Шоу для богатых - Фридрих Незнанский

— Ну-у, насчет трех лет, это ты лишку дал, — попытался усовестить друга Голованов, — а вот насчет ближайших дней… Короче, потерпи маленько, не ты один задом ерзаешь.

Пропустив мимо ушей пассаж насчет «ерзающей задницы», Агеев все-таки не удержался, чтобы в свою очередь не подковырнуть Голованова:

— Я-то, Сева, потерплю, мне, молодому да красивому, особо спешить некуда. Но боюсь, как бы командный состав нашей «Глории» кипятком не изошел. Думаю, что та зачистка, которую провели в моей берлоге, не одного меня касается.

— Ладно, не бубни, — осадил Агеева Голованов, не выносивший, когда его причисляли к «командному составу» агентства. И тут же: — Надеюсь, что эту ночь почивал спокойно?

— Как младенец.

— Вот и молодец. А я полночи с зубами мучился, всю водку выпил, которая в доме была.

— Счастливый, — скорбно вздохнул Агеев. — А у меня ни водки в доме, ни боли зубной во рте.

— Где, где? — опешил Голованов.

— Ну не в жопе же!

— Дурила, — рассмеялся Голованов и отключил связь.

На том и держимся, пробормотал Агеев, и его лицо вдруг расплылось в широченной ухмылке.

Закрыв за собой входную дверь и проверив довольно примитивную, однако вполне надежную «секретку», которую он ставил теперь на случай очередного появления незваных гостей, Агеев спустился к машине, повернул ключ замка зажигания, и пока прогревался движок, размышлял о том, что он, видимо, погорячился, заявив Голованову, что он уже практически успокоился, и время, мол, все расставит по своим местам. Конечно, хотелось бы так думать, бравируя своей непробиваемостью, однако в душе продолжали скрести кошки, и он даже в зале «Геркулеса», отрабатывая со своими учениками броски, подсечки и удары открытой стопой, не переставал думать о непонятном визите незваных гостей, непонятно что искавших в его квартире и непонятно зачем рывшихся в его документах и бумагах. И именно эта непонятность, которую невозможно было чем-либо объяснить, держала его в подвешенном состоянии, накручивая при этом черт знает какие мысли. Теперь он перепроверялся, когда ехал по Москве, пытаясь засечь идущий за ним хвост, и время от времени ловил себя на том, что в нем уже нет прежней уверенности в себе, а сам он, словно сжатая до предела пружина, готовая стремительно разжаться в любой момент.

И вот этого он, пожалуй, боялся более всего.

«Разогревшись» на первой группе своих учеников, половина из которых могла похвастаться обвисшими животами и едва-едва держала удар, Агеев прошел в «кают-компанию», где в свободное время можно было и чайком побаловаться, и «козла» с коллегами забить, и сплетни городские послушать, однако там скучал только привычно угрюмый Али, и Агеев, дабы только не видеть этой рожи, вновь вернулся в зал. Койот, как за глаза звали Али, видимо, не собирался прощать своему обидчику проигранного на первых же секундах боя, и, судя по всему, только ждал выгодного для себя момента, чтобы поквитаться с ним. Хотя, впрочем, Агееву порой казалось, что за этим кроется нечто более серьезное, чем простая обида за проигранный бой. Когда, порой, они встречались глаза в глаза, и без того темные зрачки койота чернели еще больше, и Агеев уже начинал сомневаться в его психике.

Он лютой ненавистью ненавидел нового тренера по рукопашному бою, и этому невозможно было дать разумное объяснение. Хотя, впрочем, сам себя осаживал Филипп, у него у самого могла поехать крыша, когда видится черт знает что, а белое кажется черным.

В дальнем углу спортивного зала обрабатывали «груши» двое юнцов из начинающих, группу которых вел хороший самбист, в недалеком прошлом Заслуженный мастер спорта СССР Артем Иванович Ильин, и Агеев, чтобы никому не мешать, опустился в продавленное кожаное кресло, наблюдая, как работают ребята. И невольно подумал о том, что в столь же недалеком прошлом они могли бы заниматься в секции самбо или того же бокса совершенно бесплатно, то теперь… М-да, по нынешним временам это удовольствие стоило денег, и довольно немалых.

Еще подумал о том, что несмотря ни на что, неплохо было бы и чайку попить, и уж было поднялся с кресла, как вдруг скрипнула дверь, за которой скрывался кабинет Абдураимова, и на пороге застыл сам хозяин «Геркулеса». Увидел поднимающегося с кресла Агеева, видимо удивился, что он здесь, а не в «кают-компании», и тут же поманил его рукой.

Агеев привычно оттолкнулся руками от подлокотников кресла и пока пересекал зал, его не покидало довольно неприятное ощущение от остановившегося на нем пристального взгляда. Ощущение было такое, словно Абдураимов решал какой-то очень важный для него вопрос и теперь хотел лишний раз убедиться в том, что он не ошибся в своем выборе.

«Тоже неплохо», — мысленно пробурчал Агеев, уже в свою очередь наблюдая, как «оттаивают» жестко-колючие глаза хозяина клуба, а также пытаясь догадаться о причине столь повышенного интереса к его скромной персоне. Вроде бы за те дни, что он работал в этом клубе, он не давал повода сомневаться в своей «лояльности» к хозяину «Геркулеса», а те крохи, которые он наскреб о Крупенине, как о бывшем тренере, не могли дать повода о его излишней любознательности.

Тогда, что?

Впрочем, стоило ли забивать свои мозги всякой дрянью, и он застыл в метре от своего работодателя, почтительно склонив голову немного набок. Вроде бы ни к чему не обязывающая поза, и в то же время…

Абдураимов оценил ненавязчивую скромность своего тренера. Видимо, на правах хозяина, легонько толкнул кулаком в плечо и продолжая оставаться все тем же отцом-кормильцем, который только тем и живет, что заботится о своих работниках, спросил отрывисто-каркающим голосом, который у Агеева моментально ассоциировал то с Чечней, а то и с Афганистаном:

— Свободен сейчас?

— Да, мои уже отработали. А следующая группа только через полчаса.

— А чего ж чай не пьешь? — удивился было Абду-раимов, однако тут же догадался, что задал глупый вопрос, и его голос стал еще более жестким: — Ты того… ты все-таки, офицер и умный мужик. Не надо конфликтовать с Али. Сам понимаешь, все эти внутренние разборки нам ни к чему.

— Я?! Конфликтую? — повел уже свою собственную игру Агеев. — Да я ему слова лишнего за все этот время не сказал! А возненавидеть меня только за то, что он на полу оказался?

И он развел руками, давая тем самым понять, что если мерить всех бойцов подобной меркой, тогда лучше на ринг не выходить или на тотами.

— Ладно, все об этом, — закруглил, видимо, и для него самого неприятную тему Абдураимов, жестом приглашая Агеева в свой кабинет. Поплотнее прикрыл дверь, спросил все тем же хриплым клекотом: — Кофе? Чай? Правда, зеленый. Или, может?…

«Ни хрена себе!» — мысленно отреагировал Агеев. За те несколько дней, что он проработал в клубе, он что-то не мог припомнить случая, чтобы хозяин «Геркулеса» пригласил кого-нибудь из тренеров в свой кабинет чайку с кофеем отведать, не говоря уж об «или может…». Да и тот же Ильин, «тренер из старослужащих», как-то признался в разговоре, что Му-стафа едва ли не в баи себя возвел, а на тренерский состав смотрит, как на рабочее быдло, которому можно в любой момент и ногой под задницу дать. И вдруг подобный пассаж.