с Франческой.

Всё тайное становится явным

Шло время. Как-то после водных процедур, Аделина, помогая Франческе одеться, внезапно обнаружила на её теле следы страшной болезни. Никому не сказав ни слова, она собралась и в одночасье покинула свою госпожу, прихватив с собой драгоценности Франчески и золотые монеты, которые та имела неосторожность оставить в своей спальне. Больше Аделину не видел никто.

Синим густым покрывалом спускается вечер к изголовью гор.

Он робко подкрадывается к ним. Осторожно укладывается, протискиваясь между ними. Удобно устраиваясь, стирая заострённые очертания верхушек гор.

Закончился день, промелькнул незаметно вечер. Ночь торжественно и величаво вступает в свои права. Всё явное осталось в ушедшем дне. Всё тайное принялось за работу. Она протекает, просачивается сквозь тело и душу ночи тихо, без шума, без окрика, без огласки. Шёпотом, на цыпочках, не дыша, скрываясь под плащом ночи.

Но всё тайное когда-нибудь становится явным.

Этой ночью в имении Марио де Росси никому не пришлось отдыхать. Обстановка накалилась. Напряжение ощущалось во всём. Все знали, госпожа в агонии.

В свой предсмертный час Франческа, придя в сознание, открыла глаза и вызвала к себе Марио. Он знал, что она находится в тяжёлом состоянии и не смог ей отказать. После известных событий, Марио не испытывал ни малейшего желания вступать в контакт с супругой. Но, как говорится, лежачего не бьют.

Великодушие Марио победило, и он не стал отказывать ей в малом.

Увидев Марио на пороге своей спальни, Франческа залилась горючими слезами. Повязка, что была надета на лице, прикрывая остатки носа, намокла и съёжилась. В постели лежала мумия. Франческа за время болезни усохла. Её облик претерпел большие изменения. Она перестала походить на пышную цветущую Франческу. Марио, увидев её в таком виде, сжал кулаки за спиной, чтобы она не заметила его состояние.

– Я скоро уйду и больше никогда не причиню Вам ни боли, ни огорчения, – начала она потухшим голосом. Пока язык мой шевелится, а голос издаёт человеческие звуки, я скажу Вам то, на что не отважилась бы никогда, будучи уверенной, что меня ожидает иной исход, – пояснила Франческа.

Этот разговор стоил ей больших усилий. Желание открыться Марио было настолько велико, что она превозмогала боль, стыд, страдания.

– Синьора, прошу Вас, не утруждайте себя длинными рассказами. Поберегите силы. Я всё знаю и, тем не менее, не желаю Вам зла. Более того, я выпишу для Вас лучшего лекаря, он вылечит Вас.

– Благодарю Вас. Вы благородный синьор, но это невозможно, – тихо произнесла Франческа. – Марио, простите меня, прошу Вас. Я знаю, что причинила Вам страдания. Это всё потому, что безумно ревновала Вас. Не могла простить, что Вы обручились со мной, любя и желая другую. Она, Ваша пассия, всегда стояла между нами. Я это чувствовала. Я знала о существования договора – сделки, которую заключили мой отец и Ваши родители. Ваша матушка рассказала мне о Флоренс. Я надеялась, что со временем Вы позабудете её. Но, как видно, ошибалась. А тут, как назло, Вы привезли в дом ребёнка. Её ребёнка! Обида, ущемлённое самолюбие, женская гордость измучили меня, и я стала мечтать о мщении. У меня помутился рассудок. Жажда отплатить Вам овладела мною. А тут Аделина поспела с готовыми напутствиями. По её совету я поехала к знахарю, – Франческа умолкла.