Императрица - С. Дж. Кинкейд

– Сколько?! Кто-то должен знать точное число. Сколько людей вы погубили на той планете? Как далеко распространилось действие оружия?

И снова все промолчали. Тайрус вцепился руками в волосы; застывшая голограмма отбрасывала на его лицо нездоровый отсвет.

– На Люмине жили миллиарды людей. Скажите уже кто-нибудь: сколько погибло?

– Все, – наконец ответил Пасус.

Все.

Все. Слово эхом отдалось у меня в ушах.

Мир пошатнулся. Мне нужно попасть в зал. Сейчас же. Но магнитный ошейник, что удерживал меня у стены, никак не желал поддаваться. Зарычав от отчаяния, я подтянула руки, напрягла шею… плохая затея.

Я стала задыхаться, но вырваться так и не смогла.

Из зала донеслись голоса…

– Ваше величество, несомненно, теперь понимает, в каком положении оказался. Я зачитаю вам список наших требований. – Пасус расценил молчание Тайруса за добрый знак и продолжил: – Нам нужен истинный император. Это было ясно еще до вашего исчезновения. На самом деле мы даем вам добро на использование скипетра, но только…

– Вы сошли с ума? – прохрипел Тайрус.

Я изогнулась так, чтобы задвижка не давила на пищевод. Подтянула ноги, уперлась всеми конечностями в стену и… умудрилась слегка оторваться! Но увы, магнит опять припечатал меня к стене.

Я на верном пути. Нужно только отдышаться и собрать силы.

– Вы что, рехнулись? – заревел Тайрус сенаторам вокруг. – Что… что вы за… что… – он будто не мог подобрать слова. А потом обрушился на предателей: – Как вы могли сотворить подобное и жить дальше? Как? Вы хотите выдвинуть условия? Условия?! Вы серьезно думаете, что я закрою глаза на геноцид?

Он кинулся на Пасуса, но приспешники заслонили сенатора. Тайрус просто обезумел от ярости.

– Думаете, я соглашусь стать вашей марионеткой, делать все, как вы скажете, – когда вы убили всех этих людей? Да лучше я в черную дыру брошусь! Вас за такое сжечь мало!

Я стиснула зубы, собралась с духом, вывернулась; ошейник оторвался от стены, слетел с шеи и снова примагнитился к поверхности.

Я рухнула на пол, хрипя и обливаясь потом. Встала – и какими тяжелыми, неправильными показались ноги под гул глушителя. Но я все равно поползла к двери.

– Похоже, вы полагаете, будто мы ждем от вас послушания, – промурлыкал Пасус. – Вы заблуждаетесь.

Тела загораживали мне путь. Я злилась на собственное бессилие. В обычных обстоятельствах я просто расшвыряла бы их в стороны или пробежала бы по плечам.

– Мы ожидали, что вы заартачитесь, – продолжил Пасус. – Поэтому я счел разумным сохранить жизнь вашей мерзости. Ей даже позволят сидеть рядом с вами как императрице, если вы согласитесь сотрудничать.

Я замерла. Так вот зачем меня оставили. Использовать против Тайруса.

– Я вам не верю, – презрительно отрезал император. – Вы так или иначе все равно ее убьете. Я не дам вам такой возможности.

В просвет между телами я увидела, как он вытащил что-то из рукава – энергетический бластер. Раздались крики, слуги и лакеи Пасуса образовали вокруг него живой щит.

– И чего ваше величество надеется добиться? – Проклятый сенатор явно забавлялся. – Вы же не думаете перебить нас всех!

Тайрус осторожно сделал шаг, еще один, и заговорил – тихо, решительно:

– Вы правы. Я выстрелю только раз. Но от души.

И он направил оружие на сверкающий экран, что отделял помещение от безжалостной пустоты космоса.

Если Тайрус вышибет окно, то всех присутствующих выбросит в небытие.

Только об одном человеке в помещении я волновалась, и он ближе всех стоял к окну.

– Тайрус, нет!

Услышав мой голос, он пришел в ужас и заорал:

– Убирайся отсюда!

Я отчаянно замотала головой. Кто-то схватил меня сзади, а я в нынешнем состоянии уже не могла вырваться. Пасус увидел меня, махнул слуге подтащить меня ближе и рывком поставил перед Тайрусом.

– Выбьешь окно, и она тоже умрет, – задыхаясь, просипел сенатор. Он так вцепился в мое плечо, что передавил артерию.

Я не пыталась сопротивляться. Пусть ублюдок выиграет. Тайрус замешкался, ему будто не хватало воздуха… а в следующий миг его сбили с ног и погребли под грудой тел.

– Заберите у него оружие!

– Хватайте императора!

– Держите его!

– Отлично сработано, – прошипел мне на ухо Пасус.

Наши взгляды столкнулись, будто клинки. Если бы можно было разорвать мерзавца, от него уже ничего бы не осталось. Пасус потащил меня с собой, на ходу приказывая не задавить императора, поставить его на ноги.

Тайруса держали четверо мужчин – по одному на каждую руку и ногу. Меня грубо толкнули вперед, да так, что я потеряла равновесие. Плевать, специально Пасус это сделал или нет, я просто ринулась прямиком к Тайрусу и обхватила его руками. Видимо, его отпустили, потому что он тут же вцепился в меня.

– Ты цела, – хрипло произнес он.

– Живи, Тайрус. Не делай так больше. Не надо.

Лишь краем сознания я понимала, что Пасус отослал подручных и кружил вокруг нас на безопасном расстоянии, зорко оценивая наши объятия. Понимала, что мы показываем себя до отвратительного слабыми на глазах врага, но что поделать? Сердце Тайруса билось рядом с моим, его хриплое дыхание овевало мои волосы. Мы как-нибудь выкарабкаемся, непременно.

Зал практически опустел. Пасус непринужденно устроился на подоконнике, положив оружие императора себе на колено.

– Живи. Просто живи, – умоляюще прошептала я Тайрусу на ухо.

Он посмотрел на меня, и впервые я увидела в его глазах чистый ужас, который не могли спрятать все годы тренировок. Как противостоять врагу, способному убить миллиарды людей?

– Побеседуем? – раздался голос Пасуса.

Мы еще секунду смотрели друг на друга. Затем лицо Тайруса превратилось в гранитную маску, а мое сердце – в холодный черный камень. Мы повернулись к предателю.

Губы Пасуса изогнулись.

– После смерти моей Элантры я только и думал о том, как за нее отомстить. Но ради тебя, Тайрус, я отказался от мести.

– Ты просто искал, чем меня можно шантажировать, – отрезал император, притягивая меня ближе. – Не стоит изображать благородство.

– Что ж. Если бы не твоя любовь к ней, мы оба сейчас плыли бы в невесомости двумя трупами, так что да, дело не в благородстве. Я оставил ее в живых из чистой необходимости. – Глаза Пасуса блеснули. – Какая трагедия случилась бы, выбей ты окно. И я сейчас не о своей гибели или всех тех, кто стоял в зале… Но лишиться последнего Домитриана? Невосполнимая потеря.