Фитиль для бочки с порохом - Алексей Макеев

– Полигон, на котором тренируются ваши специалисты, тоже предоставляет военная часть? – спросил он, вспомнив недавний разговор с Калачевым.

– Да, именно. В целом у нас и здесь неплохие условия, спортзал, тир. Но, разумеется, чтобы стать полноценным профессионалом, человек должен попробовать себя, так сказать, в боевых условиях. Боевые патроны, взрывы, тренировки на износ… это, знаете ли… дисциплинирует.

– Несомненно. Кстати, раз уж мы заговорили о патронах, не подскажете, с какой периодичностью вы наведывались за ними в часть? Раз в неделю, раз в месяц?

Этот простой вопрос неожиданно снова вызвал у Пахотина затруднения.

– Периодичностью? То есть… как вам сказать, – мялся он. – Какой-то особенно выраженной периодичности здесь не было, вооружения мы забирали по мере надобности. Причем даже не всегда именно для стрельбы. Прежде чем учиться стрелять из того же автомата, например, нужно как следует ознакомиться с оружием, научиться разбирать и собирать, понять, как оно действует. Наши инструкторы обязательно проводят подобные занятия, прежде чем допускать человека к стрельбам.

– А эти самые стрельбы проходят только на полигоне в части?

– Нет, зачем же. Необстрелянного новичка сразу выпускать на полигон… не стоит. У нас хорошо оборудованный тир, где можно проводить тренировки в том числе и с боевым оружием. Поэтому тренировки на полигоне – это уже завершающий этап обучения, на который мы выпускаем вполне подготовленных бойцов.

– А как вообще происходит обучение? – как бы невзначай поинтересовался Гуров.

– В общем-то, наш курс во многом схож с программами большинства учебных заведений, – бодро начал Пахотин. Было заметно, что это тема для него гораздо приятнее, чем предыдущая. – Теоретическая часть и практические занятия. Иногда это сочетается, вот как, например, в случае с оружием, о котором я уже упоминал. Там объяснения инструктора сопровождаются непосредственным ознакомлением с теми или иными видами вооружений. Закрепив теорию, наши студенты учатся применять полученные знания на практике. Это, как я уже говорил, может быть стрельба в тире, тренировки в спортзале или на полигоне.

– И именно в ходе этих практических тренировок вам бывают необходимы боевые патроны и настоящее оружие?

– Да, именно так.

– А какой-то план обучения существует? Расписание занятий, количество часов на теорию и практику…

– Да, разумеется. Как же работать без плана? План – это обязательный элемент процесса.

– Тогда я хотел бы вернуться к вопросу о периодичности визитов в военную часть. Если есть план, значит, такая периодичность все-таки существует? Иначе что же это за план?

Вопрос снова поставил Пахотина в тупик. Гуров видел, что по какой-то причине он не хочет говорить о том, когда именно и в каком режиме представители фирмы «Щит» наведываются в военную часть. И причина эта его очень интересовала.

Казалось бы, если все легально, если существует официальный договор на хранение боеприпасов и проведение тренировок на полигоне, к чему скрывать, в какое именно время вывозились эти боеприпасы и проводились тренировки. Тем не менее Пахотин явно старался это скрыть и затруднялся с ответом всякий раз, едва лишь заходила речь на эту неудобную для него тему.

– Ну… – снова тянул он время. – То есть… как вам сказать. В целом – конечно, но… Дело в том, что у нас не так уж мало групп, и у каждой из них свой график, – наконец набрел он на удачную мысль. – Кроме того, по ходу обучения сам инструктор может внести изменения в процесс. Поэтому я лично не готов говорить сейчас о какой-то четкой периодичности. Нужно смотреть график каждой группы.

– Хорошо. Давайте пока не будем трогать график, а попробуем узнать, когда ваши представители в последний раз ездили за боеприпасами в часть. Можно где-то получить такую информацию?

Гуров не сомневался, что, как директор фирмы, Пахотин эту информацию уже имеет и легко может ответить на вопрос без всяких предварительных действий. Но судя по тому, как тщательно он эти сведения скрывал, без этих действий было не обойтись.

И предчувствия не обманули полковника.

– Информацию? – с недоумением переспросил Пахотин, как будто не понимая, о чем идет речь. – То есть… да, конечно. Одну минуту. – Он достал телефон и, набрав какой-то номер, проговорил в трубку: – Лариса Петровна? Подойдите, пожалуйста, ко мне. Да. Да, хорошо. Хорошо, жду. Это мой заместитель по учебной работе, – пояснил он, обращаясь к Гурову. – У нее все графики, думаю, она сможет исчерпывающие ответить на ваш вопрос.

Через несколько минут в кабинете появилась полноватая женщина средних лет. Поздоровавшись, она вопросительно посмотрела на Пахотина.

– Лариса Петровна, вот представители органов внутренних дел интересуются, когда в последний раз мы проводили тренировки в военной части.

– И забирали оттуда боеприпасы, – дополнил Лев.

– Да, и боеприпасы. Уточните это, пожалуйста, и сообщите нам.

– В последний раз Назаров выписывал, – без всяких предварительных уточнений ответила Лариса Петровна, с некоторым удивлением взглянув на начальника. – Вы же… Он же у вас подписывал документы.

– Да?.. – рассеянно ответил Пахотин. – Что ж, возможно. Я уже столько раз их подписывал, что в голове все смешалось. А дату вы не припомните? А то у меня что-то… просто склероз.

– Нет, точную дату я не помню, но могу посмотреть.

– Да, посмотрите, пожалуйста, и сообщите нам. Если я правильно понял, нашему гостю нужны точные сведения.

– Желательно, – подтвердил Гуров.

Он спокойно наблюдал этот небольшой спектакль, прекрасно понимая и смысл этой игры, и причины, по которым Пахотин разыгрывал перед ним очередную комедию. Очевидно, он, так же как и Калачев, хотел отстраниться от некоторых ключевых событий, которые привели к трагедии, и сделать вид, что сам он – последний человек, к которому следовало бы обращаться с подобными вопросами.

Желание это было вполне понятным. Кому же захочется признавать себя причастным к «внеплановым» взрывам снарядов и гибели человека? Но явное беспокойство и волнение Пахотина, то и дело прорывавшееся наружу сквозь доброжелательно-вежливую «готовность к сотрудничеству», настораживали полковника и подсказывали ему, что дело здесь не только во внеплановых взрывах.

Не представляя даже приблизительно, что может быть причиной этого беспокойства, Гуров не спешил давить и применять жесткие методы, чтобы добиться внятных ответов на свои вопросы. Для начала он хотел выяснить подоплеку всех этих несуразностей в поведении Калачева и Пахотина. В связи с этим ему вдруг пришло на ум, что в этом мог бы помочь разговор с теми самыми «студентами», которых здесь так успешно обучают стрельбе из ручных противотанковых гранатометов. Они люди посторонние, в загадочных манипуляциях с боеприпасами не участвующие и, следовательно, особых причин утаивать информацию не имеющие.