Перепутье - Даниэла Стил

— Как здорово, что мы сегодня поговорили смамочкой. — Казалось, ребенок читает его мысли. Ник взглянул на сына. Онивели лошадей на конюшню.

— Ты очень по ней скучаешь, Джон?

— Иногда, — мальчик преданно улыбнулсяотцу. — Но с тобой здесь мне очень хорошо.

— Мне тоже.

— Она ведь скоро приедет, да?

Вопрос прозвучал для него как удар хлыстом. Хотя Хиллариочень мало интересовалась сыном, Ник знал, что Джонни любит их обоих. Пару разона присылала мальчику с юга подарки, но звонила редко, и Ник старался как-тообъяснить это сыну. И все же она была такой, какой была, и рано или поздно Джонузнает правду.

— Я не знаю, когда она вернется, сынок. Может быть,через пару недель.

Джонни кивнул и, пока они вели лошадей, больше не говорил нислова.

Как и договорились, они заказали по бифштексу an poivre, азатем у себя в номере Ник читал сыну вслух его любимую книжку. Так онипроводили все вечера. Ник даже не стал брать с собой няню — не хотелось, чтобыкто-то нарушал их компанию, и ему доставляло необыкновенную радость отдыхатьвдвоем с сыном.

Когда в последний вечер перед отъездом они снова выехали напрогулку верхом, закат показался им прекрасным, как никогда. Днем они сначалаиграли в теннис, затем устроили на берегу пикник, а ближе к вечеру сноваоседлали своих лошадей. И вот сейчас они сидели, наблюдая, как садится солнце.Ник оглянулся на сына со счастливой улыбкой.

— Мы надолго это запомним. Ты и я.

Это было лучшее время, которое им довелось проводить вместе.Ник взял сына за руку, и они долго сидели, смотря на море, и Джон не видел слезв глазах отца.

Через день после возвращения в Париж Нику срочнопонадобилось уехать на несколько дней в Лион, где была назначена встреча свладельцем текстильной фабрики. Через четыре дня после возвращения из Лиона онуехал в Берлин, Ник надеялся, что едет туда в последний раз. Джонни хотелпоехать с отцом, но тот пообещал вернуться дня через два.

В Берлине он сразу же почувствовал, насколько изменилисьнастроения, как будто в венах закипала кровь. И скоро Ник понял, чем этовызвано. 23 августа Германия подписала с Россией договор о ненападении.Предварительные переговоры велись втайне. Но результаты их прозвучали подобновзрыву. Германия нейтрализовала своего потенциального врага, которого опасаласьбольше всего. Как и все остальные, Ник сразу же понял, какая серьезнаяопасность нависла теперь над Францией и другими странами Европы. Ему вдругмучительно захотелось вернуться в Париж, к сыну. Кто знает, как быстропоследует реакция на это событие, не окажется ли он в Берлине, как в ловушке.Ник в течение дня спешно приводил в порядок дела, радуясь в глубине души, чтосделал для Польши все, что мог.

После обеда он провел еще одну деловую встречу и сразу жепоспешил на ближайший пассажирский поезд. Ник почувствовал невероятноеоблегчение, когда увидел вдалеке контуры Эйфелевой башни. В эту минуту большевсего на свете ему хотелось увидеть Джонни. Он ворвался в дом на авеню Фош икрепко прижал к себе сына, который как раз в эту минуту завтракал.

— Как быстро ты вернулся, папа!

— Я очень скучал по тебе!

— Я по тебе тоже.

Служанка принесла ему чашечку кофе, и, продолжая болтать ссыном, Ник бегло проглядел газеты. Ему не терпелось узнать реакцию Парижа напоследние события, хотя он заранее знал, какой она будет. Французская армияобъявила всеобщую мобилизацию, делались необходимые приготовления к войне, кгранице стягивались все боеспособные войска на защиту «линии Мажино».

— Что там, папа?

Увидев, что отец хмурится, мальчик попытался через его плечопрочесть, о чем же пишут газеты. Ник рассказал сыну о договоре России иГермании и о том, что это значит для Франции. Джон смотрел на него широкораскрытыми глазами.

— Значит, скоро будет война?

Казалось, мальчик не очень расстроился от такого известия.Он был еще слишком мал, чтобы понимать, что значит война, но ему нравилось все,что связано с оружием.

Джонни убежал играть, а Ник с озабоченным лицом прошел вбиблиотеку. Сняв трубку, он попросил телефонистку соединить его с Каннами,отелем «Карлтон». Пора было забирать Хиллари оттуда, захочет она или нет.

Ему ответили, что она в бассейне, и попросили позвонитьпозднее. Но Ник стоял на своем: раз она где-то в отеле, пусть ее найдут иизвестят о том, что ей звонит муж. Наконец ее удалось отыскать (у кого-то вномере, как понял Ник, но это ему было безразлично). Кем бы ни была этаженщина, она мать его сына, и он хотел, чтобы она вернулась в Париж на тотслучай, если во Франции начнутся неприятные события.

— Извини, что побеспокоил тебя, Хил.

— Что-то случилось?

Она сразу же подумала, что что-то случилось с Джонни. Какбыла, нагая, она пересекла комнату Филиппа Маркхама с телефонной трубкой у уха,лицо стало напряженным и озабоченным. Она с виноватым видом обернулась кФилиппу, а затем снова отвернулась, ожидая, что ей скажет Ник.

— Ты читала газеты вчера или сегодня?

— Ты говоришь про эту ерунду с русскими и немцами?

— Именно об этой ерунде я и говорю.

— Ради Бога, Ник. Я думала, с Джонни что-тослучилось. — Она вздохнула с облегчением и уселась в кресло. Филипп селрядом, поглаживая ее ноги.

— С ним все в порядке. Но ты должна вернуться.

— Что, прямо сейчас?

— Да, сейчас.

— Но почему? Я и так собиралась вернуться на следующейнеделе.

«Идиот, нервозный дурак», — подумала она и засмеялась,увидев смешную гримасу, которую ей состроил Филипп, а потом и непристойныйжест, с которым тот рухнул в их измятую постель.

— Возможно, начнется война. Французская армия проводитмобилизацию, все может взлететь на воздух в любую минуту.

— Ну, это не начнется же так скоро. — Мысль овойне волновала Хиллари, когда они уезжали из Нью-Йорка, но здесь, в Каннах, унее появились другие заботы, и возможность войны казалась преувеличенной.

— Я не собираюсь пререкаться, Хиллари. Я требую, чтобыты вернулась в Париж. Немедленно! — крикнул Ник и стукнул кулаком постолу. Он попытался взять себя в руки и только теперь понял, что очень боится —и за сына, и за нее. Раньше он думал, что до начала войны в Европе остается покрайней мере год. Он ведь вовсе не хотел подвергать опасности собственную семьюи сейчас очень жалел о том, что решил взять жену и сына с собой воФранцию. — Хиллари, пожалуйста… Я только что вернулся из Берлина. Поверь,я знаю, о чем говорю. Я хочу, чтобы ты вернулась в Париж, потому что в любоймиг может случиться все, что угодно.

— Ради Бога, не надо так нервничать. Я вернусь наследующей неделе. — В этот момент она принимала из рук Филиппа бокал сшампанским.