Кровоцвет - Кристал Смит

Когда я вскарабкалась на камни и выбралась на поле кровоцвета, Предвестница меня уже поджидала. Она знала, что я приду, точно так же, как, казалось, знала обо мне все, кроме того, какие тропы могут мне помочь.

– Все эти годы я позволяла тебе меня направлять. Я подвергала себя опасности, чтобы сделать то, что ты мне предлагала, и посмотри, где я теперь. Просто взгляни на то, во что я превратилась. Ты этого хотела?

Она ждала – как всегда, безмолвно.

– Мне все надоело. Все. Ты, магия, смерть. – Я достала кинжал Аклева из луноцита и резким движением уколола им указательный палец. – Я не хочу, чтобы ты ко мне приходила, – заявила я. – Не хочу видеть, как ты ходишь за мной по пятам. С меня хватит. С нас хватит. – Я по крупицам собрала все остатки эмоций внутри себя и выплеснула их на нее. – Просто… уйди! – воскликнула я и ощутила странный тревожный щелчок.

Она неловко попятилась, как будто я закидывала ее не словами, а тяжелыми камнями. Упала в сети кровоцвета, плотно обвивавшего башню, и лоза откликнулась на ее прикосновение, змеей обвила ей ноги и туловище, поднялась вверх до горла и переплелась с волосами. Растение обернуло ее, стало ею, и вскоре я могла разглядеть лишь ее круглые черные глаза, сверкающие внутри клубка красной лозы.

Наконец она издала немой крик, и затем Предвестница и кровоцвет превратились в мерцающий оранжевый уголек и горстку золы, оставив в живой изгороди отверстие с неровными краями. Моему взору неожиданно открылась древняя с виду дверь.

Я подняла дрожащие пальцы к ржавому железному орнаменту. Он представлял собой беспорядочное смешение дуг и завитков. На двери висел проржавевший замок, вставленный в старое дерево, но ключ мне был не нужен. Я мягко надавила на дверь, и она распахнулась. Охваченная трепетом, я вошла внутрь.

Дождь проникал сквозь старые трещины в стенах и стрельчатые окна, проливаясь на мозаику узла-трилистника.

У подножия лестницы я снова увидела ее, женщину-призрака, тело которой было слишком сильно искалечено, чтобы ее можно было узнать. Она смотрела на меня, обернувшись через плечо, затем стала подниматься по ступеням, а там, где она стояла мгновение назад, я увидела висевшую на стене картину. Хотя картина сильно поблекла от времени, я различила на ней три фигуры: женщину, стоявшую между двумя мужчинами – одним с темными волосами в круге света и другим со светлыми волосами, укрытого во мраке.

За первой картиной на панелях обнаружились другие. По мере того, как я поднималась по ступеням, галерея вдоль лестницы рассказывала мне историю Арен. Темные тени выскакивали из прорехи в барьере между материальным миром и миром призраков, и каждая из них была более гротескной и устрашающей, чем предыдущая.

Арен и ее братья проследовали по лей-линиям к месту у древнего водоема, рядом с фьордом, заросшему кустами диких красных роз. Там они взялись за руки, чтобы произнести заклинание, которое бы запечатало эти ворота навсегда.

Пока я поднималась к вершине башни, все больше панелей открывались во мраке. Я уже ничего не могла разобрать, кроме предпоследнего изображения Каэля с ножом в руке и Арен, умирающей на руках у Аклева. Поначалу это выглядело так, будто Аклев обернул вокруг нее лозы роз, но при повторном взгляде на картину мне открылась правда: лозы проникали в нее, становились частью ее, до тех пор пока, наконец, красные розы не стали чисто белыми.

Она не умерла, а превратилась в кровоцвет.

Теперь, находясь на самой вершине башни, я взглянула вверх – на дверь у себя над головой. Как и входная дверь, эта тоже была ветхой и невзрачной. Я открыла ее, толкнув, и вышла на площадку в дождливом сером свете дня.

Осмотревшись, я увидела огромную скульптуру женщины, окруженную тусклым ореолом и глядящую на меня сверху вниз. Нож из луноцита, похожий на тот, что лежал у меня в кармане, был зажат в ее каменных ладонях. Теперь ее лицо было хорошо мне знакомо. Моя прародительница. Предвестница. Арен.

Стоя под мелким дождем, я ощутила на руках холодные покалывания и обернулась. Женщина-призрак замерла на краю башенной площадки рядом с осыпающимся парапетом. Она вытянула руку, желая показать мне, как она умерла. Я слишком устала, чтобы испытывать страх, и потому просто отступила назад.

Более шокирующим, чем холод, был режущий глаз переход от дня к ночи, из моей реальности в последние мгновения ее жизни. В этих отголосках прошлого у меня не было собственных глаз и ушей. Я видела и слышала то, что видела и слышала она.

Она разговаривала с другой женщиной, стоя там же, где сейчас стояли мы.

– Я больше не могу смотреть на его страдания, – говорила она. – С каждым днем ему становится хуже. Я чувствую, как он ускользает, Сальма. И я не могу его отпустить… не хочу.

Сальма? Я ее узнала. Целительница из города. Здесь она была моложе, но с тем же противным хмурым выражением лица.

– Лучше всего довериться природе, пусть все идет своим чередом, – сказала Сальма. – Кровоцвет и неприятен, и ненадежен. Даже если мне удастся добыть один из лепестков – хотя это почти невозможно, поскольку они разлагаются в тот момент, когда к ним прикасаешься – что, если это не поможет? Получится, что ты умрешь зазря.

Теперь женщина смотрела вниз, и я заметила на обеих ее худых руках по кольцу. На одном из них красовался широко раскинувший крылья ворон, это был перстень Сильвис. Другое кольцо украшал чистый белый камень, который мерцал сотнями треугольных граней.

– Если я этого не сделаю, Ксан погибнет. – Она посмотрела на Сальму. – Ни одна мать не должна оставаться без своего ребенка. – Она сняла кольца и вложила их в ладонь Сальмы. Дрожа, она добавила: – После того как ты дашь ему лепесток и ему станет лучше, не могла бы ты проследить за тем, чтобы эти кольца попали к нему? Не могла бы ты сказать ему, что я его люблю? Обещай мне.

– Не делайте этого, миледи. Не надо.

Женщина взобралась на край парапета и в последний раз окинула взглядом открывающиеся просторы. Город – весь город – был построен в форме узла-трилистника, я смотрела на него ее глазами. Все ворота были остриями. Линии городских улиц и деревьев вместе с фьордом составляли изогнутые дуги узла, заключенного внутри окружности громадной стены. Мы стояли над городом, прямо в его центре, защищенные с одной стороны замком, а с другой – фьордом.

Затем она взглянула на ковер из кровоцвета, расстилавшийся далеко под ней. Сделав глубокий вдох, она повернула голову и взглянула на Сальму. И добавила:

– Лучше поторопись.

Затем мы с ней развернулись и перешагнули через край.

Но прежде чем я упала, две руки схватили меня, вырвав из видения и оттащив от выступа. Я отшатнулась. С криком промчалась сквозь развалившуюся дверь и скатилась вниз по лестнице, переплетенная с другим телом. Я чувствовала, как мои ребра, голова и руки с треском раскалываются о безжалостный камень, затем мы вывалились на широкую лестницу и резко остановились, врезавшись в стену. Я опрокинулась навзничь, едва не потеряв сознание от боли, и увидела Ксана.