Пальмы в снегу - Лус Габас

Слово «выкуп» напомнило Килиану рассказы о прошлом родной долины. Но там женщина должна была скопить деньги, а не наоборот.

– И сколько же Моей за нее дал? – спросил он с любопытством.

Хосе пробормотал:

– Белые ничего не понимают в наших традициях. – Неожиданно он вскочил и навис над Килианом. – Слушай, масса, вот что я тебе скажу. Я сто раз тебе объяснял, но ты не понимаешь! Ты думаешь, что я не люблю своих дочерей и продаю их, как мешки с какао!

– Я ничего такого не говорил! – запротестовал Килиан.

– Но ты подумал! – заметив недоумение на лице парня, Хосе сменил тон на покровительственный: – Для моей дочери Моей – хорошая партия, потому что Моей хороший работник. Они спокойно будут жить на плантации. Девушки буби веселые, но когда они замужем, они всю жизнь посвящают своей семье. Они занимаются всем: собирают хворост, приносят воду, работают в поле… – перечислял он, загибая пальцы. – Женщины сажают, окучивают, собирают и хранят малангу, они готовят еду и пальмовое масло впрок, воспитывают детей… – Хосе сделал паузу и поднял палец вверх. – А мужчины в это время то тут, то там, – он покрутил пальцем в воздухе, – пьют пальмовое вино и болтают с соседями по деревне.

Килиан молчал, поигрывая травинкой.

– Для нее лучше выйти замуж за Моей, – продолжил Хосе уже спокойнее. – Они будут жить в семейном доме в Обсе. Моя дочь будет учиться. Она сможет выучиться на медсестру и работать в больнице. Я уже говорил с масса Мануэлем.

– Отличная идея, Йозе! – поддержал Килиан. – Извини, что обидел!

Хосе кивнул.

– Ну, пора двигаться дальше.

Деревня Бисаппо располагалась на возвышенности, и надо было преодолеть немалое расстояние по тропе, взбирающейся по склону. Стволы деревьев покрывали растения-паразиты; пугая Килиана – а вдруг там змеи? – покачивались папоротники; над орхидеями порхали бабочки. Шли молча, и Килиан чувствовал себя неловко. Обычно они многие часы работали бок о бок, не произнося ни слова, но на этот раз ситуация была иной. Парню было жаль, что Хосе неверно понял его комментарии, рожденные простым любопытством. Будто угадав его мысли, Хосе остановился и, уперев руки в бока, сказал:

– Эта земля принадлежала моему прадеду. – Он поковырял землю. – Но он обменял ее на бутылку и ружье.

Килиан изумленно моргнул, предположив, что это шутка.

– Хватит! Ты меня разыгрываешь?

– Вовсе нет, я серьезно. Здесь было не очень удобно выращивать кофе или какао, потому что здесь высоко. Но когда-нибудь и здесь будет плантация, если угодно богам. – Он взглянул на спутника, все еще недоверчиво хмурившегося, и спросил: – Ты когда-нибудь встречал богатого буби? Как, по-твоему, колонисты заполучили землю?

– Нет, но… я все равно не верю, что все было так. Случай с твоим прадедом – исключение! – Килиан бросился на защиту людей, которые приложили героические усилия, чтобы превратить остров в то, каким он стал сейчас. – Кстати, я слышал, что каждому местному жителю полагается по четыре гектара собственной земли. Разве нет?

– Верно, но только когда-то эти земли им же и принадлежали, – усмехнулся Хосе. – Очень щедро со стороны белых! Если бы несколько лет назад законы не изменились, ты, белый, мог бы претендовать на тридцать гектаров через десять лет.

Килиан чувствовал себя глупо. Он никогда не воспринимал аборигенов как настоящих владельцев острова. В душе он все еще оставался белым колонистом, считавшим, что история началась с португальцев, англичан и, конечно, испанцев. Но теперь ему было стыдно, что он проявил так мало тактичности к человеку, которому обязан.

– Ну, я… в смысле… Я хотел сказать… – Он шмыгнул носом и начал снова прорубать себе дорогу. – Я сегодня то и дело попадаю впросак!

Хосе шел за ним, сияя улыбкой: невозможно было долго сердиться на Килиана. Этот пышущий энергией юноша каждый день стремился учиться. Пускай вначале ему пришлось туго, мало кто из европейцев сумел так быстро адаптировался к тяжелому труду на плантации. А ведь Килиан не просто раздавал указания, нет! Он первым спешил копать, таскать мешки, водить грузовики и прочее. Такое поведение удивляло рабочих, привыкших к кнуту. Хосе думал, что отчасти Килиан поступал так, чтобы порадовать отца, но только отчасти – просто у парня была такая натура. Он постоянно стремился доказать свою силу и храбрость, но делал это движимый лучшими чувствами. Он был справедливый, Килиан. Из этого юноши получился бы отличный воин буби!

– Смотри, как ты рубишь подлесок! С таким, как ты, Килиан, колонизация заняла бы всего пару лет, а не пару столетий. Ты ведь знаешь, что первопроходцы быстро умирали? Мерли как мухи! Даже на кораблях было по два капитана, на всякий случай.

– Ну, не так уж сложно привыкнуть, – фыркнул Килиан

– Потому что сейчас все иначе. Когда белых здесь не было, буби знали, как жить в гармонии с островом. А когда началась колонизация, тяжелым трудом, который сейчас выполняют черные, занимались сами белые. Они рыли землю под палящим солнцем, в тех местах, где было легче всего подхватить малярию. И никакого хинина тогда не было! Менее чем за сто лет остров, населенный так называемыми каннибалами, изменился.

– Не могу представить, как вы едите людей.

– Откуда тебе знать, на что я способен! – улыбнулся Хосе.

– И чем же вы жили раньше? Ведь для посадок вы используете наши семена.

– Местная земля настолько богата, что можно довольствоваться малым. Боги благословили ее урожайностью. Здесь растут дикие апельсины, лимоны, гуава, манго, тамаринды, бананы и ананасы, хлопок. А как насчет хлебного дерева, чьи плоды крупнее кокосов? У нас есть скот. То есть более чем достаточно всего.

– Неудивительно, Йозе, – Килиан вытер пот рукавом, – что белые вам совсем не нужны.

– Вот, еще про пальмы не сказал! – словно не услышав его, продолжил Хосе. – Из них делают топе — наше вино, масло для приготовления пищи и освещения, листьями мы кроем дома, стволы идут на постройки, а молодые побеги мы просто едим. Скажи, у вас в Пасолобино есть деревья, похожие на пальму? – Он умолк, чтобы перевести дух, и заговорил снова: – Смотри, как их кроны взмывают в небеса! – Тон Хосе снова обрел торжественность. – Они подобны колоннам, поддерживающим мир. Пальмы, Килиан, были до нас и останутся после нас. Они – символ восстановления.

Тронутый словами Хосе, Килиан задрал голову. Верхушки пальм действительно будто подпирали небесный свод, а плоды на ветвях напоминали созвездия. Он закрыл глаза. Все далекое казалось близким; время и место, страны и история, земля и небо соединились в первозданном покое.

– Теперь мы в Бёабба! – вернул его на землю Хосе.

Через несколько шагов тропинка выбежала на открытое место. Справа располагался навес, под которым готовили пальмовое масло. В прошлый раз Хосе показал ему, как его производят. Женщины извлекают сердцевину из ярко-оранжевых плодов и складывают мякоть в кучи, кучи накрывают листьями, чтобы добиться ферментации. Затем слегка подсохшие плоды размалывают тяжелыми камнями в похожей на ступку яме с каменным дном, и наконец мацерированную массу вываривают в больших котлах, чтобы извлечь масло.