Армагеддон. 1453 - Крис Хамфрис

Едва ли не каждый человек перекрестился, пробормотал «аминь». После короткой паузы, уже тише Джустиниани продолжил:

– Со времени моего прибытия три недели назад в обществе нашего благородного государя я изучал списки наших сил. Я прошел по стенам – по тем, где мы стоим, и по тем, которые идут вдоль берега Золотого Рога и Мраморного моря, – чтобы увидеть, как нам распределить эти силы. Каждый из вас, кто не принадлежит империи – венецианцы и генуэзцы, критяне и хиосцы, испанцы и каталонцы, – привыкли подчиняться только собственным командам, идти, куда пожелаете, сражаться так долго или так мало, как сочтете полезным. Однако раз сейчас мы едины в вере и ревности служения нашему делу, я прошу вас обдумать это расположение и удерживать назначенную вам позицию до тех пор, пока хотя бы один воин любой нации удерживает соседнюю. Пусть никто не подведет своего соседа.

Он обернулся. Сзади стояли Энцо и Амир; оба держали края широкого рулона ткани, прикрепленного к камням внутренней стены. По команде Джустиниани они развернули ткань.

Григорий с Грантом, как и все остальные, подошли поближе, чтобы лучше видеть. На ткани известью была вытравлена собачья голова Константинополя. Со стороны суши шею этой головы перерезала ярко-красная линия стен. Маленькие значки отмечали различные секции стены; в одних стояли символы, в других – имена. И те и другие были слишком малы даже для острых глаз Григория, но не для людей, сгрудившихся у карты. Едва прочитанные, надписи вызвали бурю восклицаний, божбы, а следом и нарастающий рокот недовольства.

Из общего шума прорезался голос.

– Зачем все эти греческие имена у гаваней Золотого Рога? – крикнул венецианский байло Минотто. – А венецианцы стоят здесь, и здесь, и здесь, – продолжал он, тыча пальцем в разные места. – Почему ты разлучил моряков с их кораблями?

Из толпы городских торговцев раздался голос генуэзца:

– Будто мы сами не знаем! Чтобы не дать этим морякам уплыть при первом же свисте турецкой стрелы.

– Ты лжешь!

Венецианцы с криками сплотились вокруг своего главы, который шагнул навстречу генуэзцам. Руки хватались за кинжалы.

– Вам вообще ничего не грозит! – крикнул кто-то. – У вас есть Галата, по ту сторону Рога. Это вы удерете домой, когда сверкнет первый меч.

Рокот перешел в рев. Люди сходились, Джустиниани тщетно орал на них… пока снова не запел рог.

– Хватит!

Это хрипло выкрикнул Константин. Он шагнул вперед, воздев руки, и люди обернулись послушать императора.

– Хватит, властители, господа, граждане могучей Генуи и гордой Венеции. Помните, где наш враг. – Он указал рукой себе за спину. – Там, за этими стенами. Не внутри их. Там!

Гомон немного притих, и Константин продолжил уже спокойнее:

– Это только предварительный план, и мы выслушаем все ваши сомнения. Если некоторые венецианцы хотят остаться со своими кораблями, зачем нам возражать? Вы все поклялись остаться и сражаться, а клятвы таких мужчин – их честь, и потому нерушимы.

Его взгляд обежал толпу, голос окреп:

– Но разве вы не видите, почему мы предлагаем такое расположение? Из-за чести Венеции. Вы можете хорошо послужить в гаванях, это понятно. Но главное сражение будет не там. Оно будет здесь.

Он обернулся, положил руку на шею собачьей головы, на красные линии.

– Здесь будут стоять бесстрашные братья Бокьярди из вашего города, здесь, где стены слабее. В пасти льва.

Трое мужчин, почти одинаковые за густыми бородами, сняли шляпы и поклонились.

– Мы защитим их ценой своей жизни, – хором объявили они.

– Я знаю, что так вы и поступите, – улыбнулся Константин. – Но есть даже более опасное место, чем это. – Он провел рукой по красной линии, остановился там, где линия выпятилась наружу. – Ибо здесь мой Влахернский дворец – и есть только один человек, которого я могу попросить защитить его.

Его взгляд метнулся в толпу и отыскал этого человека.

– Станешь ли ты, Минотто, байло Венеции, защищать мой дом?

Венецианец провел рукой по завитым волосам, потом поклонился.

– Это большая честь, ваше величество, и я благодарю вас. – Его смуглое лицо побагровело. – И я, как вождь людей Венеции, заявляю, что ни один из нас не уйдет, пока есть жизнь в вашем теле и развеваются флаги Константинополя. – Он обернулся, уставился на своих сограждан. – Ни один!

Послышались одобрительные возгласы. Константин подождал, пока они не улягутся, и негромко продолжил:

– Сам я буду стоять временами у моего дворца, временами у Харисийских ворот, которые некоторые называют Адрианопольскими. Там, где дело будет жарче, – сказал он с легкой улыбкой. – После стольких зим в горах Мореи я все время стремлюсь к жаре.

Еще больше смеха. Руки оставили рукояти кинжалов, мужчины разглядывали известковые линии и слова.

– Найдется ли у вас почетное место для старого слуги, сир?

Мужчина, который произнес эти слова, был не моложе Феодора. Но он не выглядел и вполовину таким же энергичным: долговязый, сутулый, дождь стекал с кромки старинного шлема, как вода с потрескавшегося карниза. Его голос был высоким, надтреснутым, и хотя одна рука лежала на эфесе меча, другая тяжело опиралась на плечо слуги.

– А, мой добрый дон Франциско де Толедо, – улыбнулся Константин. – Вы не желаете держать знаменитую сталь своего города рядом с соотечественниками? – Он указал на группу загорелых мужчин слева от испанца.

– Мой сеньор, – ответил дон с легким поклоном. – Если вы говорите об отряде из Каталонии, то нет. В глазах кастильцев и каталонцев соперничество Венеции и Генуи подобно ссоре детей, не поделивших игрушки.

Никто не понял, кого оскорбили сильнее. Но прежде чем они смогли решить, Константин шагнул вперед и протянул старику руку:

– Не пожелаешь ли сражаться рядом со мной, дон Франциско? Мне не помешает толедская сталь, прикрывающая спину.

Кастилец выпрямился:

– Это честь для меня и моей страны, сир.

Пока император вел дона к бочонку у стены, вперед выступил Джироламо Минотто.

– У меня есть вопрос к тебе, Джованни Джустиниани Лонго! – крикнул он. – Где будешь ты? Ты и твои семь сотен людей. Я не вижу здесь ваших имен. Или ты собираешься скоро нас покинуть?

Командир, отступивший, пока говорил Константин, рассмеялся и вышел вперед:

– Мы будем там, где мы нужнее всего. Но я подозреваю, мы будем здесь или где-то поблизости. Между дворцом и этими, Пятыми военными воротами.

Амир подошел и что-то прошептал ему на ухо. Джустиниани кивнул и вновь возвысил голос:

– Имейте в виду, все вы. Мне напомнили, что здесь принято называть военные ворота по названию ближайших гражданских. Меня это путает, а в битвах и так хватает путаницы. – Он покачал головой. – Я прибыл сюда не жонглировать названиями, а сражаться. Поэтому знайте, что ворота, перед которыми мы стоим, впредь будут известны только как ворота Святого Романа. И когда мне срочно понадобятся подкрепления, пусть они не перепутают, куда идти.