Шоу для богатых - Фридрих Незнанский

— Можно, конечно, и кофейку, — не мог отказаться Агеев. — Если, конечно, это не затруднит хозяина.

— Не затруднит, — хмыкнул Абдураимов, проходя к двери, которая вела из его кабинета в «кают-компанию». — Сделай нам кофе. Два.

Слышно было, как пробурчал что-то на своем языке Али, и Абдураимов закрыл дверь.

— Садись, — кивнув на кресло у журнального столика, пригласил он Агеева, размещаясь напротив. Помолчал, видимо, обдумывая, с чего лучшего начать разговор, и вдруг с хитринкой в глазах посмотрел на Агеева.

— Значит, говоришь, деньги нужны?

Агеев только плечами пожал. Мол, найди, мил человек, такого дурака, которому они не нужны.

Хозяин «Геркулеса» правильно понял этот жест. Сейчас они говорили на языке, понятном им обоим.

— И большие, говоришь, деньги нужны? Агеев невольно усмехнулся.

— Ну-у, это смотря какими мерками мерить. Если мерками тех братков, которые в Греции коттеджи скупают, то это просто копейки, а если мерками тех, кто от получки до получки рубли сшибают, то это, пожалуй, состояние.

И снова Агеев почувствовал на себе оценивающий взгляд Абдураимова. Словно приценивался, на какую сумму может потянуть бывший спецназовец.

— Сам-то, надеюсь, рубли не сшибаешь? Спросил, что по морде врезал, и на это надо было хоть как-то отреагировать.

— Что, обидеть хочешь? — нахмурился Агеев и на его лице застыла маска каменного изваяния.

— Аллах с тобой! — искренне возмутился хозяин «Геркулеса», видимо, сообразив, что перед ним сидит не третьеразрядный тренер-любитель, осчастливленный одним только тем, что его допустили к работе с ожиревшим конгломератом, а капитан запаса ГРУ, которого учили уму-разуму величайшие специалисты своего дела, и который сам может ставить любые условия. — Аллах с тобой! Я просто хотел уточнить, на какую сумму мне рассчитывать.

«А вот это уже интересно», — мысленно отреагировал Агеев, даже не ожидавший, что более чем осторожный и по-восточному хитрый Абдураимов пойдет с ним на прямой контакт, чтобы использовать потенциал сорокалетнего спецназовца. Так что главное сейчас, не переиграть.

— Так бы и говорил сразу, — миролюбиво улыбнулся Агеев. — А то… сколько да в какой валюте? Валюта, естественно, современная — евро. Хотя, впрочем, при отсутствии таковой могу и зеленью взять. А вот сколько?…

Он покосился на хозяина «Геркулеса» и на его губах застыла усмешка.

— Послушай, Мустафа… Кстати, ты позволишь мне так тебя называть?

— О чем речь!

— Так вот, может перестанем, наконец-то, в жмурки друг с другом играть? Говори, что за работа, а я тебе уже и цену скажу. Такую, естественно, чтобы ни тебе, ни мне обидно не было.

И снова он почувствовал на себе все тот же прощупывающий взгляд острых, как лезвие бритвы, глаз. Судя по всему, Абдураимов рассчитывал на совершенно иной поворот в разговоре, и то, что инициатива перешла в руки Агеева, человека, которого он в общем-то еще плохо знал, заставляло его оставаться предельно осторожным. По крайней мере именно так показалось Агееву, и подобный поворот не устраивал, пожалуй, даже его самого.

— Послушай, Мустафа, — уже совершенно иным, покладистым тоном продолжил он. — Мне действительно сейчас нужны деньги, однако не ахти какие. И поэтому… короче говоря, сколько заплатишь, столько и заплатишь, в обиде не буду.

Подобный поворот, кажется, устраивал хозяина «Геркулеса» и в его глазах, пожалуй, впервые за все время со дня знакомства, Агеев заметил вполне доброжелательную смешинку.

— Тогда — хоп! Но могу заверить тебя сразу, в накладе не останешься.

— Договорились, — принял его игру Агеев. — Что за работа?

— Пара контактных боев.

— Без проблем. Где?

— В довольно приличном клубе.

— Закрытом?

— Естественно.

— Когда?

— Днями. Более точно скажу завтра.

— Условия? Я имею ввиду степень контакта. Абдураимов развел руками.

— Этот вопрос мы еще не обговаривали, но…

В этот момент в дверях появился Али с подносом в руках, на котором исходили паром две чашечки с кофе, и стараясь не смотреть на Агеева, поставил чашечки на журнальный столик. Спросил сквозь зубы, почти выдавил из себя:

— Что-нибудь еще?

— Все, свободен.

Дождался, когда Али закроет за собой дверь в «кают-компанию», и только после этого повернулся лицом к Агееву.

— Ты того… постарайся все-таки помириться с ним. Али хоть и койот, но человек он все-таки неплохой. Помирись, очень тебя, прошу.

В словах Абдураимова прозвучали какие-то просящие нотки, и на это не мог не обратить внимание Агеев. К тому же, он впервые услышал, чтобы хозяин «Геркулеса» назвал своего верного присяжного койотом, причем неизвестно какой ипостаси, и это тоже не могло не насторожить его.

— Так я, вроде бы…

— Знаю! И все-таки, очень тебя прошу.

Абдураимов покосился на своего тренера вопросительным взглядом и как-то очень просто предложил:

— Так может все-таки, по пятьдесят капель? Коньячку… французского.

В «Глории» предпочитали армянский коньяк, причем армянского розлива, однако не станешь же рассказывать хозяину кабинета о своих пристрастиях, и Агеев утвердительно кивнул.

— Можно и коньячку. За победу.

На губах Абдураимова расползлась довольная улыбка.

Вернувшись вечером домой, Агеев проверил, не нарушена ли «секретка», и убедившись, что его, кажется, оставили в покое, достал из спортивной сумки прикупленную по дороге бутылку коньяка — не гоже как-то офицеру ГРУ накладывать на благородный французский коньяк столь любимую им «крис-талловскую» водку, и сунул голову в холодильник, рассчитывая найти в нем хотя бы баночку завалявшихся шпротов.

Нашел. А вместе со шпротами накопал в холодильнике «хвостик» сырокопченой колбасы и вполне приличный лимон, порезав который уже можно было сервировать стол…

После игольчато-обжигающих струек горячего душа, которые моментально сбросили остатки дневной усталости, он насухо обтерся своим любимым махровым полотенцем, накинул на плечи футболку и только после этого позволил себе откупорить бутылку. В нос ударил терпкий коньячный запах, и Агеев, впервые, пожалуй, за весь день, почувствовал, как начинает отпускать понемногу напряженная усталость прошедшего дня.

Наполнил коньяком хрустальную рюмку и неторопливыми глотками выцедил ее до дна.

Когда, наконец-то, окончательно почувствовал себя человеком, составил на поднос все тарелочки с бутылкой, перебрался вместе с мобильником в большую комнату и окончательно обосновался в своем кресле перед телевизором, решив звонить Голованову.