О влиянии Дэвида Боуи на судьбы юных созданий - Жан-Мишель Генассия

– Лена, что происходит?

Мимолетная улыбка скользнула по ее лицу.

– Что ты сделала, Лена?

Мать покачала головой, хотела встать, полицейский положил руку ей на плечо, не давая подняться. Она была очень бледна.

– Я ничего не сделала, клянусь, я не понимаю.

Майор попросил Стеллу открыть маленький сейф, расположенный в их спальне. Она могла отказаться, но тогда он вызовет слесаря. Она достала из сумочки маленький ключ и протянула его офицеру, тот сам открыл сейф, но то, что он нашел внутри, его вроде бы не заинтересовало. Он захотел узнать, кто живет в свободной спальне, Стелла ответила, что друзья останавливались проездом. Полицейский заполнил протокол обыска, который дал подписать Лене и Стелле, и копы отбыли вместе с Леной, так и не сняв с нее наручники.

* * *

Задержание Лены продлилось сорок восемь часов. Мы прожили два дня и две ночи в аду. К счастью, Натали смотрела матч в ресторане, не отключила свой мобильник. Она пойдет туда с самого утра, выяснит, в чем дело, и сделает все необходимое. Стелла рассказала ей про Ясмину. Натали решила, что мы можем вернуть ее без особого риска.

К двум часам ночи я отправился за ней. Бистро давно закрылось. Ясмина ждала, приткнувшись в нише ворот. Она думала, что полиция пришла по ее душу, я рассказал ей, что произошло. Меня удивила ее первая реакция. Хотя мать не слишком тепло ее приняла и даже мы со Стеллой задавали себе тысячу вопросов об этой истории, спрашивая себя, какую глупость совершила Лена, и сомневаясь в ее невиновности, Ясмина немедленно встала на защиту Лены, заявив, что и вообразить невозможно, чтобы она оказалась замешана в торговле наркотиками, и всячески нас ободряя. Остаток ночи мы провели, приводя все в порядок и разговаривая. Стелла, с ее вечной кропотливостью, вдруг решила избавиться от хлама, накопившегося за годы и загромождавшего шкафы и ящики. Мы сложили у входа огромную кучу. Ясмина сказала, что знает людей, которым эти вещи пригодятся, и Стелла ответила, что она может их забрать.

Утром мы пошли в комиссариат, но близким никакой информации не сообщали, и нам не разрешили ни зайти, ни увидеться с Леной. Стелла занервничала, потому что у Натали по-прежнему срабатывал автоответчик. К концу дня та перезвонила, ей удалось переговорить с Леной и ознакомиться с делом. Мы встретились с ней в бистро на первом этаже дома, в котором располагался ее кабинет. Лена оказалась замешанной в наркотрафике; полиция нагрянула в «Студию» и нашла триста пятьдесят граммов кокаина в кожаной сумке, спрятанной под кассой. Лена утверждает, что ни о чем не знала, что одна клиентка по имени Рози, с которой они знакомы давным-давно, попросила ее подержать несколько дней эту сумку у себя, потому что собиралась уехать за границу, и Лена, не проверив содержимое, согласилась оказать услугу. Жюдит подтвердила эту версию. К несчастью, вышеозначенная Рози находилась под пристальным наблюдением полиции; она служила наркокурьером, и уголовное дело на нее было толщиной с руку. Проблема в том, что на мать в свое время было заведено дело за распространение и употребление, закрыто оно не было – хотя я о нем ни разу даже не слышал, – и на сегодняшний день это производило самое дурное впечатление. Полицейский рапорт в деле даже гласил, что «Студия» у спецслужб пользовалась неблагонадежной репутацией. Завтра утром должна была состояться очная ставка с Рози, которую задержали на Северном вокзале с пятьюдесятью граммами кокаина, найденными при ней. Лена не падала духом, воевала с полицией. Натали все же посоветовала ей быть менее агрессивной и не оскорблять следователей.

Этот вечер в «Беретике» был странным, Натали порекомендовала никому ничего не говорить, пока все не разъяснилось, так что мы соблюдали приличия. Приходилось улыбаться, приветливо кивать и шутить с посетительницами, хотя нам было совершенно не до того. Я играл как механическое пианино, но никто этого не заметил. Ясмина присоединилась к нам перед закрытием, мы пошли домой вместе. Лена занимала все наши мысли, мы переживали, как она перенесет арест, но не говорили об этом – бесполезно, – нам казалось, что решетка закрылась и за нами, что мы тоже стали заключенными. Придя домой, мы обнаружили, что Ясмина вынесла из квартиры все, выброшенное Стеллой.

На следующее утро Натали попросила Стеллу, чтобы та прекратила звонить ей каждые пять минут, спрашивая, какие новости, она обещает немедленно сообщить, если появится что-то конкретное. Нам пришлось промаяться до середины дня, ходя кругами и изводясь мрачными мыслями, пока не раздался ее звонок. Очная ставка прошла как нельзя лучше, Рози подтвердила версию Лены, а главное, полиция не нашла отпечатков Лены на кожаной сумке. Лена должна была предстать перед следственным судьей, который решит, будет ли он выдвигать против нее обвинение, и в зависимости от этого ее заключат под стражу или освободят. В результате Лене было предъявлено обвинение в соучастии в трафике и хранении наркотиков, но она была оставлена на свободе под полицейским надзором с запретом на встречи с другими фигурантами дела и общение с ними. По словам Натали, судья был корректен; предстояла еще куча проверок, и это нормально, что на нынешнем этапе расследования ей было предъявлено обвинение. Натали надеялась добиться прекращения дела по завершении процедуры, когда все выявленные факты подтвердят невиновность Лены. Та еще легко отделалась. Единственная проблема, и не маленькая, заключалась в том, что судья распорядился об административном закрытии «Студии», двери были опечатаны, и Лена оказалась в техническом простое на неопределенный срок.

* * *

Мы пришли за Леной в комиссариат Одиннадцатого округа, куда ее отвезли после слушания. Вместе со Стеллой мы ждали два часа, сидя на террасе кафе на авеню Ледрю-Роллен. Ясмина предложила пойти с нами, но Стелла решила, что для нее было бы бессмысленным риском показываться в окрестностях комиссариата, и была права, судя по количеству полицейских, которые заглядывали в бистро выпить стаканчик или перекусить. Глянув на часы, Стелла приняла решение позвонить в «Беретик» и предупредить, что в этот вечер ни один из нас на работу не выйдет. В конце концов появилась Лена в сопровождении Натали; у нее было осунувшееся лицо и круги под глазами, как у человека, который давно не спал. Она села напротив Стеллы, опустив голову и думая о чем-то своем.

– Как ты? – спросила Стелла.

Мать не ответила. Слышала ли она? Мы взглядом спросили Натали, та дала понять, что следует подождать. Подошел гарсон принять заказ, спросил у Лены:

– Что желаете, мадам?

Она подняла голову:

– Хм, пить хочется, дайте большой перроке[65].

– Тебе надо что-то поесть, – сказала Стелла.

Лена отрицательно покачала головой. Официант удалился. Лена достала сигарету из моей пачки и прикурила. Глубоко вдохнула дым, прикрыла глаза и вроде расслабилась. На лице появилась вымученная улыбка. Внезапно ее сотряс приступ жуткого кашля и никак не проходил. Натали налила стакан воды, заставила ее выпить, и кашель утих, но Лена еще некоторое время продолжала икать. Домой мы вернулись пешком. Лена не сказала ни слова, не задала ни одного вопроса, внутри ее словно что-то погасло, она двигалась мелкими шажками, опустив плечи и время от времени покашливая. У входа в дом мы увидели Алекса, расхаживающего у двери. Лена обняла его, поцеловала, поздравила с высоким баллом на экзаменах и дважды переспросила, почему он перестал у нас бывать.