Императрица - С. Дж. Кинкейд

Я понимала почему. Креденца была в числе тех заложников, что мы оставили на Люмине.

И не только она… Тайрус заметил в толпе Гладдика.

Оба здесь. На свободе.

Пасус сказал, что похитил Нивени. Мог он потребовать освобождения грандов в обмен на ее жизнь? Как сумел потом удержать Нивени? Как люминарцы пошли на такую сделку – отдать дюжину грандов, живой щит, ради одной девушки?

Тайрус явно пытался быстро сообразить, что делать. Раз в его отсутствие грандство успело сговориться против трона и освободить заложников, значит, Люмина не сдержала слово.

Пасус вновь выступил вперед.

– Как вы понимаете по собравшимся, я пришел подать формальный протест от лица своей семьи и прочих. Мы считаем, что ваше величество должно учитывать волю своего лучшего грандства. На самом деле мы этого требуем.

Вот она, сила, которую сенатор до поры до времени прятал. Он держал Тайруса на мушке, и они оба это знали.

Император наконец оторвался от соперника и медленно обвел толпу ледяным взглядом. Его губы изогнулись в жесткой улыбке.

– Вижу, мои союзники решили примкнуть к тебе, – едко заметил он. – И долго вы колебались, прежде чем кинуться под крыло к ближайшему лидеру?

Некоторые сенаторы, вроде Амадора и Уолстром, неловко заерзали.

– Какая разница? – развел руками Пасус. – Таковы последствия ужаснейшего из преступлений – убийства собственной кузины.

Тайрус вскинул глаза. Он так искренне разыграл удивление, что даже я почти поверила.

– Моя кузина? Что… стойте. Она мертва?

– Не прикидывайтесь, будто не знаете.

– Моя кузина погибла? – грозно переспросил Тайрус, оглядывая присутствующих. Затем повернулся к Пасусу: – Ты монстр. Что ты с ней сделал?

– Что я сделал? – эхом отозвался сенатор.

– Она отказалась поддержать твое предательство? – брезгливо спросил Тайрус. Каким разгневанным он выглядел! – Ты похитил и убил беспомощную женщину, а теперь смеешь стоять передо мной с обагренными ее кровью руками…

– Вы обвиняете в ее убийстве меня? Думаете, кто-нибудь поверит в эти сказки после того, как вы распространили ересь среди излишних?

Тайрус покачал головой.

– Нет. Не ересь. Я бы сказал «больше нет», однако наука никогда не была ересью. Декрет Интердикта истолковали неверно. Согласно его собственному мнению. – Он потянулся к карману; многие гранды напряглись и приготовились выхватить оружие. Тайрус вытащил деревянный короб с электронным декретом, который вручил нам Интердикт. – Возможно, у кого-то из вас с давних времен сохранилось нечто подобное. Присмотритесь.

Раздалось несколько приглушенных вздохов. Да, кое-кто опознал футляр.

– Внутри декрет, – сказал Тайрус. – От Интердикта Ортаниона. Мы с ним провели не один час… даже можно сказать, не один месяц за плодотворной беседой.

Зарычав, Пасус ринулся вперед и выхватил короб прямо из рук Тайруса.

Император с холодной триумфальной улыбкой позволил наглецу завладеть реликвией.

– Конечно, сенатор, ознакомьтесь, пожалуйста. Мое долгое отсутствие – вынужденная мера. У меня имелись вопросы касаемо трактовки декрета Всевеликого о науках, поэтому я поступил так, как полагается истинному верующему: обратился к Интердикту, чтобы узнать истину от него самого.

Толпа потрясенно забормотала.

– Я разговаривал с ним лицом к лицу, – продолжил Тайрус, – и он лично приказал мне посодействовать интеллектуальному возрождению. Интердикт узнал о состоянии империи и пришел в ужас. Он поручил мне возродить науки. Дабы помочь в столь великом деле, Всевеликий даровал Немезиде личность. Сегодня же ночью я поделюсь новостями с излишними и продемонстрирую метку Интердикта над ее сердцем, чтобы все видели. Я учел пожелания тех священников, что требовали подтверждения статуса моей невесты, и проделал огромный путь, дабы их успокоить. Вопрос решен. У вас есть следующая императрица, и я надеюсь, проблема со скипетром будет улажена в ближайшее же время.

Его слова были встречены потрясенным молчанием.

– Документ явно подделка! – объявил Пасус. – Смехотворный трюк, ваше величество.

Если бы мои глаза могли прожечь дыру в экране…

– Не лгите своим приспешникам, – осадил сенатора Тайрус, – вы прекрасно знаете, что декрет подлинный. Ваша семья всегда стояла на страже нашей веры. Какая трагедия: видеть гнилую ветвь столь благородного древа.

– Это. Ересь.

– Вы обвиняете в ереси Интердикта? – тихим угрожающим голосом уточнил Тайрус. – Вы смеете?

– Ничего подобного! – закричал Пасус. – Не передергивайте мои слова. Каким бы обманом вы ни вынудили его почтить это существо, заставили осквернить собственную веру…

– Теперь вы обвиняете Интердикта в слабоумии?

Толпа потрясенно ахнула.

– Не смейте, – предупредил Пасус.

– С каждым заявлением вы роете себе могилу все глубже, сенатор.

– Это незаконно, – настаивал Пасус. – Вот что я думаю! – Он швырнул документ на пол и наступил на него.

Однако толпа отреагировала не так, как он надеялся. Раздались крики, ахи, и Тайрус не сумел скрыть радость, правда, быстро ее замаскировал.

– Я в ярости, сенатор. В ярости. Вы оскорбили умственные способности нашего Интердикта, практически назвали его еретиком, а теперь – теперь вы хотите уничтожить его декрет? Довольно! – и прежде чем Пасус успел возразить, Тайрус пошел в атаку. – Я оглядываюсь вокруг и вижу множество достойных мужчин и женщин, которых ввела в заблуждение гадюка. Его грех непростителен, но ваш нет – если вы сейчас же от него отречетесь.

Сердце забилось от предвкушения. Да. Да! Тайрус обернул ситуацию в свою пользу. Я бы бросилась в пляс от радости, если бы могла двигаться…

– Позвольте, я вам разъясню, что стоит на кону, – начал Тайрус. Он развел руки, и я увидела, что император держит скипетр, символическое напоминание о власти правителя, о том, как важно завоевать его благосклонность.

Сейчас Тайрус мог обойтись и без скипетра. Без всяких императорских регалий, младше всех присутствующих сенаторов, он, однако, умудрился их покорить. Любой случайный наблюдатель мгновенно опознал бы в нем лидера.

– Присоединитесь к этому человеку – и станете предателями своего императора и галактики. Вы провозгласили себя верными слугами Живого Космоса. Самого Интердикта, – Тайрус сделал паузу, чтобы слушатели прониклись весом его слов. – Я отсутствовал, и все, что происходило в столь тяжелой ситуации, можно понять и простить. Я не собираюсь карать за ошибки. Вы получите полное прощение, если сейчас встанете на мою сторону. Все вы, отрекитесь от Пасуса.

Толпа зашевелилась; вокруг опального сенатора образовалась пустота, будто он источал яд. На лице Пасуса мелькнул смертельный ужас. Его армия растаяла во всех смыслах этого слова, растаяла, бросив его одного…