Стеклянный человек - Валерий Печейкин

Вернувшись в зал, я наткнулся на музыкантов. «А когда нам играть?» – «Уже не надо…» – «Мы все равно сыграем: нам нужно программу обкатать». – «Ну, играйте».

Пианистка села, виолончелист сел, скрипач встал. Они заиграли «Запах женщины» Пьяццоллы. Дежурившие солдаты смотрели на пианистку как на подарок, который нельзя открывать до полуночи. После сыграли еще какого-то баха, потом польку. Закончили. Писатели похлопали и сразу включили караоке.

Музыканты вернулись к столу, чтобы наконец поесть. Через минуту ко мне подошла пианистка: «Валерий, случилось недоразумение… Нашу еду съели. Официанты говорят, что другой нет». Вместе с пианисткой я направился к столу. Скрипач и виолончелист смотрели на объедки. Выяснилось, что их еду сожрали поэты-баталисты, прокравшиеся на праздник. Голодный скрипач, казалось, вот-вот закричит. Виолончелист был как спущенная струна. «Если можно накормить хотя бы мальчиков…» Я нащупал в кармане пять тысяч рублей и сказал: «Пойдемте».

Ресторан, куда мы пришли, уже закрывался, и мы быстро забрали все, что оставалось, – сытное, горячее. Скрипач облизал тарелку и раскинулся на кресле. Под его белой рубашкой надулся живот, вылез пупочек. Пока он ел, пианистка и виолончелист подавали ему хлеб, подвигали солонку. Оба были в него влюблены. «Вам нравится музыка Шнитке?» – спросил я скрипача. «А у Шнитке есть что-то, кроме музыки?» – ответил он, не открывая глаз. Виолончелист хихикнул.

На оставшиеся семьсот рублей я вызвал им такси. Скрипач влез на переднее сиденье и воткнул в себя наушники. Рычагом сдвинул сиденье, чтобы разместить длинные ноги. Виолончелист сжался сзади. Пианистка сказала через окно: «Валерий, спасибо вам большое!» Я ответил: «С наступающим вас Новым годом! Счастья и благополучия!» – «А приходите к нам на концерт. Я вам пришлю приглашение, хорошо?» – «Приду обязательно!»

Они уехали. Второго января пришел мейл – приглашение на рождественский концерт. Пианистка, виолончелист и новый скрипач – маленький и толстый. На фотографии он хохотал. Концерт назывался «О, любовь, ты дар прекрасный!».

Я не пошел.

Это был лучший год жизни. Ведь если я пишу эти слова, то я жив. Если вы их читаете – то и вы тоже. Нет лучшего подарка на этот Новый год, чем сама возможность его отметить. Мы еще здесь.

Итоги уходящего года как в старом анекдоте: «В этом году мы снова не поехали в Париж». Год сравнял тех, кто мог туда поехать, и тех, кто никогда не мог. Сравнял тех, кто любит подводить итоги. И тех, кому подводить нечего.

Этот год меня многому научил. Я стал настоящим сомелье антисептика. Например, в московском метро он был жирненький, долго сох на руках, маслянисто блестел. А сейчас – совсем водичка. В налоговой инспекции он стоит в зеленом пульверизаторе: брызнешь и чувствуешь яблочный аромат, видишь на ладонях зеленую лужицу. Я научился выбирать защитные маски: одноразовые, многоразовые, красивые. Самая любимая та, которую мне подарил друг. На ней изображен фрагмент «Анжерского Апокалипсиса»: демон Бафомет летит в пекло. Я уверен, что она отпугивает все болезни.

Что же еще случилось в этом году, кроме коронавируса?.. Дайте-ка вспомнить… Ах да, в этом году случилось обнуление. Мой электрический счетчик «перешел через ноль». Его колесики достигли предельного числа – 9999,9. И потом все. Конец. Как если бы древний человек дошел до конца плоской Земли, выглянул в открытый космос и увидел Черепаху… Помню, как я звонил в специальную службу и разговаривал по телефону со специальной женщиной. Она сказала: «Я попробую вам помочь. Но не знаю, что получится…» Мне показалось, я слышу голос Терешковой. Она всем готова помочь, бабушка Валя.

Приближение к нулю всегда пугает. А потом оно наступает… И ничего не происходит. Потому что настоящий конец света приходит не по календарю. Никто в начале года не знал, каким он будет. Никто. Казалось бы, все астрологи должны уволиться. Но прогнозы будущего становятся только дороже. Жизнь стала как сериал с принудительной подпиской. Как страшный Netflix, который всем подключили.

В этом году я понял, что ничего не знаю об искусстве драматургии, которой занимаюсь. Ничего. Коронавирус оказался самым парадоксальным героем. В школе его бы назвали «маленьким человеком». Я решил представить этого человека. Это смешной иностранец, с нелепой физиономией. Никто поначалу не принимает его всерьез. Немного альфонс, любитель старушек, иногда – старичков. Он чрезвычайно толерантен, не делает различий между расами, полом или вероисповеданием. Его характер подробно описан, но каждый его шаг – неожиданность. Если я смогу вывести такой тип в романе, то его будут изучать в школе. Герой нашего времени. Ну, если школы продолжат существовать…

И вот в конце года я вдруг понял, кто он. Это не человек. Это кот. Посмотрите, как они похожи: кот и ковид. Я дам ему отдельный абзац:

Итак, на землю явился кот, на которого у всех аллергия. Не принести домой его нельзя. Это же котик, посмотрите, какой он милый.

Попробуйте выгнать его на улицу: он будет мяукать под дверью. И когда зайдет соседка, она принесет его на руках.

В детстве у меня был похожий кот: к нам приходил есть, к соседке – спать. Он все время хотел внимания и не хотел его. Смотрел на дверь, чтобы уйти. Но когда открывали – прятался.

Однажды он пропал. На целую неделю. Все эти дни я плакал в подушку.

Если в следующем году наш кот-ковид пропадет, мы тоже будем рыдать. Давайте признаемся в этом. Земля изменилась, как меняется семья с появлением кота: он отбирает себе этот стул, этот коврик, этот подоконник. Каждый кот забирает от двух до шести квадратных метров жилья. Но когда он смотрит в окно, то видит не хрущевку напротив, а бесконечность. Просидев месяц в изоляции, и не такое увидишь.

Все мы стали понимать, что чувствуют домашние животные в квартире. Выбежать в тамбур для них, как для нас – на выходные в Питер.

А потом придет вакцина. Один укол. Мы проснемся привитыми, как коты после кастрации. Теперь ничего не беспокоит. Теперь все как раньше. И будем, как в конце 2019 года, предсказывать Третью мировую войну и планировать ремонт на балконе. И не заметим, что все вернулось как было. Глаза найдут коврик в углу, на котором уже никто не спит. Тот, кто мог укусить, если тронешь за хвост.

В каждом из нас, как после la petite mort, останется память о самом лучшем годе жизни. Лучшем, потому что жизнь в этом году не закончилась. А могла бы. Но она продолжается, как красный клубок, прикатившись по полу, оставляет за собой яркую нитку. Она натянулась в струну. Но не прервалась.

* * *

Яндекс-музыка подсчитала, какие треки я слушал чаще всего в течение года. Я посмотрел и, к удивлению, обнаружил, что на первом месте не классика. А я ведь слушаю в основном ее. Знаете, что на первом месте? Женский вокал. Это Хоуп Сандовал и ее трек Into Dust. Действительно, в фоновом режиме я прослушал этот трек, наверное, тысячу раз.