Мужлан и флейтистка - Екатерина Вильмонт

– Очень приятно, – ответила Августа Филипповна, – экий вы богатырь…

Он обезоруживающе улыбнулся. Кажется, я понимаю свою дочь, невольно подумала Августа Филипповна.

Он усадил дам в машину. Сашка с любопытством смотрел на бабушку. Ему этот дядька понравился. Очень хотелось расспросить его про Апельсиныча, но он пока стеснялся. Лучше будет при маме, решил он.

О чем говорят малознакомые люди в неловкой ситуации? Разумеется, о погоде. Вот и Федор Федорович тоже заговорил о ней.

– Сегодня как-то очень промозгло. И ветер… Я утром вышел на Невский, так с Невы дуло ужасно, я даже не ожидал, вышел без шарфа… Пришлось вернуться…

– А я смотрю, вы и сейчас без шапки, – заметила Августа Филипповна.

– А я шапку надеваю только в лютый мороз. Не люблю. Да у меня здесь и нет шапки.

Боже, что за пытка мне предстоит, подумал Федор Федорович. Пока не появится Ира… Но тут на помощь пришла Елизавета Марковна, которая заговорила о какой-то петербургской балерине, которую она видела по телевизору. Поддержать этот разговор Федор Федорович не мог при всем желании, а Августа Филипповна, тоже ощущавшая неловкость, с восторгом поддержала.

Наконец машина остановилась. Федор Федорович выскочил, помог дамам выбраться. Протянул руку Сашке.

– Я сам!

– Прости, брат, я по инерции, – сказал Федор Федорович.

– …Мы ждем еще одну даму, – сообщил Федор Федорович подбежавшему официанту. – Дамы, может, пока по чашке кофе или чаю?

– Да нет, лучше просто воды, без газа, – попросила Августа Филипповна. От волнения у нее пересохло в горле. Вопреки ожиданиям, этот мужлан даже нравился ей. Несомненное обаяние, вынесла она вердикт. Про себя, разумеется. Но столь обаятельные мужчины бывают весьма ненадежны, пыталась она противостоять первому впечатлению. Но тут появилась Ираида. Она так сияла, что мать даже испугалась.

– Вы уже здесь! А я думала, я первая буду.

Федор Федорович поднялся ей навстречу и тоже просиял.

– Да по ним все ясно, даже невооруженным взглядом видно, это любовь, – шепнула Елизавета Марковна подруге.

– Как Саша похож на маму, такие же удивительные глаза, – чуть хриплым голосом проговорил Федор Федорович.

Ираида поцеловала его в щеку, а он поцеловал ей руку.

«И манеры хорошие, черт бы его побрал!» – подумала Августа Филипповна.

Наконец все занялись меню.

– А можно мне колу? – тихонько спросил Сашка.

– Это надо спросить у мамы, – осторожно ответил Федор Федорович.

– Ладно, так и быть, – кивнула Августа Филипповна. – Ради такого случая – можно.

– А какой у нас случай? Хотелось бы знать, когда человеку можно пить колу?

Все засмеялись смущенно, а Федор Федорович вдруг обрадовался.

– Сегодня, Саша, такой случай… Боюсь, в ближайшем обозримом будущем такой не представится. Я сегодня прошу у тебя и у бабушки руки твоей мамы.

– Я согласен! – сразу заявил Сашка. – И я… как это… благословляю вас!

Ираида зарделась и обняла сына.

– Сашка, ты такой молодец! – шепнула она ему.

– Бабуль, а ты что скажешь?

– А что я могу сказать в такой ситуации… – пожала плечами Августа Филипповна. – Главные действующие лица, похоже, согласны, что мне остается… – слегка обиженным тоном произнесла будущая теща. – Но у меня, как у бабушки и матери, есть два условия, надеюсь, они всем покажутся вполне разумными.

Ираида испугалась. А Федор Федорович ни капельки. Согласие Сашки было для него самым главным.

– Какие условия, мама?

– Сашка до конца учебного года с места не тронется, а ты должна доработать сезон в оркестре, тем более, что вам предстоят гастроли в Италии.

– Должен заметить, условия совершенно разумные и здравые, тем более, что я пока живу на ведомственной квартире, но собираюсь купить свою и постараюсь найти квартиру, в которую можно будет сразу вселиться, но, конечно, Ирочка должна эту квартиру одобрить. Так что условия принимаются, Августа Филипповна. Правда, что касается Ирочкиной работы, то тут она должна решить сама, вы уж не обессудьте!

Клевый дядька, подумал Сашка.

– Боже мой, сколько в Петербурге китайцев! – воскликнула вдруг Елизавета Марковна. – И в поезде их было полно, и тут…

– О, это ты еще не видела, что тут делается летом! – обрадовалась новой теме Августа Филипповна. – Иной раз кажется, что тут не Россия, а Китай!

– В Москве их тоже полно, – заметил Федор Федорович. – Но по-моему, пусть ездят!

– Скажите, а вы коренной москвич?

– Нет, я вообще-то деревенский, в Москве только институт закончил, потом периодически жил, ну, когда диссертации писал, а когда женился, купил в Москве квартиру, которую потом оставил жене. Вот как-то так…

Ираида сидела, млея от счастья. Она видела, что матери ее жених глянулся, но она борется с собой, просто из принципа. Ее условия показались Ире весьма скромными и разумными. Не срывать же Сашку до конца учебного года… И надо подыскать в Москве хорошую школу, да и вообще… А главное, Сашке он явно понравился!

– Федор Федорович, – вдруг обратился к нему Сашка, – а можно мне спросить?

– Конечно, можно, отныне всегда можно, только, знаешь, зови меня дядя Федя, хотя нет, лучше просто Федя, и, по возможности, на ты.

– Ух ты, здорово! – просиял Сашка. – Скажи, Федя, а твоя собака… она общительная?

– В принципе да, общительная. Но очень ревнивая. Но, я думаю, вы подружитесь.

– А почему у нее такое имя странное – Апельсиныч?

– Понимаешь, брат, это не я его так назвал. У него были другие хозяева, но они погибли… И потом, мне нравится имя Апельсиныч. Ему идет, он, знаешь ли, такого апельсинового цвета. А ты любишь собак?

– Обожаю!

– Вот и славно!

– Скажи, Федя, а у тебя дети есть?

– Да, есть, дочка, помладше тебя, и тоже Александра.

– А с ней мы подружимся?

– Вот тут, брат, я не уверен.

– Почему?

– Как бы тебе объяснить, – почесал в затылке Федор Федорович…

– Она из враждебного лагеря, да?

– Сашок, что ты говоришь! – воскликнула Ираида.

– Да все правильно он говорит, только я все же надеюсь…

– Что она переметнется на сторону противника?

Федор Федорович захохотал и поцеловал Сашку в затылок.

– Ай молодец, как загнул!

Сашка вдруг тоже захохотал.

– Федя, ты так смешно смеешься! Так нос морщишь! Правда, мам?