Кузнечик - Котаро Исака

– Чем вы зарабатываете на жизнь, Асагао-сан?

Судзуки старается не моргать. Он наблюдает за тем, выкажет ли его собеседник малейшую неуверенность или замешательство, – да и вообще, ответит ли он.

– Он инженер, – отвечает вместо мужа Сумирэ, сидящая рядом с Судзуки, – ты ведь системный инженер? Я не очень во всем этом разбираюсь, но, насколько я понимаю с его слов, он этим занимается.

– О, вот как…

– Он мне не особенно рассказывает о том, что происходит у него на работе.

Выражение лица Асагао нисколько не меняется. Оно не становится ни более напряженным, ни более расслабленным.

– Так, получается, вы работаете с компьютерными программами и всем в этом роде?

– Да, всем в этом роде. – Асагао как будто специально отвечает расплывчато, как будто пытается спровоцировать собеседника.

Судзуки раздумывает, что сказать дальше. Он хотел бы быть в состоянии задать такой вопрос, на который смог бы ответить только системный инженер, но не представляет, что это может быть за вопрос.

– Что вы знаете о саранче?

Неожиданный вопрос Асагао застигает его врасплох.

– А? – Судзуки пытается собраться с мыслями. – Вы имеете в виду насекомых?

Кентаро с любопытством подается ближе. В то же время Кодзиро, то ли отреагировав на слово насекомое, то ли решив отыскать изображение саранчи, начинает с энтузиазмом листать свой альбом.

– Иногда он говорит такие странные вещи, – усмехнувшись, вставляет Сумирэ.

– Мигрирующие кузнечики.

– А-а, кузнечики… Это которые зеленые, да?

– Зеленые, да, они бывают и зелеными тоже, – тихо отвечает Асагао. – Но есть и другие, не зеленые.

– Не зеленые?..

– Когда они размножаются и их становится очень много, они претерпевают метаморфозу и становятся роящейся саранчой.

– Когда их становится очень много… Вы имеете в виду плотность популяции? Она становится слишком высокой?

– Да. Этот тип более темного цвета, с длинными крыльями. И они агрессивны.

– Более темные?

Сидящий по другую сторону стола Кодзиро тычет пальцем в открытый альбом:

– Вот она. – Он показывает наклейку с фотографией, на которой изображен кузнечик темно-коричневого цвета. Несколько раз постукивает по ней пальцем: – Вот такая.

– Саранча ведет себя иначе, чем кузнечики. Если рассуждать логически, то, когда множество кузнечиков живут на одном месте, им начинает не хватать еды, так что приходится лететь куда-нибудь в другое место, и они становятся более хорошими летунами.

– Это действительно очень правдоподобно.

«Да, у насекомых есть самые разные стратегии выживания…»

– Но, знаете… – Асагао делает паузу, отодвигает в сторону свою тарелку и опирается локтями на стол. Сцепляет пальцы в замок, затем пристально в упор смотрит на Судзуки. Его глаза черны, как два колодца. Слишком темные, чтобы увидеть дно. Если наклониться в колодец и что-нибудь сказать, тебе ответит только эхо. – Знаете, я думаю, что это история не только о кузнечиках.

– А о ком еще?

– Любое животное, которое живет в популяции с высокой плотностью, будет менять свое поведение. Они темнеют, начинают быстрее двигаться, становятся агрессивными. Еще до того как понимают это, они становятся роящейся саранчой.

– Агрессивной роящейся саранчой?

– Они передвигаются большими группами и пожирают все на своем пути. Они даже съедают собственных мертвых. Совсем не такие, как зеленые одиночные кузнечики. Люди – такие же.

– Люди? – Внезапно Судзуки кажется, будто его позвали по имени.

– Когда люди живут в больших городах над головой друг у друга, они начинают сходить с ума. Люди, которые живут своей собственной жизнью, вдруг оказываются в тесноте, собранные в одном месте. Пробки на дорогах в часы пик, толпы в туристических местах… То, как это работает, поистине завораживает.

Судзуки замечает, что энергично кивает, хотя совершенно не собирался этого делать. Он повторяет слова, сказанные ему когда-то его пожилым учителем:

– Человеческие существа похожи не столько на других млекопитающих, сколько на насекомых.

– Верно. Совершенно верно.

Приятно слышать, что его суждение оказалось «совершенно верным». «Хотя, вероятно, сейчас неподходящее время спрашивать, похожи ли пингвины на насекомых».

– Любой кузнечик может потемнеть и превратиться в саранчу. Они могут расправить свои крылья и улететь прочь. Люди такого сделать не могут, но они становятся более агрессивными.

– Люди всегда так себя ведут? Как рой?

– Особенно в крупных городах. – Взгляд Асагао острый, но нельзя сказать, что он угрожающий. – В городах гораздо труднее жить мирной жизнью.

Судзуки представляет себе стройное деревце, растущее спокойно и твердо среди бурлящей толпы. В то же время он ощущает, как внутри него усиливаются подозрения. Они просто беседуют о саранче, но это все больше и больше выглядит так, будто Асагао признается ему, что он – Толкатель.

Лицо Асагао бесстрастно. Но в самой глубине омутов его темных глаз затаился свет, который, подобно лучу фонарика в темноте, освещает Судзуки, испытывая его.

Он старается не сглатывать. Ему кажется, что, стоит его горлу издать какой-нибудь нервный звук, Асагао тотчас сбросит маску, перед ним предстанет Толкатель и набросится на него.

– Вы хотите сказать, что, если б людей было меньше, жизнь была бы более мирной? – спрашивает он.

– Скорее всего, – без колебаний отвечает Асагао.

Судзуки хочет спросить его: «И, поскольку вы хотите снизить общую численность людей, чтобы помочь тем, кто превратился в роящуюся саранчу, снова стать нормальными, вы толкаете людей под колеса машин и поездов?»

Спустя пару мгновений он замечает, что рядом с ним стоит Кодзиро с его телефоном в руках – Судзуки по рассеянности оставил его на обеденном столе. Теперь Кодзиро нажимает на кнопки.

«Нет!» Он поспешно отбирает его у мальчика, боясь, что тот случайно позвонит Хиёко. Должно быть, он повел себя немного агрессивно, потому что глаза Кодзиро удивленно расширяются.

– Он может очень легко сломаться, если его тронуть.

Это жалкое объяснение, совершенно неубедительное.

– Ничего подобного, – многозначительно говорит Кентаро. – Он врет – это сразу ясно по тому, как он это сказал. Просто не хочет, чтобы ты трогал его телефон, – громко шепчет он в ухо своему маленькому брату.

Кодзиро согласно кивает, затем уныло возвращается к своей открытке. «То-ки-о, рай-он Бун-кё…»

Он возвращается в парк и идет через его ухоженную часть, где весело разбрасывает брызги фонтан. Вода описывает в воздухе элегантную дугу и падает в пруд. Удары струй о зеркальную поверхность заставляют идти мелкой рябью отражения дзелькв. Их переплетенные голые ветви, отражающиеся в пруду, напоминают сложную, пульсирующую от тока крови сеть кровеносных сосудов. Необычное зрелище. Внезапно струи фонтана исчезают.