Школа хороших матерей - Джессамин Чан

чувства родилось убеждение. Понимание того, что единственное существо, матерью которого они заслуживают быть, — это кукла. Что им нельзя доверить человека никакого возраста, даже животное нельзя.

— Потрахаться с любым, — говорит она. — Выйти замуж — ни за одного. Убить — никого.

— В тихом омуте… — говорит Лукреция и похлопывает Фриду по руке.

Она отвечает на свой вопрос:

— Потрахаться с охранником столовой, выйти замуж за зеленоглазого, убить — никого. Спросите меня еще раз через несколько месяцев, — говорит она, похихикивая. Она говорит им, что только завела новые отношения, как у нее забрали дочь.

Они интересуются, не было ли пожаров в школе отцов. Фрида рассказывает им, что думает Хелен, будто женщины в розовых халатах воплощают мужские фантазии об идеальных, заботливых медсестрах.

Бет считает, что это возможно. Когда она лежала в больнице, у нее был флирт с одним доктором.

— Он меня один раз поцеловал, — говорит Бет.

Обычно саркастичная Лукреция делает торжественное выражение лица.

— И ты кому-то об этом сказала, так?

— Нет. Я не хотела, чтобы у него были неприятности.

Доктор был постарше, женатый.

— Но он и еще с кем-нибудь так поступит. Ты должна сообщить про него. Потом. Когда мы вернемся домой.

Бет говорит Лукреции, чтобы не давила на нее. У нее глаза на мокром месте. Линда просит Лукрецию отвязаться.

— Ну, это называется с больной головы на здоровую.

Чтобы отвлечь внимание от Бет, Фрида рассказывает им про разных социопатов, с которыми она встречалась в Нью-Йорке до Гаста. Цепочка невысоких злобных лысых мужчин во время ее первого года в магистратуре. Стендапер, который рассказывал анекдоты про китайские рестораны, а она выступала в роли публики.

Матери сравнивают свои истории, возраст, в котором они дали в первый раз. Лукреция — в шестнадцать. Линда — в пятнадцать. Фрида — в двадцать.

— Вы только посмотрите на эту Фриду Кало, — поддразнивает ее Лукреция.

Линда спрашивает, вышла ли Фрида за своего первого. Фрида не сообщает им, что вышла за своего двадцать седьмого. Она говорит, что поздно расцвела.

Единственная, кто пока не ответил, — это мать-подросток.

— В шесть. Не могу сказать, что я «дала».

Улыбка сходит с лица Линды.

— Я тебе сочувствую, детка, — говорит Линда.

Бет признается, что и с ней случилось то же самое. В двенадцать, регент церковного хора. Ее мать не поверила. Мать-подросток говорит, что и ее мать не поверила.

Она протягивает Бет булочку, смотрит на других своих одноклассниц.

— Ну, теперь вы знаете. Может, пока уже хватит, на хер, разговоров по душам?

* * *

На воскресные телефонные привилегии матери являются в компьютерную лабораторию в библиотеке Палмера — здании к востоку от розового сада. Компьютерная лаборатория находится на цокольном этаже, это комната с белеными стенами, зеленым сводчатым потолком и столиками в кофейных пятнах. Матери входят и выходят с интервалом в десять минут. Они выстраиваются в коридоре в алфавитном порядке.

Фрида ждет на лестнице. Через стеклянную входную дверь она видит колокольню, садовые стулья. Решает, что стулья там оставили, чтобы поиздеваться. Ни у кого нет времени присесть. Сидение на стуле непременно впишут в их досье.

Она вытягивает руки, они все еще болят после уборочных работ. Вчера перед утренним звонком к ней в комнату пришла миз Гибсон и сказала, чтобы она оделась потеплее. У нее теперь новые субботние обязанности. Она, мать-подросток и двенадцать других матерей после завтрака присоединились к миз Гибсон. Им дали перчатки, губки, швабры, ведра, скребки. Перед началом миз Гибсон попросила их назвать свои имена и нарушения, сообщить, что было не так в их домах. Прозвучали истории об испорченной еде, переполненных ведрах с подгузниками, мышах, живущих в стенах, плесени. У наиболее безобидных нарушителей обнаружились стопки грязной посуды в раковине, крошки на столе, липкие детские стулья, игрушки в пятнах еды, запахи, сочтенные сотрудниками Службы отвратительными и вызывающими беспокойство. Фрида призналась в пыли, беспорядке, засохших продуктах и одиноком таракане.

Фриде дали в напарницы Дейрдре, белую мать из Пеннспорта, чей пятилетний сын Джеффри сейчас живет у сестры Дейрдре. Когда Фрида спросила, только ли состояние дома привело ее сюда, Дейрдре призналась, что у ее сына нашли синяки. Наверно, она его ударила.

— По лицу? — спросила Фрида, спеша с выводом.

— Я плохая мать, — сказала Дейрдре. — Но я учусь быть хорошей.

Уборка, как они вскоре поняли, это скорее обряд. Невозможно тринадцати женщинам навести порядок во всех используемых зданиях и убрать 200 акров территории, не засаженной лесом. Фриде и Дейрдре дали задание подмести три здания, в которых размещены классы. Двадцать минут у них ушло, чтобы туда дойти. При них находился охранник, который следил, чтобы они не прикасались к куклам. Они обнаружили, что не все куклы находятся в комнатах для оборудования. Для хранения используется несколько классов с плексигласовыми перегородками, разделяющими кукол разных возрастов. Куклы наблюдали за их работой.

Наконец миз Гибсон просит Фриду подойти к свободному ноутбуку. Фрида жалеет, что не сделала себе заметки на память. Она должна напомнить Гасту о прививке от гриппа. Если они все трое еще не сделали ее, то должны обязательно. Ему нужно походить по детским садикам, записаться в список ожидания. Позвонить ее родителям.

Связь установлена. Через несколько секунд на экране появляется лицо Сюзанны. На ней один из колючих белых свитеров Гаста, в руке чашка с чаем, над которой поднимается парок, грива рыжих волос собрана и закреплена карандашом. Вот уже целую неделю на всех женщинах, которых она видела, была унылая форменная одежда, а потому сейчас красота Сюзанны подавляет.

Фрида в смущении оттого, что Сюзанна созерцает ее в таком виде.

— Где Гарриет?

— Извини, Фрида. Они спят. У Гарриет расстройство желудка. Ее всю ночь рвало. Гаст тоже свалился.

— А теперь они пришли в себя? Ты не могла бы их разбудить? Пожалуйста, у меня всего десять минут.

Фрида оглядывается через плечо. Одна из матерей кричит на миз Гибсон. Охранники тащат мать из комнаты.

Сюзанна еще раз извиняется. Она понимает, как для всех важен этот звонок, но Гарриет только-только уснула.

— Она по-настоящему заболела. Я за ними всю ночь ухаживала. Сама с ног валюсь. Давай перенесем разговор на неделю.

— Пожалуйста, — повторяет Фрида.

Они топчутся на месте: что важнее — сон Гарриет или этот звонок? Ведь сколько месяцев пройдет, прежде чем Фрида увидит Гарриет вживую. Наконец Сюзанна соглашается разбудить их.

Фрида беспокоится, что не сможет сдержать слез, а Гарриет пока еще и на экране не появилась. Когда остается семь минут, она начинает грызть заусенцы. Когда остается шесть, она хватается за голову руками. Когда