Жили-были-видели… - Леонид Чачко

Приходит на ум анекдот времен семидесятых. В темном, полузатопленном, замусоренном подвале пробирается старая крыса, несет на спине крысенка. Ребенок поднимает голову и видит пролетающую под потолком летучую мышь. «Мама, это что, ангел?» – спрашивает крысенок… Мы выбрались из советского подвала в Европу, и все увиденное поражало нас, вызывало восхищение. Неудивительно, что во время пребывания во Франции я находился в состоянии непрерывной эйфории. Я спал по четыре часа в сутки, неутомимо бродил по улицам и закоулкам, сидел в уличных кафе и знакомился с милыми и, вопреки бытующему мнению, очень общительными французами.

Первое впечатление от Франции – парижский аэропорт, огромный, удивительно рационально организованный. Многополосное шоссе до города с потоками «иностранных» машин, свободно бегущих в обе стороны («…во Франции даже извозчики говорят по-французски»). Отель в центре города, в пятнадцати минутах ходьбы от Пантеона. Маленький, компактный, очень удобный номер. Обед в гостиничном ресторане с табльдотом, с вином и несколькими сортами сыра.

Поражала четкая и разумная организация всего нашего быта и процесса учебы. Были выданы бесплатные единые проездные билеты. Завтрак – в отеле, обед – в месте прохождения учебы – Высшей школе экономики (в дальнейшем – на предприятиях прохождения практики), все бесплатно. Французы знали, что наше родное советское руководство нас слегка подграбило, присвоив часть выделенных Францией на нашу стажировку средств, и постарались компенсировать наши потери организацией всяких льготных мероприятий. Они проявили массу выдумки, такта и вкуса, чтобы сделать наше пребывание максимально полезным, приятным и запоминающимся.

Каждые выходные группа в сопровождении гида – сотрудника ACTIM – отправлялась в очередную экскурсию по стране. Бретань, Нормандия, Шампань, долина Луары – все эти уголки благословенной Франции и сейчас встают перед глазами… Но больше всего запомнились прогулки по Парижу, встречи с друзьями.

Еще в семидесятые, когда приоткрылась форточка еврейской эмиграции, много моих друзей уехало из Союза. Часть из них действительно поехала в Израиль, часть отправилась за океан – в Америку. Но многие осели в Париже – классическом городе трех поколений российской эмиграции. Когда в 77-м году мы с друзьями провожали в аэропорту Шереметьево-2 Алешу Хвостенко, улетавшего «по Вене», с маленькой сумкой и гитарой, было пьяно и очень грустно, никто, кроме самого Хвоста, не верил, что мы когда-нибудь снова увидимся. И вот я в Париже, звоню по телефону, и мы встречаемся! Кира Сапгир, Ася Муратова, Алик Гинзбург – много друзей, казалось бы навсегда потерянных для встречи, нашлись здесь и подарили мне свою частичку Парижа.

Семь утра. Гостиничный будильник – телефон неумолимо будит меня. Минут пятнадцать отмокаю под душем, прихожу в себя – лег спать в три. Спускаюсь в ресторан, завтракаю – и в дорогу, учиться.

Гостиница находится на улице Камбронн – Rue Merde (улица Говно), как говорят парижане: достославный генерал Камбронн в битве при Ватерлоо, будучи окруженным англичанами, на предложение сдаться ответил: «Говно! Гвардия умирает, но не сдается!», чем обессмертил свое имя. Ехать мне через весь центр, с пересадками, минут сорок, начало занятий в полдевятого, опаздывать нельзя. Половина того, что читается на лекциях, мне известна или не нужна, но пропускать неудобно – люди стараются… Лекции идут в быстром свободном темпе, на столах бутылки с водой, можно курить, чем я и пользуюсь – без сигареты можно заснуть! Бросил курить год назад, но тут начал снова. Из экономии сразу начал курить крепкие «Голуаз», помогает. Ребята закупили в нашем посольстве «Мальборо» – польстились на дешевизну – и прогадали, явный фальшак. Довольно легко справляюсь с трудностями перевода – помогает знание предмета и, как ни странно, общая эрудиция и хорошее знание русского языка (в чем явно опережаю своих молодых одногруппников). Лекции стараюсь конспектировать по-французски. Тем не менее погружение в язык дается с огромным напряжением. Где-то недели через две начинают сниться сны на французском и ловлю себя на том, что думаю по-французски.

Занятия продолжаются часов шесть, с перерывом на обед. Обед с обязательными сырами, с вином. Знаю, что после вина будет смертельно хотеться спать, но удержаться нет сил – вино всегда хорошее. После занятий – свободное время. Время прогулок по городу или визитов к друзьям. Созваниваюсь с Хвостом и еду к нему в мастерскую. Мастерская расположена в так называемом сквоте – старом заброшенном цехе, занятом художниками «самозахватом» под мастерские – полиция и владелец территории смотрят на это дело сквозь пальцы: по крайней мере, место защищено от пожаров и разного криминала. Сквот делят между собой несколько художников: француз из Эльзаса занимается графикой, рисует сложные композиции из штрихов и линий, парень из Сенегала пишет огромные абстрактные полотна из цветовых пятен, еще один африканец работает над фигуративными ритмическими картинами с фольклорными сюжетами. Русский парень – давний эмигрант – сидит в своем углу, склонившись над миниатюрами. Хвост только закончил оформление русской церкви где-то в провинции и сейчас занят абстрактными деревянными скульптурами и какими-то чудными механизмами, явно со свалки. Охотно помогаю ему – пилю какую-то деревяшку, шлифую, приколачиваю. К вечеру собираемся все в конторке цеха, сбрасываемся, кто-то идет за вином. Достаю бутылку привезенного с собой армянского коньяку. Сноб француз заявляет, что этот напиток вообще не коньяк. Беседа затягивается за полночь. Через несколько дней намечается устроить выставку, будет дана реклама, придут маршаны, критики… Возвращаюсь в отель последним поездом метро, завтра спозаранку – снова за учебу.

…Сегодня суббота. Пять часов утра, едва светает. Специально для нас организован ранний завтрак, и мы уже садимся в автобус. Выходные, как правило, мы проводим в экскурсии по стране. На этот раз – Бретань.

Выезжаем рано, потому что надо успеть проскочить до пробок на выезде из города и, кроме того, маршрут рассчитан на плотные два дня. За городом выбираемся на широкое платное шоссе и мчимся дальше свободно, без задержек. Девяносто км в час – быстрее не разрешает профсоюз шоферов. За окном автобуса – пустыри, ковром покрытые местной разновидностью придорожного бурьяна – нежно-желтыми кустами (дрок?).

Первая цель – приморский городок Сен-Мало. Не доезжая города, автобус сворачивает с трассы к комплексу промышленных зданий – осматриваем приливную электростанцию, построенную в устье реки Ля Ранс. Здесь очень высокие приливы, свыше шести метров, и это первая в мире промышленная установка, показавшая экономическую эффективность. Все очень красиво, чисто, безлюдно. Инженер-экскурсовод называет цифры, говорит о перспективах. Вызывает сомнение только явственная вонь, доносящаяся от застойных вод эстуария – водохранилища. Все-таки, по-видимому, самые экологически чистые электростанции – атомные (которых во Франции много), но зато уж если там жахнет!.. «…Нет безобразья в природе!» – а в обществе есть.

Сен-Мало – старинный приморский городок, порт и родина знаменитых французских корсаров, отсюда они совершали набеги к Антильским островам и во все концы света. А если английские и испанские корабли осмеливались появиться в этих опасных водах – им давался «асимметричный» ответ. Мощные стены и здоровенные пушки прибрежных бастионов внушают уважение.