Перепутье - Даниэла Стил

— Прекрасно. Я беру его на несколько дней в Канны.

— Вот как? Могу я спросить, с кем ты туда едешь?

— Я тут встретила друзей, когда тебя не было. Они изБостона. Мы собираемся в Канны на выходные. — Ее глаза вызывающе сверкнулииз-под поднятого стакана. Раз он сам настаивал на том, чтобы житьраздельно, — он это получит. Но командовать собой она не позволит.

— Еще один вопрос — долго ли ты собираешься тампробыть?

— Понятия не имею. Здесь в Париже слишком жарко. Яздесь плохо себя чувствую.

— Мне очень жаль. Но все-таки хотелось бы знать,сколько ты планируешь там пробыть.

Теперь его тон разительно отличался от того, к какому онапривыкла. За последний месяц Ник стал говорить с женой резче, грубее, у неедаже появилось подозрение, не завел ли он любовницу, но в это слабо верилось.Для любовницы ему не хватало смелости, и если бы Ник спросил ее об этом,Хиллари бы так ему и сказала, но он не спрашивал, а она не стала лезть нарожон. И сейчас он, выпрямившись, сидел за столом и ожидал ответа на свойвопрос, в то время как Хиллари притоптывала ногой и внимательно смотрела встакан.

— Месяц. Возможно, чуть дольше. Я вернусь всентябре. — Она принимала решение по мере того, как отвечала.

— Желаю хорошо провести время. — Он холодноулыбнулся.

— Но Джонни с тобой не поедет.

— Могу я спросить, почему?

— Потому, что я хочу его видеть, но у меня нет нималейшего желания ездить в Канны каждую неделю, чтобы повидаться с тобой.

— Это по крайней мере не так плохо. Но стоит ли держатьребенка летом в городе?

— Я сам его куда-нибудь увезу.

Она на миг задумалась — может быть, следует резко возразить.Нику казалось, что он почти читает ее мысли. В действительности ей совершенноне хотелось брать ребенка с собой, и он знал это.

— Хорошо, я оставлю его здесь.

Легкая победа, подумал Ник. Теперь стоит и вправду подумать,куда отправить Джонни. Сам Ник собирался устроить себе летом небольшой отдых иуехать из Парижа, и это будет прекрасный предлог. Несмотря на то что в Берлинеявно чувствовалось нарастание агрессивных настроений, он все еще не был уверен,что до войны далеко. А как будет чудесно отправиться с Джонни отдохнуть,особенно если они поедут только вдвоем.

— Так когда, говоришь, ты едешь? — Ник поднялсяиз-за стола и обошел его. Хиллари смотрела на него с неприкрытой ненавистью. Ихбрак стал невыносим, но им приходилось обоим терпеть его, хотя оба ощущали этугоречь.

— Дня через два. Ты доволен?

— Я как раз об этом думаю. Сегодня мне нужно быть наодном обеде. Пойдешь со мной?

— У меня другие планы.

Он кивнул и вышел во двор посмотреть, как там Джонни. Малышзавизжал от восторга, увидев отца, и побежал к нему с раскрытыми руками, аХиллари наблюдала за ними из окна. Затем она вышла из библиотеки и спустиласьпо лестнице вниз.

Так получилось, что она уехала на два дня позжезапланированного срока, но Ник ее почти не видел. Он каждый день допозднапросиживал у себя в конторе, кроме того, должен был состояться обед с нужнымилюдьми из Чикаго, он попросил было Хиллари его сопровождать, но она отказалась.

Она заявила, что ей нужно время на сборы, и Ник решил ненастаивать. Они увиделись в то утро, когда она уезжала. За ней приехал большойлимузин, в котором она собиралась ехать к поезду. На секунду Ник задумался, скем же все-таки она едет, — но потом решил ни о чем не спрашивать.

— Приятного отдыха.

На поездку она попросила две тысячи долларов, и он безединого слова отдал ей их накануне вечером. Ее «спасибо» прозвучало, как пустаяформальность.

— Увидимся в сентябре, — весело крикнула емуХиллари, выбегая из дверей в легком платье из красного в горошек шелка и такойже шелковой шляпке.

— Звони время от времени сыну.

Она кивнула и поспешила к машине. Впервые за долгое времяНик видел жену счастливой. И возвращаясь в дом, чтобы одеться и ехать вконтору, он подумал, что, быть может, и не стоило настаивать на сохраненииэтого брака. Раз Хил так несчастна с ним, возможно, она заслуживает лучшейдоли? Завязывая галстук и надевая пиджак, он вдруг поймал себя на том, чтовспоминает Лиану — интересно, где-то она сейчас.

Ник не встречал де Вильеров ни на одном из званых вечеров,они, скорее всего, чаще посещают дипломатические приемы, а он туда не ходит. Впольском посольстве через несколько дней будут давать обед, куда званы многие,и де Вильеры, наверное, тоже там будут, но именно в этом посольстве Нику и неследовало показываться. Очень важно, чтобы никто не узнал о том, что недавно оноказал полякам безвозмездную помощь. Польше пошло бы во вред, если бы сталоизвестно, что она тоже вооружается. Дипломаты, через которых он передавал своепредложение полякам, были поражены смехотворно малой ценой, которую онзапрашивал. Для него это был единственный способ помочь им, когда делоблизилось к развязке.

Немцы в последнее время еще больше увеличили объемыпоставок, а у Ника все чаще появлялось желание послать их к черту и прекратитьс ними всякие отношения. Всякий раз, когда он ездил в Берлин, независимо оттого, были сделки выгодными или нет, он испытывал некоторую неловкость оттого,что еще не порвал с ним деловые связи. Лиана была права. Время выбиратьприближалось. Собственно, для него оно уже наступило.

Уходя в контору, Ник на прощание поцеловал Джонни. Он былрад, что малыш не очень расстроился из-за отъезда матери. Он уже пообещал сыну,что они вместе поедут в Довиль, а там будут кататься вдоль берега на лошади.Теперь оба с нетерпением ожидали этой поездки, намеченной на первое августа. ВДовиле они проведут, по крайней мере, недели две.

— Пока, тигренок. Увидимся вечером.

— Пока, папа. — Мальчик бил мяч бейсбольной битой,которую бережно хранил в одном из своих чемоданов.

Когда лимузин уже заворачивал за угол авеню Фош, Никзаметил, что мяч влетает в окно гостиной. Он рассмеялся, вспомнив, как вНью-Йорке предупреждал швейцара, что рано или поздно это произойдет. Шофер обернулсяна звук его голоса:

— Oui, monsieur?

— Я говорю — это бейсбол.

С каменным выражением лица шофер кивнул, и машина покатилапо направлению к конторе.

Тридцать первого июля вещи Лианы и Армана прибыли наконец воФранцию из Вашингтона, а еще через неделю они переехали в дом, который Арманприсмотрел еще в апреле. Дом находился в чудесном месте на Пале-Бурбон, вСептьеме. Следующие десять дней Лиана работала, как рабыня, распаковывая вещи ирасставляя все по местам. Всю работу делала она сама — ведь только она одназнала, куда что положить и поставить. Слугам она могла доверить лишь мытьепосуды и вытирание пыли со столов. Остальное удовольствие полностьюпринадлежало ей. Мечты о совместных прогулках по Булонскому лесу и саду Тюильритак и не осуществились. Была война или ее не было, но все время Армана пожиралоЦентральное бюро. Обедал он с коллегами или сотрудниками многочисленныхпосольств, разбросанных по городу, и домой возвращался не раньше восьми вечера— если в этот день не было званых обедов. Если они были, то значительно позже.