Мужлан и флейтистка - Екатерина Вильмонт

– Саша, нельзя смеяться над взрослыми! – одернула внука Августа Филипповна.

– Ну, в принципе, да, но это над чужими, – заметил Федор Федорович, – а мы почти уже свои… И потом, Августа Филипповна, он же не насмехается, а просто смеется, это, на мой взгляд, можно.

Да, кажется, с этим мужиком не пропадешь, подумал Сашка. Не то что с тем, из Испании, хоть и говорят, что он родной… Никакой он не родной, а с этим можно породниться. В момент, когда Федор Федорович разливал коньяк, дамы пили именно коньяк, Сашка толкнул локтем в бок Ираиду. И показал ей большой палец. Мама обняла его и шепнула:

– Сашок, ты у меня самый лучший!

А Августа Филипповна тем временем выговаривала официанту:

– Передайте вашему повару, что бефстроганов нельзя готовить с грибами! Это в корне неверно, грибы тут ни при чем! Это лишнее!

– Да? – заинтересовался официант. Эта старая петербургская дама внушала доверие. – Но вообще-то бефстроганов у нас пользуется большим спросом…

– Потому что эти люди попросту не знают, как нужно… Эту моду взяли, когда не было хорошего мяса в достатке, тем самым пытаясь улучшить вкус, только и всего!

– Хорошо, мадам, я скажу повару…

– Вот-вот, скажите.

– А я согласен с Августой Филипповной, – неожиданно заявил Федор Федорович. – В Москве в хороших ресторанах, как правило, грибы не добавляют. Я очень люблю бефстроганов и всегда спрашиваю, кладут ли грибы. Если да, беру что-то другое.

Ираида с удивлением на него взглянула.

– Не думала, что ты гурман, – улыбнулась она.

– Я вовсе не гурман, просто люблю вкусно поесть, – пожал плечами Федор Федорович.

А Елизавета Марковна просто любовалась своим любимчиком. Как умно и тактично он себя ведет, как общается с мальчиком! Тот уже смотрит на него влюбленными глазами. Ай молодец, Федор Федорович!

Наконец обед завершился.

– Когда у вас поезд? – спросила Ираида.

– В двадцать один час.

– Жалко, не смогу проводить, у меня вечером спектакль…

– Да, жалко… Но зато мы здорово продвинулись, – шепнул он ей.

– Ты такой молодец!

– Федя, а когда ты еще приедешь? – спросил Сашка.

– Ну, теперь ты приезжай, скоро каникулы… Мама, я надеюсь, сумеет вырваться хоть на денек-другой. А то у меня зарез…

– Непременно вырвусь! – горячо заверила его Ираида.

– Вот и славно! Остановитесь у меня. Санек познакомится с Апельсинычем…

– А Августа может ко мне приехать, – предложила Елизавета Марковна.

– Там видно будет, – довольно сухо отозвалась Августа Филипповна.

Решено было, что сейчас Федор Федорович посадит дам в такси, ближе к вечеру заедет за Елизаветой Марковной, а сейчас проводит Ираиду до театра.

Он заказал такси. Подал дамам пальто. Они вышли на улицу. Вскоре подъехало такси и остановилось за углом. Дамы поспешили к машине.

– Осторожнее, дамы, не звезданитесь! – крикнул он им вслед.

Елизавета Марковна фыркнула, а Августа Филипповна пришла в негодование! А Сашка в восторг! Наконец, они уехали.

– Федь, ты что, пьяный? – спросила Ира.

– Ну так, самую малость, а что?

– Мама таких выражений не приемлет!

– Каких выражений? – искренне не понял Федор Федорович.

– Ладно, проехали!

– Нет, ты скажи, каких выражений не приемлет мадам?

– Так, раскосяк с будущей тещей уже наметился?

– Ничего не понимаю! Объясни! – начал уже закипать Федор Федорович. При слове «теща» его трясло.

– Федь, ну ты же им крикнул «Не звезданитесь!»

– Да? – фыркнул он и засмеялся. – А я и не заметил! Надо же… А в глазах твоей мамы это страшный грех?

– Ну, примерно как для тебя сюсюрики! Но зато Сашка от тебя в восторге! Для меня это главное! И тетя Лиза тебя буквально обожает…

– У нас еще есть время? Может, пойдем пешком? – предложил Федор Федорович.

– Да, время есть… Пошли пешком. Знаешь, как я волновалась… Ужас просто!

– Откровенно говоря, я тоже. Сашка у тебя потрясающий малый! И красивый какой… Так на тебя похож… И умненький, с чувством юмора… Ирочка, родная, даю честное слово, я буду ему хорошим отцом. Обещаю!

– А я и не сомневаюсь.

– А скажи… – он выдержал паузу. – Скажи, а ты… ты родишь мне кого-нибудь?

– А ты хочешь?

– Очень! Очень хочу! Но не раньше, чем через год, сейчас нельзя, пусть Сашка привыкнет к жизни в другом городе, в новой школе… Ой, Ира, ты что, плачешь? Я что-то не то сказал, да?

– Нет, Федечка, нет, ты все правильно сказал. И я рожу тебе… Кого-нибудь… – сквозь слезы засмеялась она. – Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку…

– С ума сошла! Разве можно так шутить? – испугался Федор Федорович. Он был не чужд суеверия.

– Ну, Елизавета Марковна, что скажете? – спросил Федор Федорович уже в поезде.

– Скажу, что вы с Иркой чудесная пара! И мальчик от вас в полном восторге! Все уши нам прожужжал, какой мамин Федя клевый!

– Но Августа Филипповна не разделяет его мнения?

– Дорогой мой, вы сами немного подпортили впечатление. Это ваше «дамы, не звезданитесь!» меня только насмешило, а Густю возмутило до глубины души.

– Да я понимаю, как-то просто вырвалось само собой… Я поддал маленько, и еще был в такой эйфории… Ну, я надеюсь, в ее глазах это все-таки не очень страшный грех?

– Да я бы не сказала… Поймите, это было последнее впечатление, а вы сами знаете, последнее впечатление запоминается…

– Она дура?

– Она не дура, а просто ревнивая снобка. Она видит, как влюблена в вас ее дочь, а тут еще и внук поддался вполне вашим чарам…

– И что она вам сказала обо мне?

– Сказала, что вы мужлан.

– Между прочим, она права, я и вправду мужлан, – засмеялся Федор Федорович довольно добродушно. – Я же, в сущности, деревенский мужик, несмотря ни на какие диссертации.

– А еще Густя сказала, что вы несомненно мужчина очень обаятельный, но это опасно…

– Почему опасно?

– Да это все ерунда, ревность. Не берите в голову, Федор Федорович. Вы с Иркой чудесная пара, она будет вам хорошей женой, я убеждена. А вы будете хорошим отцом для Сашки. Знаете, что мне сообщила Густя? Что Сашка родного отца называет только «ну, этот, из Испании».

– Боюсь, и моя дочка теперь говорит обо мне «ну, этот, деревенский…» – с горечью произнес Федор Федорович. – Ну да ладно, будем жить дальше, правда?